-Я прав! — прохрипел Малаховский, — Поверь мне, Людвиг. Этот презрительный и злобный взгляд трудно трактовать иначе. А ещё там иногда полыхала какая-то звериная ненависть, будто мы его природные враги. Юноша ещё не научился скрывать свои мысли. Он предатель и враг нашего дела!

-Мне бы твоё умение читать по лицам! — хохотнул в ответ Звеждовский, — Что ты предлагаешь? Не заявлять же его отцу и братьям, что мы по взгляду распознали в их родиче предателя? Может, мальчик просто сомневается или боится?

-Нет. Надо за ним понаблюдать. Далее выведем молодого пана на откровенный разговор и, если я прав, то пусть посидит под домашним арестом. Его семья крайне важна для дела свободы. А ещё сестра Сераковского говорила брату про будущие жертвы, оправданы ли они, как быть простому народу в момент боёв и подобную ересь. И это не её мысли, а нашего ангелочка.

Вот ведь гадство! Спалил меня этот хмурый товарищ. Не надо было играть с ним в гляделки и вести себя осторожнее. Ещё и Агнешке лишнего сболтнул. Это я расслабился и начал относится к местным с недопустимым пренебрежением. В этом времени люди не глупее меня, а, скорее всего, умнее и толковее. Надо сделать выводы и мимикрировать под пылкого и восторженного юношу, каким был Юзек до моего вселения.

Осторожно отступаю в сторону залы. Благо в вестибюле не такого яркого освещения. Надеюсь, что паркет не скрипнет под моими лёгкими шагами. Подходя к лестнице, я почувствовал, чужое присутствие. Медленно оборачиваюсь и вижу смазанное движение. А далее резкая боль в голове и будто выключили свет. Моё тело вроде катилось по ступенькам, пока не ударилось о стену. На задворках угасающего сознания слышу голос.

-Идиот! Зачем?

-Он подслушивал вашу беседу, господин!

[1] Зыгмунт Сераковский (1826 — 1863) — польский патриот демократических взглядов, капитан русского Генерального штаба, участник восстания 1863—1864 годов. Член-сотрудник Русского географического общества.

Глава-5.

Очередное тяжёлое пробуждение в этом мире. Это уже стало традицией. Ха-ха. Почему я понял, что снова в XIX веке? Просторная комната с диковиной лепниной, в которой жил юный Юзек, отсутствие электричества, винтажная мебель и знакомая служанка в чепчике. Чего ещё нужно для понимания?

Нельзя сказать, что я постоянно находился в беспамятстве. Временами сознание возвращалось, и мне удавалось услышать часть разговоров, в основном слуг и доктора. Ещё запомнилась беседа матери с каким-то неизвестным. Сами звуки доносились, будто я нахожусь под слоем воды.

-Я не верю, что он упал сам. Мальчик уже выздоровел и его ничего не беспокоило. Юзек два дня подряд плясал наравне со всеми, а до этого днём носился со всей молодой компанией.

-Но пани Юзефа, ваш сын мог упасть в обморок. Ведь, по словам гостей, он почувствовал себя плохо ещё вчера и ушёл спать раньше. Не думаете же вы, что кто-то мог столкнуть его с лестницы? Какой в этом смысл?

-Причин может быть несколько, и я не отвергаю злостных намерений, — холодно ответила мать, — Кроме несчастного случая, вполне реальна ревность или ваши политические дела.

-Какие в наши времена могут быть любовные страсти, чтобы бить соперника в спину? — явно усмехнулся незнакомец, — А что касается политики, то ваш сын был членом Петербургского кружка и прибыл для участия в предстоящем деле.

-Не скажите. В соседнем уезде пан Завадский стрелял в девушку, выбравшую другого. В результате убил молодую невесту и застрелился сам. Только здесь никаких подобных коллизий я не наблюдала. Разве что две панны проявляли излишний интерес к Юзеку. Поэтому завтра же я проведу тщательное расследование. Думаю, кто-нибудь из слуг мог заметить что-то необычное. Ещё раз благодарю вас за оказание помощи моему сыну. Скоро должен приехать доктор Лисовский, который далее займётся сыном, да и мне пора обновить капли от сердца. Уж слишком много событий в последнее время, которые заставили меня понервничать. Вам же огромное спасибо за то, что оказали помощь и спасли Юзефа.

-Это мой долг, как порядочного человека, пани Поклевская. Поэтому не стоит благодарностей. Я ведь перед переходом на чиновничью службу окончил Московский медицинский университет и несколько лет имел врачебную практику. И поверьте, вашему сыну ничего не угрожает. У него на удивление крепкий организм и кроме сотрясения, растяжений и сильных ушибов нет серьёзных травм. Полежит пять дней, далее неделя на восстановление связок с мышцами и будет скакать как козлик. А доктора, случайно, зовут не Рышард? — услышав утвердительный ответ, незнакомец воскликнул, — Какое удивительное совпадение! Просто я неплохо знал пана Лисовского, будучи ребёнком. Ведь он участвовал в Краковском восстании 1848 года, а после его подавления, перебрался в наши края. Легендарная личность в некотором роде!

Потом я отключился. Скорее всего, этот доктор-чиновник дал мне опийной настойки или просто устал организм. Далее, примерно так и продолжалось. Я приходил в себя, даже пил бульон, потом проваливался в забытье или просто засыпал. Не удивлюсь, что виной именно этот самый наркотик. Как я узнал позже, данное средство называлось — лауданум и использовалось как успокоительное и снотворное. Более того, препарат свободно отпускается в аптеках и рекомендован даже детям. Странные времена. Хотя если вспомнить историю с кокаином, то ничего удивительного. Главное — не стать наркоманом, я ведь терпеть не могу эту публику и всё, что с ней связано.

В общем, дня через четыре моё самочувствие более или менее улучшилось. От очередной порции настойки я отказался и был полностью прав. Весь день я провёл в нормальном состоянии, а не странном полузабытьи. С утра удалось практически самостоятельно поесть молочной каши. Наша старая служанка Ганна, после того как покормила меня, довольно ловко сменила повязку на голове. Она у нас вообще мастерица на все руки. Но некий диссонанс в её поведении был заметен сразу. Служанка старательно отводила взгляд и вообще вела себя достаточно странно.

-Что случилось? — спрашиваю Ганну, которая поправила мне подушку и помогла устроиться поудобнее.

-Я это. Того. Сейчас позову вашего батюшку, — проблеяла женщина и пошла в сторону двери.

-Почему отца, а не мать? И где Агнешка, я помню, что она сидела около кровати?

-Так это, панночка совсем умаялась, и мы её спать отвели. Я сейчас, — протараторила служанка и выскользнула из комнаты.

Я уже говорил, что в этом мире всё делается неторопливо? Так вот, ещё раз убеждаюсь в своей правоте.

Ян-Наполеон ака мой здешний папахен изволил появиться минут через двадцать, как выбежала Ганна. Опять этот вид, который в моё время назвали бы понтоватым. Ну, любил товарищ преподать себя, следил за внешностью и даже дома был одет так, будто посещает светский раут. Я немного утрирую, но ситуация выглядела именно так. Ещё этот персонаж единственный из всего многочисленного семейства, включая кузенов и прочих дядей с тётями, раздражал меня до невозможности. Было в нём что-то такое наносное и неискреннее. Не хочу обвинять человека в лицемерии, может дело просто в излишнем нарциссизме.

-Здравствуй, сын! Мне сказали, что тебе уже лучше. Это радует, но есть весьма печальная новость. Твоя матушка, моя супруга, скорее всего, надорвалась от переживаний. В последние дни она так…

-Что с ней? — резко перебиваю этого велеречивого павлина.

-Да как ты смеешь так разговаривать с отцом? — папахен начал было возмущаться, но нарвавшись на мой бешеный взгляд, быстро сменил пластинку, — Сердце. Ей совсем плохо.

-Ганна, — обращаюсь к служанке, маячившей около двери, — Неси тазик для умывания, мою одежду и организуй кого-то из мужчин, кто поможет мне дойти до комнаты хозяйки.

Яна-Наполеона я сознательно игнорировал. Он немного помялся, покряхтел, хотел чего-то сказать и тихонько вышел из комнаты. Зато вслед за ним влетел сероглазый вихрь, который запинаясь и вытирая слёзы, рассказал мне какой я негодяй, подлец и как посмел так поступить. Беру тёплую ладошку и прижимаю к сердцу. И знаете, сразу стало как-то легче и светлее на душе.