Как только кряхтение раненных немного стихло, превратившись просто в протяжный плач, тьму над лесом разорвал пугающий крик ночного жоры. В моём исполнении. И Кира тут же ответила, подтверждая получение сигнала. В кроне дерева, на котором она до этого сидела словно в гнезде, вспыхнул красный огонь её фальшфейера, окрасивший лес на востоке от торгового центра в хищные багровые тона. И окружившие мой дуб подростки увидели, как над алеющей чащей взлетает ещё один улыбающийся фонарь.

— Чё за... Бля, он уже там что ли? Да ну его наху... — Озвучивание мысли об отступлении прервалось, когда ещё один красный огонь вспыхнул совсем в другой стороне. Отвлекаясь на взлёт фонаря, за кряхтением и рыданиями раненых никто не заметил, как я спустился вниз по верёвке, натянутой между кроной моего дерева и стволом другого дуба. Кончался мой спуск на краю небольшой проплешины, которая теперь находилась между мной и толпой преследователей. И сейчас у них был выбор — либо снова ломануться за мной в погоню, либо отступить в противоположном направлении.

Мнения разделились. Но любое из двух решений было одинаково ошибочно.

В спины или задницы тех, кто испуганно попятился от меня прочь, вонзились гвозди, закреплённые на лёгких досках с метр длиной. Наступив на один конец доски — без гвоздей — отступающий шмель немедленно проваливался в неглубокую ямку, вырытую прямо под ней, заставляя другой конец доски резко взлетать вверх. Споткнувшись о ловушки, многие теряли равновесие. И падали на впившиеся гвозди сверху, вбивая их себе в задницу ещё глубже.

Тем же, кто решился преследовать жуткую, но одинокую цель, повезло ещё меньше. Не смотря на то, что, разозлённые очередным оскорбительным жестом и наученные горьким опытом своих рыдающих от боли товарищей, они поступили умнее. Выхватив у младших напарников длинные палки с примотанными к нем ножами и тесаками, ряд довольно крепких пацанов — вероятно самых сильных и хитрых представителей шмелиного племени, медленно двинулися на меня, постукивая палками по земле перед собой. И проверяя — нет ли у них на пути какой-нибудь очередной волчьей ямы. Нет, ничего подобного на их пути не было. Они просто тратили время.

Чтобы немного подстегнуть энтузиазм охотников, я отбросил шипящий факел и достал из-за плеча арбалет. Щёлкнув рычагом, я отправил первый болт в живот одному из осторожных нападающих. Второй выстрел не потребовался.

Между мной и преследователями оставалась узкая полоска земли, почти лишённая растительности — сверху нависали густые кроны и без солнца тут почти ничего не всходило. Можно было легко увидеть, что здесь нет никаких замаскированных дёрном ям или досок-перевёртышей.

— Сука, кранты тебе! — Подняв свои ковыряла в боевое положение, пацаны ринулись в атаку, собираясь опустить их на мою голову. И вот тут зазвучали выстрелы.

Нет, огнестрельное оружие я по-прежнему не применял. В ход пошла пара упаковок патронов двенадцатого калибра, которые мне посчастливилось найти во время одной из вылазок ещё весной. Без ружья толку от них было, конечно, не много. До сегодняшнего вечера.

Вкопанные вертикально в землю патроны располагались чуть выше уровня почвы, внутри небольших бамбуковых контейнеров, которые я напилил из какого-то дачного кресла. В донышко каждого контейнера был вкручен короткий саморез, который исполнял роль бойка — как только очередной тяжёлый ботинок с размаха наступал на патрон.

Примерно каждый второй пацан в ряду атакующих немедленно лишился пальцев, пятки или всей стопы целиком. А та картечь, которая вылетела из-под ботинок в стороны, нашпиговала дымящимися кусками металла ноги, задницы и промежности их приятелей. Судя по истерике, кому-то даже яйца оторвало. И поделом. Таким как вы размножаться нельзя.

Остатки кровожадного воинства окончательно растеряли те крупицы боевого ража, что совсем недавно гнал их вперёд. Подвывая от ужаса и боли, раненые подростки, в зависимости от тяжести ранения, расползались, разбредались или разбегались по ночному лесу в разные стороны.

И в следующем акте роль охотника полностью отходила уже ко мне.

Не спешите разбегаться, почтенная публика. Шоу продолжается.

Чтобы скрыться из вида уцелевших противников, достаточно было отойти от шипящего красного факела на несколько шагов в сторону. Хотя уже никто особо не горел желанием меня преследовать и следить за моими перемещениями. Быть опасным бандитом тут больше никому не нравилось.

Те, кто не мог идти, старались хотя бы заползти в какие-нибудь кусты и забиться под кочку, в надежде на то, что Митинский призрак их не найдёт. А те, кто ещё сохранял способность к передвижению, разбегались по сторонам, рыдая и кряхтя от боли. Намереваясь как можно скорее вернуться под защиту стен торгового центра, они и думать забыли о щедрой награде за мою поимку. Возможный гнев предводителя или будущее наказание за трусость пугали их гораздо меньше, чем молчаливый, но улыбчивый страх, охотившийся за ними в ночном лесу.

Разыгранный мной сценарий был далеко не единственный. И вскоре начали срабатывать ловушки из запасных сюжетных ходов. То там, то тут в темноте раздавались сдавленные стоны тех, кто наступал в очередную западню или, сорвав натянутую леску, получал удар от резко распрямившейся ветки, утыканной заострёнными бамбуковыми обрезками.

Неподалёку от меня, пара пацанов отходила по просеке, обозначенной в моём запасном сценарии как «План С» — третий вариант развития событий. И вскоре в единственном проходе между густыми подлесками, они заметили прямо перед собой несколько широких досок, утыканных гвоздями. Но не по всей площади — между рядами острых кусков металла были оставлены пустые места, ширины которых как раз хватало для того, чтобы поставить ногу и пересечь препятствие без последствий. Радуясь тому, что обнаружили ловушку до того, как наступили на гвозди, пацаны спешно шагнули в пробелы. И их ноги немедленно провалились в неглубокие ямы. А отдельные доски, соединявшиеся как раз в месте пробела, резко поднялись вверх. И надёжно вцепились в провалившиеся ноги с двух сторон. Больше по этой тропе никто отступать не хотел.

Сейчас, прежде всего, нужно было позаботиться о тех, кто поступил умнее остальных. И попытался ретироваться тем же путём, каким забегал под кроны лесополосы, надеясь на то, что все ловушки на этом пути уже сработали. Расчёт был верный. И в итоге вы всё равно должны добраться до входа в укрытие. Но не слишком рано. По моим прикидкам, мне нужно было задержать вас всего на пять минут.

Двинувшись следом за смекалистыми шмелями наперерез, по безопасной тропе, я дал Кире новый сигнал.

И, услышав ответное подтверждение, присел за ближайшим деревом и прикрыл уши.

Еле заметный искрящий огонёк быстро пополз от гнезда девчонки к тому краю леса, через который наружу надеялись выйти самые смекалистые шмели. Зашипел первый шнур на пути огонька... Второй... Третий...

И тёмный лес наполнился волшебной россыпью разноцветных огней, чей полёт сопровождался пронзительным свистом и оглушительным грохотом. Три дорогих салютных установки, вкопанные среди корней деревьев на краю лесного массива, стартовали одна за другой с разницей в несколько секунд. Снаряды вылетали из новогодних батарей прямо в нестройные ряды отступающих шмелей. Сталкиваясь с людьми, ветками и стволами, ракеты начинали с шипением метаться по всей чаще, пока не взрывались снопами красных, синих, зелёных и золотых огней.

Когда подобный заряд взрывается высоко над вами — это очень красиво и весело. Но когда ракета детонирует у вас где-то под ногами — о красоте как-то сразу забываешь. Забываешь вообще обо всём, ошалев от грохота, обжигающих искр и клубов удушливых пороховых газов.

Пёстрая канонада продолжалась примерно минуту. И после того, как разорвалась последняя ракета, отступающие скорее всего уже не особо понимали, в какой стороне находится их цитадель. Кашляя, хныча и призывая на помощь, уцелевшие пацаны либо медленно шагали в разные стороны, пытаясь нащупать путь в задымлённой темноте, либо в панике забились куда-то между корнями.