Ещё и от Калинского.

— Скажи Александру, чтобы зашёл ко мне…

— Как вернётся, я сразу передам, — пообещала Настя.

— Он не на работе? — удивился Лазарев.

— Нет. Уехал куда-то по своим делам…

— Это интересно, какие такие у него дела, когда на вашего клиента в суд подают, — проворчал Роман.

Желания распекать подчинённого за самодеятельность он не испытывал. Рахманов вроде не идиот, чтобы заниматься ерундой в такой ситуации…

— Ладно. Разберёмся, — вздохнул он. — Вернёмся к нашему вопросу. Ты не выиграла.

— А я считаю иначе.

Настя скрестила руки на груди и уставилась на него.

— Просто ты не хочешь платить свой проигрыш. Вот и всё. В конечном итоге я победила. Он идёт на приём со мной. Или не ты меня учил, что промежуточные поражения не имеют смысла, если молоток судьи в конечном итоге ударил в твою пользу?

Нет, разумеется, Роман мог привести ещё два десятка доводов. Но зачем? Он уже смирился со своей потерей, так какой смысл?

Их отец всегда говорил: если ты проигрываешь, то сделай так, чтобы это поражение дало тебе преимущество. Полезный совет, который Роман никогда не забывал.

А для того чтобы его собственный маленький план начал работать, требовалось, чтобы сестра находилась в хорошем расположении духа.

— Ладно, — сказал он, состроив на лице самое правдоподобное выражение уязвлённой гордости, на какое только был способен. — Ты победила.

Сестра довольно протянула руку с раскрытой ладонью в его сторону. Роман достал из кармана электронный ключ от машины и отдал его ей.

В конце концов, это всего лишь машина. Пусть эта ему дорога, но он себе и новую купит.

На работу я вернулся в великолепном расположении духа. Ещё бы было иначе. Разобраться с этим уродом, да ещё и помочь его бывшей жене с ребёнком — оно того стоило.

К сожалению, радость эта была временной. Пусть жажду «крови» я и утолил, проблем наших это не решало.

— Я позвонила Уткину, — сообщила мне Анастасия, едва я вошёл в отдел. — Он в таком же шоке, как и мы.

— Ну не преувеличивай, — немного осадил я её. — Не в таком уж мы и шоке. Это было ожидаемо.

— Ожидаемо?

Настя посмотрела на меня так, словно я был каким-то безумным пророком из прошлого и только что провозгласил конец света… Хотя нет. Так себе аналогия. Скорее уж, сумасшедший бездомный, кричащий на всю улицу, что он прочитал в газете недельной давности, которой укрывался холодной осенней ночью.

Ладно, чего уж греха таить. Я не знал, что они сделают конкретно это. Просто ждал чего-то в этом духе.

Ждать, что после подобной оплеухи, какую они отхватили в зале суда, наши противники станут смиренно сидеть на своих задницах и ждать, пока их стройный план развалится, было столь же опрометчиво, как съесть забытый на несколько недель в холодильнике просроченный йогурт.

Эффект будет предсказуем.

Вот и тут так же. Другое дело, как нам теперь это парировать? Способы есть.

За время, что меня не было, Лазарева сделала то, что от неё требовалось. Позвонила Уткину и сообщила о случившемся. Сказать, что он оказался неприятно удивлён произошедшим, означало ничего не сказать. По словам Насти, сначала наш капитан оказался в шоке. Затем долго орал. Не на Настю, разумеется. Затем снова впал в шоковое состояние, когда понял, в чём именно его обвиняют.

Ладно. С этим мы разберёмся по ходу. Главное сейчас — понять, кто крыса.

Откинувшись на спинку своего кресла, посмотрел в потолок. На часах восемь сорок семь. Настя уже ушла домой, а я всё ещё сидел на работе и думал. Думал много и упорно.

Окей. Допустим самый поганый вариант. Наш предатель из купленных, и он действительно может доказать случившееся. Что тогда?

Есть процессуальный аспект. Если он давал первичные показания как член группового иска, а он их давал, а затем резко изменил их — это уже серьёзный повод для подрыва доверия к его новым заявлениям. Можно подать ходатайство о признании его заинтересованным лицом с потенциальным конфликтом интересов.

Значит, что? Правильно. Лучший вариант — это разнести его на перекрёстном допросе. Это наш лучший вариант для контратаки в зале суда. Суть приёма в том, чтобы подорвать доверие к показаниям свидетеля, что, по сути, сделать не так уж и сложно.

К сожалению, проблема не в том, чтобы сделать это. С этим я справлюсь. Проблема в том, как Калинский ответит на это. А он ответит. Я не сомневался в этом ни на секунду. Скорее всего, провернёт такой же трюк с Уткиным и на одном капитане не остановится. Нет. Он воспользуется полученными показаниями обоих свидетелей, чтобы потом ещё и его сына вызвать и додавить уже его. Значит, что? Правильно. Нужно их обоих готовить…

От этих мыслей меня отвлёк звонок телефона. Достав из кармана мобильник, глянул на дисплей и ответил на звонок.

— Не думал, что вы позвоните мне столь поздно.

— Я проверяла возможность того, о чём мы говорили, — произнёс из динамика голос Софии. — И до сих пор не могу понять, как могла пропустить подобное решение.

— Вы не могли его пропустить, София Андреевна, потому что вы его не рассматривали вовсе, — ответил я на её вопрос. — Просто потому, что для этого вам требуется довериться человеку, с которым, по сути, вы не знакомы и связей не имеете.

А ты слишком самостоятельная и самоуверенная женщина, чтобы пойти на подобный шаг. Опять же, то, что я ей предложил, по сути, мошенничество. Да, безвредное и крайне сложно доказуемое с точки зрения её бывшего мужа. Тут, скорее, работает принцип «кто успел, того и тапки». Но это не отменяет того факта, что, пусть и в целях собственной безопасности, она поступит… ну, скажем так, немного подло.

— Вы сказали, что у вас есть человек, которому… — Она запнулась, но довольно быстро пришла в себя. — Человек, которому вы доверяете. Это так?

— Да, София Андреевна. — Я сам себе улыбнулся. — У меня есть более чем подходящий кандидат для вас. Уверен, что она не откажется поучаствовать в этом деле. Учитывая возможный репутационный выигрыш и её положение, она будет только рада принять это предложение.

Надеюсь, Марине понравится моя затея. Иначе придётся искать другого кандидата.

— Что ж, хорошо. Тогда я согласна.

Даже по телефону я слышал, как непросто ей было произнести эти слова. Тем не менее она это сделала. А значит, теперь дело за мной. Нужно лишь убедить не связанного с преподавателем человека вписаться в это дело.

А дальше уже несложно. Всего-то подготовить черновик научной работы на пятьдесят листов за четыре недели. Да с этим любой лентяй справится.

Закончив разговор, бросил телефон на стол и снова откинулся на спинку кресла. Тишина. Спокойствие…

А умные мысли всё не приходят.

Со своим иском, конечно, они протупили. Это ошибка с их стороны, которая развязывает нам руки. Но ошибка не окончательная. Как я уже сказал, они прекрасно знали, что если выиграют это дело, то смогут развалить всю нашу работу.

Точно так же это справедливо и в обратную сторону. Вопрос в том, как добиться желаемого для нас результата с минимальными потерями.

Умные мысли по-прежнему не приходили. Я даже ещё раз просмотрел сохранённые на ноуте и телефоне справочники по праву, чтобы убедиться на всякий случай, что ничего не упускаю.

Нет, не упускаю.

Значит, всё решит этот перекрёстный допрос.

Идиоты. Хотя…

Взял телефон, на этот раз рабочий. Потратил несколько секунд, чтобы вспомнить нужный номер, а затем набрал его.

Ответа долго ждать не пришлось.

— Да?

— Это я. Есть минутка?

Свет в кабинете Лазарева был практически полностью отключен, за исключением пары ламп на его рабочем столе и декоративной подсветки у стеллажей.

— Признаюсь, я думал, что ты уже уехал домой, — сказал, заходя в кабинет.

— Могу сказать то же самое и о тебе, — ответил Роман, не поднимая взгляда от заваливших его рабочий стол бумаг.