— Агай-эне, стоит ли поднимать из-за этого шум-гам. Я не хочу вас неволить. Не хотите — не надо. Но только знайте, чины в такое лихое время — пустяки. Не о том должны мы печься. Важнее всего сейчас — избавить башкортов от крещения и рабства!..

Вожди постепенно угомонились. Обсудив с военачальниками дальнейшие действия, Сайт, прежде чем попрощаться, попросил их поддерживать с ним связь.

После йыйына разъехавшиеся по своим волостям старшины приступили к активной подготовке восстания. Башкиры стали объединяться в отряды. Их предводителями — тысяцкими, сотниками, пятидесятниками и десятниками — назначались джигиты из числа тех, кто вернулся из последнего похода против Степана Разина. Проводя военные учения, они старались привить будущим участникам сопротивления навыки ведения боя и приучали их к строжайшей дисциплине. Командиры требовали от подчиненных полного повиновения, предупреждая, что ослушников и трусов будут наказывать самым суровым образом.

Первым о том, что идет подготовка к восстанию, проведал приказчик одной слободы по фамилии Арапов. Оказавшись в одном из аулов Кунгурского уезда, он узнал, что весною башкиры собираются воевать Кунгур, сибирские слободы и подгороды. Приказчик сообщил верхотурскому воеводе, что они откармливают верховых лошадей, изготавливают в большом количестве луки и стрелы, точат сабли и пики, выделывают железные доспехи и закупили столько оружия, что на каждого приходятся по две-три пищали да винтовки.

Летом 1681 до Москвы дошла весть о том, что больше трех тысяч татар, калмыков и черкесов явились под Пензу, сожгли посад и ушли в степь, башкиры же начали переправляться за Волгу с луговой стороны на ногайскую. Потом по Тоболу распространились слухи, будто башкиры выехали все из улусов вооруженные. И вскоре после объединения башкирских отрядов Ногайской и Сибирской дорог на западе Башкортостана начались выступления.

Тем временем происходили волнения в Южной Сибири. Большая толпа киргиз-кайсаков подошла к Красноярску и острожкам Томского уезда. Взять крепости им не удалось, но они сожгли шестнадцать деревень. К степным киргизам присоединились тубинцы, чем вызвали ярость красноярских казаков и детей боярских. Они взяли в заложники родственников мятежников и, выведя их за город, перестреляли.

Узнавший о той расправе царь Алексей Михайлович разгневался и приказал посадить красноярского воеводу в острог.

Уфимский градоначальник, опасаясь той же участи, решил приблизить к себе муллу Сайта, рассчитывая с его помощью усмирить башкир. Но просчитался. И тогда пришлось сделать ставку на лояльных людей из числа башкир, слывущих «лучшими людьми».

Не ведая о коварных замыслах воеводы, Сайт мало заботился о собственной безопасности. Вернувшись с Осинской дороги домой, он спрятал свое семейство в лесах Бешэтэка и, не заезжая в аул Шакман, направился в сторону Казанской дороги.

Сделав на ночь привал у речки Авзян[63], Сайт поручил спутникам стреножить лошадей и отпустить их пастись. Потом развели костры, вскипятили воду, но засиживаться за чаем не стали — нужно было вставать ни свет ни заря.

Сайт обернулся в чекмень и расположился рядом с юным товарищем Алдарбаем Исякаевым, прислонившись к нему спиной. Однако тревожные мысли не давали ему заснуть.

Нарушая ночной покой, кричал сыч, прозванный башкирами птицей, что всегда начеку. Было слышно, как фыркали лошади, оставленные на тугайлыке[64]. Внизу, под яром, раздавались вплески воды.

Как только из-за темного Бешэтэка неспешно выплыла луна и залила своим неземным светом окрестности, бесчисленные звезды как будто потускнели.

Старшина забылся лишь на исходе ночи. Но сон его был короток. Потревоженный каким-то звуком, он вздрогнул и тут же вскочил на ноги.

— Джигиты, вставайте!.. — принялся будить свой отряд Сайт.

Те, не разобрав спросонок, что к чему, мгновенно схватились за оружие.

Их предводитель и сам был сбит с толку, с недоумением взирая на мечущиеся впереди тени. Он так бы ничего и не понял и был бы застигнут врасплох, если бы не подоспел сородич, которому удалось бежать с вражеской стороны. Парень сообщил впопыхах о появлении войска старшины Казанской дороги, намеревающегося расправиться с тамьянцами.

— Мы окружены! — крикнул Сайт и, едва помощник подвел ему коня, запрыгнул в седло. Увлекая за собой товарищей, он помчался разбираться с предателями.

Как только нанятые воеводой «лучшие башкиры», возглавляемые Каримуллой, запустили в тамьянцев стрелы, пришедшие с ними вместе стрельцы открыли огонь. Однако бой продолжался недолго. Убедившись, что противник ему не по зубам, Каримулла предпочел ретироваться. Следом за ним бросились наутек предатели-башкиры и ратники.

Алдарбай, занятый раненным вождем, преследовать их не стал.

В полдень, когда джигиты, вскипятив в медных чайниках воду, уселись чаевничать, Сайт вдруг тяжело вздохнул и с горечью промолвил:

— До чего же жалко товарищей терять!

— Борьба за свободу без жертв не обходится, — ответил ему Алдарбай.

— Верно… Но скорблю я не только о жертвах. Раздирает мне сердце боль, оттого что башкорт идет на башкорта. Не могу простить я коварной измены Каримуллы и ему подобных. Гложет душу, что нет промеж нас согласия. А ведь именно сейчас решается судьба нашего народа. Без единства мы можем лишиться воли, земли и веры!

— Это и есть наша главная беда. Башкортов грабят и уничтожают, оттого что они не умеют ладить между собой. Из-за вечных раздоров мы так и не сумели объединиться в ханство, — сказал Алдарбай.

— Да, верно, если не сплотиться, если не будет у нас единого государства, не видать нам счастья. Еще немного, и башкортов не останется и в помине.

— Как же быть, как справиться нам с этой напастью?

— Никуда не денешься, придется налаживать дружбу с калмыками и связи с единоверцами из мусульманских стран. Без поддержки нам не уберечься, а быть крещеными и рабами.

— Так чего ж мы тянем?! И помощи не просим, и с восстанием медлим, — проворчал Алдарбай. — Глядишь, так и перебьют воеводы всех нас поодиночке.

— Твоя правда, — согласился с другом Саит-мулла.

А некоторое время спустя в Первопрестольную пришла грамота с известием от тобольского воеводы: «…калмыцкий тайша Аюка заключил мир с крымским ханом, отпустил тысячу человек своих улусников в Крым и две тысячи отправил под русские украйные города. Аюка хочет помириться и с уфимскими башкирцами, чтоб вместе с ними ходить войною под козачьи городки, под Самару и другие украйные города…»

Несмотря на то, что восстание уже началось, массовая борьба развернулась лишь весной следующего года. В апреле отряды мятежников обрушились на крепости Закамской линии, а в мае объявились уже в окрестностях Уфы. Здесь были заняты села и деревни, принадлежавшие местным дворянам.

После осады Уфы восстание охватило всю территорию Башкортостана. Бои шли у Камы-Сулмана, где башкиры предавали огню отстроенные на их землях монастыри и церкви, разоряли помещичьи имения, а также за рекой.

На Осинской дороге повстанческие отряды наносили удары по Кунгуру, как и по основанным Строгановыми на башкирских землях крепостям и селам.

Действовавшие по всей европейской части территории Башкортостана мятежники в мае напали на Самару. А в июне восстанием были охвачены соседние уезды — Казанский, Кунгурский и Верхотурский.

Волны башкирского движения докатились до якутов и тунгусов. Отказавшись платить ясак, они поднялись против купцов и хозяев заводов, отстроенных на их территориях.

Обеспокоенные размахом восстания воеводы Уфы и Казани решили прибегнуть к переговорам. Однако вождь мятежников Сайт Садиров упорно отказывался от встречи, требуя лишь одного — чтобы на башкирских землях не осталось ни одного русского гарнизона.