-Я уж подумал, что вы серьёзно, — усмехнулся жандарм, увидев мою улыбку, — Сейчас пригонят две телеги, и мы направим людей к вам в дом. Вон как раз поручик Корф спешит в нашу сторону. Лучше поручу это дело ему.
-Хорошо. Значит, есть шансы, что преступников не упустят. Я предлагаю вам воспользоваться лошадью раненого казака, дабы не терять время. Пока доставят задержанных, нам надо сформировать поисковые группы и составить план.
Мы так и поступили. По дороге встретили спешащего Фредди, который сообщил, что отделение Павлова должно скоро прибыть. Я послал немца к Денисову, чтобы узнать новости и пригласить поручика на совещание. Он человек сообразительный, а самое главное — обучаемый. Инерцию мышления местных кадров никто не отменял.
— Значит, делаем нелицеприятные выводы, — через десять минут после допроса начал подведение итогов Лосев, — Покушение организовал Зыгмунд Падлевский[1], тот самый палач, который отличался звериной жестокостью даже в сравнении с иными маргиналами. Он неожиданно исчез полтора месяца назад. Оказывается, наш разбойник спокойно пересёк границу и обосновался в Гумбиннене, где вышел на связь с членами Литовского комитета. Главным исполнителем покушения являются не менее одиозные личности — Винцент Гзовский, Антоний Ильковский, Ян Гринчик, и подданный Пруссии — Соломон Август. Эта четвёрка создала так называемый отряд «жандармов-вешателей» в Гродненской губернии. Рассказывать об их зверствах долго, и не имеет смысла. К сожалению, все сумели скрыться от правосудия. Основной ударной силой выступили остатки местных подпольщиков. Какие у вас будут предложения, Иосиф Янович?
Кстати, товарищ с простреленным бедром, требовавший к себе уважительного отношения, оказался тем самым вешателем Ильковским. Двое остальных — просто мелкие сошки из жителей Виленской губернии.
-Нам известны три адреса в Вильно и одна усадьба, расположенная недалеко от города. По словам поручика, — киваю на присоединившегося к нам казака, — Его командование среагировало с завидной быстротой и все выезды из города перекрыты. По телеграфу предупреждены все города, расположенные вблизи границы. Преступники будут прорываться в Восточную Пруссию. Сейчас в Крае им просто нечего делать, так как всё под контролем наших войск. Только пограничники и армейцы не учли, что террористы воспользуются фальшивыми паспортами. Эту информацию надо будет срочно передать в Петербург. Надеюсь, наши власти воспользуются данным аргументом в переговорах с прусским посланником. Что касается наших действий, то делимся на два отряда. Казаки Варлама Александровича — люди бывалые, и должны захватить поместье. Для усиления выделю им несколько человек, которые участвовали в штурме поместий. Мы же, не теряя времени, произведём обыски в домах, указанных задержанными.
Уже перед выездом Лосев подошёл ко мне во дворе и тихо произнёс.
-Иосиф, недопустимо пытать задержанных, тем более раненого. Если пан Ильковский умрёт, то я буду вынужден написать рапорт. Поймите, нельзя бороться с преступниками их же методами. Мы не палачи, а государевы люди, поэтому обязаны соблюдать закон.
Я подобного разговора ждал, и ответ у меня был готов. Поправляю недавно переделанную кирасу, эдакую предтечу бронежилета, которую я заказал всему отделению Павлова, и внимательно смотрю на подполковника.
-Для меня всё происходящее является форменной дикостью. Люди годами строят заговоры против власти, создавая террористические ячейки прямо в столице страны. Идеологи и подстрекатели вроде Заинчевского пишут в тюрьме воззвания, которые затем становятся катехизисом для юных революционеров. Сумасшедшие помещики[2] продают имения и передают полученные деньги лютым ненавистникам России, дабы им было на что разрушать нашу страну. Бывший губернатор Края своей предательской политикой фактически способствовал росту сепаратизма и создания антиправительственных кружков. Союзник, с которым заключён специальный договор, открыто помогает мятежникам, на чьих руках кровь тысяч русских подданных.
Делаю пару глотков из фляжки, так как давно не пил. Чего-то меня опять понесло не в ту степь. С жандармом всё это мы уже обсуждали. Надо закруглять разговор и начитать операцию.
-К чему я веду… Нельзя победить заразу, не сделав надрез, а иногда ампутировав конечность. Тем более, на войне свои законы и принципы. Мы сейчас на самой настоящей войне, которая длится уже три месяца, и кто-то очень не хочет, чтобы Россия победила. Мятежники не церемонятся, когда убивают людей после жутких пыток. И я не намерен миндальничать, когда нужна срочная информация. Если придётся ковырять ножом в ране инсургента, поливая его водичкой, дабы он не терял сознание — значит, так и сделаю. В обычной, гражданской жизни — пусть всё идёт по закону. Только он должен быть один для всех. Как для террористов, так и для лиц, потворствующих им. В противном случае, такие как Назимов доведут ситуацию до точки невозврата. Этот ублюдок должен отправиться не на пенсию, а в Сибирь кайлом работать. Но ведь мы все такие добренькие и либеральные. И уж тем более, не наказываем высших чиновников. А ещё вдруг Европа о нас плохо подумает. Вы же можете писать любой рапорт и жалобу на мои действия. Только давайте мы сначала поймаем преступников и докопаемся до личности заказчика. Уж слишком хитромудрая комбинация для человека уровня Падлевского. За ним стоит кто-то более коварный и умный.
Жандарм промолчал, но мои слова явно его не переубедили.
Через два дня мы узким кругом сидели в кабинете Муравьёва. Не хватало только раненного Мосолова. А так — всё те же люди, плюс Лосев, который окончательно вошёл в команду генерал-губернатора. Он, собственно, и делал доклад.
В принципе, всё оказалось примерно так, как я предполагал изначально. Группа мятежников пересекла границу по поддельным паспортам. Спокойно доехали на поезде до Динабурга, где и сошла, якобы направившись в Митаву. Может, наши силовики и пропустили поляков из-за нестандартного маршрута. Они заехали в Вильно с севера. Какого-то строгого учёта иностранцев пока не ведётся. Вот наши герои, практически не скрываясь, и растворились в городе, где их уже ждали.
Мы неплохо выбили местное подполье, изрядно напугав большую часть членов Литовского комитета. Но ситуация оказалась гораздо сложнее. Тяжело бороться с фанатиками и высокородными соучастниками. Последние привыкли к безнаказанности, и даже последние казни, высылка на каторгу очень влиятельных персон и начавшиеся конфискации, не останавливали этих добровольных помощников.
Но надо сказать, что в массе своей мы своего добились. Пропаганда и сбор средств практически прекратились, особенно в церквях. После казни самых непримиримых ксёндзов и высылки более двадцати человек, включая Красинского, даже самые оголтелые святоши успокоились. Прекратилось ношение польской символики. Ведь в последнее время ситуация стала просто абсурдной и комической, если бы это всё не переросло в трагические события. Публика отказывалась от обычных украшений и ярких платьев в пользу неброских траурных нарядов. Стали популярны браслеты, напоминающие по форме наручники арестантов — чтобы сходство было заметнее, дамы держали руки сложенными на юбке перед собой. В открытую носили пряжки и броши в виде рукопожатия, которое означало союз поляков и литовцев, из которого некогда выросла великая Польша. Якоря, польский орёл в терновом венце, черепа и значки с профилем Косцюшко были обыденностью. Конечно, больше всего эта мода охватила Царство Польское. Но и в Крае хватало подобных модников.
А сейчас за такие символы можно сесть в тюрьму. И никто не будет разбирать, мужчина вы или женщина. Демонстративный траур тоже быстро пресекли. Просто к человеку сразу подходил полицейский или военный с требованием предоставить документы, что у него умер близкий родственник. Да и простой народ начал активно помогать, устроив самую настоящую охоту за провокаторами. Крестьянам была не только интересна премия в три рубля, но и важен сам факт отомстить эксплуататорам. В итоге был вбит мощный клин между шляхтой, буржуазией с частью мещанства, и крестьянством. С учётом слухов о земле, которую отнимут у мятежников и передадут мужикам, восстание в Крае было фактически задушено. Крестьяне активно помогали войскам, и часто сами брали в плен или убивали восставших. Понятно, что отдельные отряды непримиримых и террористы одиночки будут отлавливаться ещё долго. Но хребет мятежа сломан и осталось провести зачистку.
