— Обычно мы работаем неделю. Реже полторы. Но госпожа Лазарева сказала, что это срочный случай. В таких случаях мы можем сделать всё быстрее по просьбе клиента.

Хмыкнув, я глянул в сторону Насти, и та улыбнулась. Ладно, допустим, за мной теперь маленький должок.

Как только все документы и копии бумаг с моими пожеланиями по фраку оказались подписаны, мы перешли к вопросам оплаты. Тут мне захотелось грустно вздохнуть, едва только увидел стоимость костюма. Дорого. Очень дорого. Нет, заплатить я эту цену могу и даже бедствовать после этого не буду. Но всё равно. Как сообщила мне Лазарева, цена написана с учётом скидки для их семьи, так что я даже боюсь представить себе, сколько такое удовольствие будет стоить не по «знакомству».

Разумеется, Настя тут же вылезла вперёд, заявив, что она всё оплатит…

…после чего была в крайне вежливой форме послана далеко и надолго. Платить за себя я женщинам не позволю.

Даже было что-то приятное в том, какое удивление у неё это вызвало.

— Это откуда у тебя такие деньги?

— Там, где взял, там больше нет, — хмыкнул я. — И вообще, неприлично спрашивать мужчину о том, сколько он зарабатывает. Или… погоди, хочешь сказать, что ты у нас в фирме меньше получаешь?

Она подвисла.

— Ты сейчас издеваешься?

— Конечно издеваюсь…

— Рахманов…

— Насть. Вот не надо лезть не в своё дело, хорошо? За себя я платить не позволю.

В ответ на это она лишь фыркнула и закатила глаза.

— Ладно, — выдохнула она, убирая покрытую золотом карту к себе в сумочку.

Вот. Другое дело.

После того, как с этим делом было покончено, мы покинули мастерскую. Я оставил свой номер, и мне пообещали перезвонить через три дня. Даже точное время звонка сказали, что показалось чем-то немыслимым. Ещё ни разу на моей памяти ни одно заведение не сделало подобную работу точно в срок. Штучные костюмы ручной работы — это вам не спортивный костюм с тремя полосками из интернет-магазина заказать. Тут хорошо, если всего на неделю задержка будет.

Ну и ладно. Сделают вовремя, и ладно.

Возвращение обратно в офис заняло у нас куда меньше времени. Хотя бы по той причине, что пробок на дорогах оказалось куда меньше. Сама же поездка ничего особого из себя не представляла. Мы с Настей лениво болтали всю дорогу, в основном обсуждая грядущий приём, который должен был состояться в эту пятницу, и работу. Всё. Казалось бы — не такой уж и большой список тем для обсуждения, но мелких нюансов там были вагон и маленькая тележка.

Настя долго распиналась на тему, что это приём важен, очень респектабелен и… короче, там было очень много разных «очень». Настолько, что после пятого или шестого я уже перестал её слушать. И ведь это при том, что сам приём будет, так сказать, для «своих». И я собирался туда попасть.

Был ли я этим впечатлён? Не особо. Наверное, потому, что и идти на это торжественное светское мероприятие особо-то и не хотел. Нет, разумеется, я не идиот, чтобы прийти туда и начать выкобениваться. Правила приличия и банальную вежливость никто не отменял. Но расшаркиваться только лишь оттого, что на меня пал отблеск света великосветских аристократов, не вижу смысла. Хотя бы по той причине, что, как говорится, где они, а где я.

В общем, установка простая. Не позволять позорить себя и не позориться самому. Два простых правила, которым я следовал по жизни раньше и собрался следовать дальше.

По приезду на работу Настя припарковала машину в гараже, и мы поднялись на свой этаж. Но не доходя несколько метров до нашего отдела, случилось то, чего я ожидал…

— Рахманов!

Грозный окрик разнёсся во все стороны от его источника.

Развернувшись, я стал свидетелем того, как Игнатов грозной тучей двигался по коридору прямо в моём направлении.

— В мой кабинет! — приказал он. — Живо!

— Что происходит? — тут же поинтересовалась Настя.

— Ничего, о чём тебе стоило бы волноваться, — выдал я ей в качестве ответа.

И хотелось бы верить в то, что я прав.

— Иди в отдел, хорошо? Я скоро приду, — сказал я ей, после чего последовал в кабинет начальника младшего персонала.

В этом кабинете за всё время работы я был всего дважды. Вот как-то так мне везло. Впрочем, туда вообще редко кого вызывали. Говорят, что существовало негласное правило. Если ты побывал там пять раз, то всё. Добро пожаловать в списки на скорое увольнение. Говорят, что ещё никто не пережил пятый поход в этот кабинет. Для раздачи обычных нагоняев Игнатов предпочитал «распекать» подчиненных прилюдно. А вот наедине…

В общем, как тихим шепотом шутил народ, не важно, зачем тебя туда вызвали. Принести простые бумажки, забрать документы или получить втык за допущенные косяки. Главное — если зашёл в эту дверь пять раз, то шестого уже не будет.

Почему-то только сейчас, подходя к ней в третий раз, я вдруг задумался о том, что стоит поискать Кристину и уточнить у неё, а так ли это вообще? Она-то, наверно, должна об этом знать. Если, конечно, опять не решит подшутить, как в прошлый раз во время объявления результатов предварительной стажировки.

— Можно? — спросил я, постучав и приоткрыв дверь.

— Заходи-заходи, Рахманов, — поприветствовал меня недоброй улыбкой сидящий за столом хозяин кабинета.

Всё то же аскетичное убранство, в котором не было ничего лишнего. Никаких элементов декора. Всё строго функционально и не более того. И, как и раньше, никаких стульев или кресел перед его рабочим столом. Кто бы сюда ни пришёл, ему придётся стоять на ногах, пока владелец кабинета сидел за столом.

Довольно дешёвый трюк для того, чтобы показать своё превосходство, между прочим.

Ну и ладно. Мы не гордые. Постоять пару минут тоже можем.

— Звали? — спросил я, подходя к его столу.

— Скажи мне, Рахманов, как тебе работается у нас в компании? — спросил Игнатов, откинувшись на спинку своего кресла и сверля меня взглядом.

— Замечательно, Григорий Владимирович, спасибо, — нейтрально ответил я ему. — Очень нравится.

— Нравиться, значит, — многозначительно и неторопливо произнёс он, глядя на меня. — Тогда, может быть, ты прояснишь для меня один вопрос? Ну, так сказать, утолишь мой праздный интерес?

— Какой же именно?

— Да я вот тут задумался о том, а не потерял ли ты вконец страх от своей наглости. А, Рахманов?

— Если честно, то я не сов…

— Решил, значит, на стороне подрабатывать? — грубо перебил он меня. — Думаешь, что ты тут самый умный, раз смеешь позволять себе брать клиентов без лицензии? Или от того, чтобы ты прошёл предварительную отбраковку и начальную стажировку у тебя голова от успеха закружилась? Рахманов, у тебя вообще мозги есть? Ты хоть знаешь, что я с тобой сделаю за то, как ты подставил компанию? И поверь, увольнение — это меньшее, что тебя ждёт!

— Всё сказали? — поинтересовался я у него с абсолютным спокойствием, что, похоже, разозлило его только сильнее.

— Что ты сейчас сказал? — почти прошипел он, приподнявшись в своём кресле.

— Я спросил, всё ли вы сказали, что хотели, — повторил я ему. — Потому что я понятия не имею, о чём именно вы говорите.

— Ах, не имеешь, значит, — он едко улыбнулся. — Ты совсем тупой? Или, может, прикидываешься? Если хоть кто-то узнает о том, что ты, идиот, смеешь работать без лицензии и разрешения, то это подставит всю компанию! А я знаю, что ты этим занимаешься! Что? Жадность взыграла? Решил подзаработать на стороне⁈

В целом, примерно этого я и ожидал. Что самое характерное, он прав. Если бы я действительно вздумал оказывать юридические услуги без лицензии, то это был бы прямой путь к такой подставе, масштабы которой даже представить себе сложно.

Суть подобной «деятельности» заключалась в том, что если бы я попытался сделать что-то подобное, а потом бы меня в этом уличили или, что ещё хуже, подали бы в суд и выиграли бы, то впоследствии это можно было бы использовать для того, чтобы подать требование о пересмотре исхода любого дела, в котором я участвовал. Даже косвенно.