Шофер то и дело украдкой посматривал на них, глядя в зеркало заднего вида. Джо отчетливо представлял себе, что парень думает по их поводу. Похититель младенцев. Педофил. Бесталанный подражатель Вуди Аллену.

– Ты чуть на монахиню не наехал, приятель, смотрел бы лучше на дорогу.

Таксист не ответил. Не мудрено – оказалось, что он не говорил по-английски.

– С чего это ты разрыдалась? – спросил Джо у де­вушки, сидящей рядом с ним.

Впервые с того момента, как они сделали пересадку в Гатвике[3], она подала признаки жизни.

– Я ненавижу тебя, – выдавила она, всхлипывая. – Это совсем не то, что я хотела.

– И не то, чего хотел я. В этом мы с тобой солидарны. Но такова воля твоего старика. Мы оба основательно влипли.

– Но все еще можно исправить, – возбужденно заго­ворила она; сейчас как никогда сильно звучал ее британский акцент, приобретенный во время учебы в частной школе-пансионате в Лондоне. – Позволь мне выйти из машины. Я вполне самостоятельный человек и смогу отыскать дорогу домой.

– И как ты намерена действовать? – спросил Джо. – Денег у тебя нет, да и паспорт у меня в дипломате.

– Выход есть всегда, – мрачно заметила девушка. – Ты даже представить не можешь, как легко обвести вокруг пальца чиновников.

Джо присмотрелся к девушке попристальнее.

– Вообще-то я думал, что тебе требуется мое покрови­тельство.

– Ха!

Удивительно, как быстро высохли ее слезы!

– Мой отец – жаждущий славы тиран, решивший, что сумеет заставить меня действовать согласно его воле. Я не хочу уподобляться его лакеям, которые всегда…

Девушка внезапно замолчала.

– Эй, сказавший «А» да скажет «Б»! Мне уже стало интересно.

Девушка бросила на Джо быстрый взгляд и, отвернув­шись к окну, решительно заявила:

– Большего я сказать не могу.

– Скандал в благородном семействе, – пробормотал Джо и, откинувшись на сиденье, закрыл глаза.

Машина продиралась сквозь уличный поток. Все шло привычным чередом.

Двадцать четыре часа назад он еще был в аэропорту в Восточной Европе, ждал своего рейса. Шесть месяцев он прочесывал окрестности в поисках человека, который мог бы принести мир в страну, еще недавно входившую в «не­рушимый блок социалистических республик», но безрезуль­татно. Соседствующая с Югославией страна имела немало общего со своими терзаемыми войной соседями. Люди поопытнее Мак-Марпи давно оставили поиски, но Джо не сдавался.

Он всегда принимал сторону побежденных. Он был из тех, кто забавлял соперника, падая в нокдаун от первого удара, кто ставил на самую старую лошадь на бегах и вся­кий раз удивлялся тому, что чуда не произошло. Если бы он жил во время Гражданской войны, он связал бы свою судь­бу с Конфедерацией, даже если бы был рожден к северу от линии Мэйсона – Диксона[4]. И в этом его донкихотстве было что-то очень благородное, что говорило о нем больше, чем могли бы сказать любые слова.

Но в конце концов даже Джо вынужден был признать поражение и решить, что настало время возвращаться домой.

Мысленно он был уже в Штатах, предвкушал горячий душ и холодное пиво и вдруг, словно по волшебству, очу­тился в полуразрушенном бомбами доме в центре города женатым на неприметной восемнадцатилетней девушке, ко­торую он никогда не знал прежде.

Джо был журналистом и привык оперировать фактами. Голые факты и поменьше эмоций. Но даже он с его опытом испытывал некоторые затруднения, стараясь уложить изве­стные факты в логическую цепь.

– Я здесь с декабря, Рик, а ты за все это время ни разу не дал о себе знать. Почему в таком случае не до­ждаться, пока я не поднялся бы в воздух?

– Речь идет о безопасности. Джо удивленно приподнял бровь,

– О чьей безопасности? Твоей?

– Нет, – ответил друг Джо, который мог бы быть королем. – О твоей.

– Наверное, можно было бы найти другой путь и дру­гого парня. Я приехал сюда, чтобы получить твой рассказ, а не твою дочь.

– Марина в большой опасности. Ей жизненно необхо­димо бежать в твою страну.

– Тогда я возьму ее с собой, – сказал Джо. – Я поселю ее в своей квартире. Если хочешь, я могу поместить ее в пансион для благородных девиц, но только не застав­ляй меня на ней жениться.

– Ты – моя последняя надежда.

– Я не хочу быть ничьей последней надеждой. Ты что, не помнишь? Я пью слишком много пива, курю слишком много. Я напыщенный, самоуверенный сукин сын, к тому же…

– Неженатый.

– Разведенный.

Черт, шесть лет прошло, могло бы уже и перестать болеть.

– Обстоятельства сложились для тебя не лучшим об­разом. Я все это очень хорошо понимаю, но факт остается фактом: когда-то давно я спас твою жизнь, а теперь прошу спасти жизнь моей дочери. По-моему, вполне справедливый обмен.

– Надеюсь, ты не для этого меня сюда привез?

– Сделай то, что я прошу, и я буду твоим должником всю оставшуюся жизнь.

Джо схватил старого друга за плечи:

– Полетим вместе! Бери дочь, бери свою корону и скажи «прощай» этим краям. Та страна, которую ты лю­бил, канула в Лету. Ничего не вернуть. Подумай о себе.

– Я не могу. Все, о чем я тебя прошу, это присмотреть за Мариной, пока не рассеются тучи. Я потерял ее мать в этой гражданской войне и не хочу потерять своего един­ственного ребенка. Ты должен меня понять как никто другой…

Мужчины молчали. Казалось, сказанные ими слова об­ретали плоть. Джо вытащил из кармана пачку сигарет и предложил другу закурить.

– Смертоносные штуки.

– Такова жизнь. Беспощадная вещь.

Для Джо слова эти были выстраданной истиной. Он сполна прочувствовал беспощадность жизни несколько лет назад одним ясным летним утром.

Колесо попало в яму на дороге, машину подбросило, и Джо, очнувшись от воспоминаний, повернулся к жене.

– Не смотри на меня, – сквозь зубы процедила де­вушка. – Мне это не нравится.

– И мне не особо по вкусу то, на что я смотрю.

Джо сказал правду. Непонятно было, как у двух таких ярких и красивых людей, как Рик и его покойная жена, могла родиться столь невзрачная дочь. Тусклые каштано­вые волосы, абсолютно прямые. Ни в овале лица, ни в форме губ и носа не было ничего запоминающегося. Ма­ленькая, не больше пяти футов роста, она была одета в защитного цвета штаны и мешковатый бежевый свитер. Трудно было воспринимать ее как женщину, скорее она выглядела как непослушный ребенок, нуждавшийся в хоро­шей взбучке.

Господи, неужто эта девочка – его жена?

– Безбожник, – прошипела она, – скажи, сколько мой отец заплатил тебе, чтобы ты на мне женился?

– Деньги не в цене в Форт-Ноксе, дитя мое, я оплатил старый должок.

– Ба! Неужто снова та снежная лавина? Это было бог знает сколько лет назад.

– Весьма милая история. Не хочешь ли послушать ее, детка?

– Да я лучше землю стану есть.

– Напрасно. В ней есть все, чего не хватает современ­ным романам: захватывающий сюжет, обилие приключений, в меру сентиментальности и счастливый конец. Мальчик король спасает ребенка из Бруклина от неминуемой смерти во льдах на лыжной трассе в Колорадо. Все будут рыдать, уверяю тебя.

– Я – исключение.

– Это лишь потому, что ты уже слышала эту историю раньше.

– Я не хочу больше разговаривать.

– Я тоже.

Через десять минут таксист подвез их к зданию на За­падной Семьдесят второй улице, где у Джо была квартира. До того как Джо успел вытащить бумажник, девушка вы­скользнула из машины и рванулась наперерез движению, едва успев увернуться от автобуса. Надо было держать ухо востро с этой девочкой. Скинув туфли, она помчалась вниз по улице. Джо пустился в погоню.

Когда-то он был чемпионом школы по бегу, и теперь прежние навыки оказались кстати. Едва не сбив с ног двух пожилых дам, изящно миновав женщину с коляской, он все же врезался в парня, читавшего журнал возле киоска. И тут Джо потерял разбег, пытаясь разглядеть привлекшую его внимание обложку журнала «Тайм». В какой-то момент ему даже показалось, что на него смотрит его первая жена.