Они назвали девочку в честь матери Декера. Его родители погибли в автокатастрофе, когда Амос учился в колледже, и потому Молли не достались заботливые дедушка с бабушкой. Но она носила бабушкино имя. Все годы вплоть до своей безвременной смерти от рук, возможно, Себастьяна Леопольда…

Декер смотрел на кирпичную крепость, в которую превратился Мэнсфилд. Повсюду под странными углами тянулась полицейская лента, похожая на желтую паутину, ядовитую и опасную. Стояли патрульные машины, микроавтобусы экспертов и черные грузовики без окон, ждущие мешки для трупов. Декер не сомневался, что тела все еще в школе. Если не считать раненых и нуждающихся в медицинской помощи, с места преступления ничего не забирают, пока все не будет тщательно осмотрено, сфотографировано, измерено и должным образом изучено, разведано и проанализировано. Мертвым все равно, сколько времени лежать на полу в лужах собственной крови, — они уже вырваны из жизни каким-то психом с неограниченной огневой мощью. В конце концов, вечность есть вечность.

Если б Декер до сих пор служил в полиции, сейчас он был бы прямо там. Он уже заметил со своего места Мэри Ланкастер, она дважды входила и выходила из здания. Бывшая напарница выглядела изможденной, разбитой и угнетенной. Один раз она взглянула в его сторону, но, похоже, не заметила. Декер знал, что сейчас ее ум занят другими тревогами. Не исключено, что она уже забыла о человеке по имени Себастьян Леопольд, сидящем в камере предварительного заключения. О его признании в убийстве трех человек, двое из которых составляли все, что имел Декер. У Ланкастер прямо сейчас есть срочное дело: куча свежих трупов. А рядом разгуливает на свободе преступник, готовый к новым убийствам. Где уж тут помнить о том, кто тихо сидит в камере…

Стрельба в школе, разумеется, стала хитом в новостях страны. Их городок попал в заголовки первых страниц всех медийных платформ. Фамилии жертв пока не сообщали. Декер регулярно проверял телефон. Только стандартная фраза: «В ожидании уведомления ближайших родственников». От приятеля из полиции он уже знал, что с внуком Пита Рурка все в порядке. Но счастье не улыбнулось сыну одного из патрульных. И муж полицейского диспетчера, Энди Джексон, учитель английского языка в Мэнсфилде, находился в больнице в критическом состоянии со множественными огнестрельными ранениями.

Декер, тщательно выбирая дорогу, начал обходить школу по периметру, не заходя за полицейские ограждения. Миллер сказал, что стрелок улизнул. Весь Берлингтон настороженно следил за расследованием. Разве не достаточно того, что они потеряли своих близких? Так еще и убийца разгуливает на свободе и, возможно, готов убивать снова и снова… Это превращало ситуацию из ужасной в невыносимую.

Однако как убийца сбежал? Преступник, спокойно уходящий с места созданного им Армагеддона, воспринимался Декером как личный и профессиональный вызов.

И потом, была еще одна неочевидная причина. Амос больше ничего не мог сделать с Леопольдом — только сидеть и раз за разом прокручивать в голове бесконечные и бессмысленные гипотезы. Зато он мог подумать о Мэнсфилде и человеке, который устроил эту стрельбу. О том, где этот человек сейчас. И Декер выбрал последнее.

Он шел дальше, в сторону футбольного поля, где когда-то радовался своим победам. Была середина футбольного сезона, и траву на поле вытоптали. Домашняя игра, запланированная на ближайшую пятницу, не будет сыграна. Возможно, в этом году больше не будет игр. А может, их здесь никогда больше не будет.

Декер поднялся на трибуны и сел неподалеку от пятидесятиярдовой линии. Тащить свою тушу вверх по ступенькам было нелегко, и Амос в очередной раз сказал себе, что нужно сбросить вес и хоть немного вернуться в форму. Если ему так тяжело в сорок два, в пятьдесят два он просто не сможет подняться по лестнице… Черт, такими темпами он и в сорок три не сможет.

Декер смотрел на поле и мысленно возвращался к тем матчам, которые сыграл в школе. Они прятались где-то в мозгу, но раньше он был не в силах докопаться до этих воспоминаний. А сейчас для этого не требовалось никаких усилий. ЦВМ просто отмотал запись к нужной дате и включил воспроизведение.

Возбуждающее и чуточку беспокойное зрелище: юноша, который сносит и раскидывает в разные стороны других молодых мужчин. Он бросал мяч далеко и точно. В колледже Декер быстро понял, что его рука недостаточно сильна для бросков, требующихся от квотербека. Он полностью переключился на защиту — и выяснил, что парни по ту сторону мяча крупнее, сильнее и быстрее, чем он. Грубое пробуждение для парня, привыкшего к легким успехам. Он мог сдаться, но предпочел тренироваться жестче, чем более одаренные товарищи по команде.

И все это было напрасно. Футбольные времена давно прошли, карьера в правоохранительных органах отправилась в унитаз, а он сам сидит на ребристой алюминиевой скамье, натирающей задницу до крови уже через полчаса матча. Сидя там, Декер решил, что не станет задумываться о своей жизни дальше следующего утра. Но в оставшееся от сегодняшнего дня время ему есть о чем подумать. И сейчас он думал о том, как же убийца выбрался из здания.

Двери в Мэнсфилде располагались со всех сторон: сзади и спереди, слева и справа. Здание было построено еще в те времена, когда люди не открывали в школах огонь из АК-47, и потому строители не учитывали таких возможностей. Но с течением времени, когда количество инцидентов в школах стало расти, многие двери заперли или переделали так, чтобы те открывались только изнутри. Теперь посетителям требовалось зайти через главный вход и зарегистрироваться. Поговаривали об установке металлоискателей, но их стоимость была непомерной для практически обанкротившейся школьной системы. Школа завела автоматизированную систему оповещения, которая рассылала электронные письма в случае возникновения чрезвычайной ситуации. И сегодня она, скорее всего, разослала сообщения о наихудшем происшествии за всю историю города.

За пределами круга полицейских машин и фургонов СМИ стояли семьи. Когда Декер по пути к стадиону проходил мимо, на лицах этих мужчин и женщин была такая боль, которую Декеру вряд ли доводилось видеть.

Молли пошла бы в первый класс в Мэнсфилд. И сейчас Декер мог бы стоять рядом с другими родителями: переступают с ноги на ногу, засунув руки в карманы, смотрят в землю и только изредка скорбно перешептываются. Ужасная сцена, и Декер чувствовал комок, подступающий к горлу.

Он залез в карман и достал бумажник. Внутри было выцветшее фото дочери, сделанное на девятый день рождения — как оказалось, последний, который она отпраздновала. Озорная улыбка, кудрявые волосы. Глаза ей достались от матери — светло-карие и энергичные. Декер, конечно, помнил, когда именно сделана эта фотография и чем он в этот момент занимался. Было раннее лето, и он готовил на заднем дворе барбекю, два любимых блюда дочки: жарил канзасские ребрышки и початки водянистой кукурузы, прямо в шелухе.

Декер поднял взгляд на школу и вновь задумался, как же преступник это сделал. Во-первых, вошел в школу с оружием. Во-вторых, совершил эти убийства. И в третьих, ухитрился уйти. На самом деле именно здесь крылось главное. Пункт номер три: выход. Вокруг полно людей, большинство из них еще живы, как же он умудрился уйти незамеченным?

— Доллар за твои мысли!

Он опустил взгляд на гравийную дорожку, бегущую вдоль загородки вокруг поля, невысокого сетчатого забора. Снизу на него смотрела Мэри Ланкастер; в правой руке сигарета, левая подрагивает на бедре.

Она медленно поднялась по ступенькам и села рядом с Декером. Утром Мэри выглядела бледной и нервной, сейчас — подавленной и растерянной. Просто удивительно, что жизнь может сделать с тобой всего за день.

Ланкастер выдохнула струю дыма, молча глядя на пустое поле.

— Дерьмовое время, — негромко заметил Декер.

Она кивнула, но не ответила.

— Какая ситуация? — спросил он.

— Хочешь сам сходить посмотреть?

Амос обернулся к ней, но не успел ответить, как она сказала: