И в этой мгле, которую, впрочем, в любое мгновение мог развеять порыв ветра, Финн неспешной походкой достиг угла местной разновидности Пизанской башни и, подпрыгнув, уцепился за водосточную трубу, одновременно опираясь одной ногой на торец торчавшей из фасада горизонтальной несущей балки — в таком деле важно правильно распределить свой вес! Затем парнишка ухватился за подоконник над головой и, страхуя себя прижатым к стене локтем, одним движением подтянулся, оттолкнувшись от балки и скользя ладонью по трубе. Этаж преодолен, но щелястый подоконник того и гляди развалится. Финн подтянул ноги, буквально на мгновение присел, уперся в раму — в чудом державшиеся на месте нащельники — и взмыл вверх, походя оторвав кусок прогнившей доски. В принципе он намеревался перевести дух в комнате с приветливо распахнутым окном, до подоконника которого как раз добрался, но пронзительный женский голос, донесшийся откуда-то изнутри, заставил парнишку пересмотреть планы. Подскочив, он ухватился за кронштейн, на котором некогда размещался шкив для поднятия тяжестей с улицы — слава богу, в стене тот держался прочно, — забрался на него и прыгнул на веревочную оттяжку, поддерживающую мост. Пара легких шагов — и Финн оказался на заинтересовавшей его площадке. Если б не туман, зеваки уже тыкали бы в него пальцами.

Усевшись спиной к перегораживающей мост двери, похоже, совсем недавно, но основательно укрепленной деревянными рейками, Финн нацепил летную шлем-маску, потратив драгоценное время на то, чтобы она, как следует прикрывая лицо, не сползала на глаза. Затем парнишка на цыпочках подкрался к двери и подергал ее — вполне ожидаемо заперта. Понадеявшись, что замок с внутренней стороны не оснащен собачкой, поскольку в таком случае открыть его не удастся, он просунул лезвие своего устричного ножа в щель. Повел им вверх, пока не наткнулся на препятствие, и, легонько покачав его импровизированным орудием взлома, отодвинул щеколду и, выждав минуту-другую, осторожно приоткрыл дверь. На подступах к «жилищу горбатого доктора» — ни души, кругом только мрак да туман. Финн просочился за дверь и беззвучно заскользил по переходу в направлении тусклого света. Снизу доносились рычание и лай собак, приглушенный бубнеж людей, собравшихся во внутреннем дворе. Интересно, подумалось ему, появлялся призрак снова или нет. Впрочем, его это не касается — ему есть чем заняться, а времени на потеху нет. Если доктор дома, почти наверняка и Эдди там.

Когда Финн оказался у цели, на противоположной площадке, туман стал еще гуще. И невидимый снизу парнишка, подобравшись к ее краю, осторожно заглянул в широкое окно, которое заметил еще снизу. Внутри оказалась гостиная, которую использовали, видимо, и как кабинет, и как столовую, по крайней мере, на столе одновременно находились и затейливо украшенный череп — возможно, вместилище призрака, — и две тарелки с отбивными и картофелем, и наполненный наполовину бокал вина. Стулья пока пустовали. Противоположную стену прорезало еще одно, тоже широкое окно, так что горбатый доктор имел отличный обзор и на юг, и на север. Сам жуткий владелец квартиры, ведя за руку Эдди, появился буквально через минуту. Они уселись за стол и, насколько Финну удалось разобрать, доктор посоветовал мальчику поесть. Тот покачал головой и упрямо скрестил руки на груди, но Нарбондо в двух словах дал малышу понять, что в следующий раз его позовут за стол только утром.

У Финна засосало в желудке — когда ему последний раз довелось поесть, уже и не вспомнить, — и он с завистью принялся наблюдать, как Эдди без аппетита ковыряется в тарелке. Доктор, напротив, отрезал громадный кусок мяса и, запихнув его в рот прямо-таки с каннибальской ненасытностью, проглотил, почти не разжевывая, а потекший по подбородку соус вытер тыльной стороной ладони. Затем Нарбондо, хлебнув вина, принялся за картофель, а управившись с ним, что-то произнес, обращаясь не к Эдди, а к кому-то другому, находящемуся в соседней комнате. Последовал невнятный отклик, и доктор ответил — на этот раз Финн расслышал очень хорошо, — что за свою часть сделки он отвечает, однако не уверен, что его светлость может сказать то же самое. И пока невидимый собеседник попытался донести до Нарбондо свою точку зрения, тот вилкой подцепил отбивную и, взявшись за кость, зубами оторвал кусок мяса.

Финн задумался о том, кто скрывается в другой комнате, о «его светлости». Что могло понадобиться какой бы то ни было светлости в трущобах, куда соваться человеку имущему попросту опасно?

Тем не менее присутствие этого типа придется учитывать, заключил мальчишка, не без удивления продолжая наблюдать за Нарбондо: доктор жадно, как настоящий дикарь, грыз кость. То ли зверски проголодался и теперь яростно наслаждался едой, то ли, напротив, запихивал в себя пищу, не чувствуя вкуса, лишь для того, чтобы поскорее покончить с удовлетворением потребностей организма. Хотя какое это имело значение?

Куда больше Финна сейчас занимала старуха во дворе. Что она за человек? Отнеслась к нему вроде по-доброму, но нет ли в том корысти или какого умысла? Ею двигали действительно благие намерения или хитроумный расчет? Но чего ей тогда надо? И вообще, она осознает свои желания или просто обманывает себя? Человеческие существа, рассуждал Финн, порой слишком сложны. Кошки более практичны…

Внезапно в комнате, вынырнув откуда-то из-за спины Нарбондо, появился тип с круглой лысой головой. Он объявил: «Она идет. Будет через минуту». И вышел.

Доктор, отослав Эдди в комнату к «его светлости», отер рот салфеткой. Похоже, что-то назревает…

Финн стал размышлять: если выполнить акробатический прыжок головой вперед, грамотно сгруппировавшись перед самым стеклом, его можно пробить. Ненавистная летная маска как раз пригодится — защитит голову и шею. Приземлится он по ту сторону стола и, пока Нарбондо станет выбираться из-под груды осколков, сможет промчаться в другую комнату, оглушить «его светлость» разрывами петард, схватить в охапку Эдди и вместе с ним удрать через окно к дальней открытой двери на мосту…

Тем временем Нарбондо принялся возиться с черепом, и тот внезапно ожил, ярко засверкав глазницами. В стекле противоположного окна на миг появился призрак юного висельника.

Потом загалдела толпа во внутреннем дворе, и кто-то громко заорал:

— Это он! Он!

Крикуна тут же грубо одернули:

— Да уж точно не твоя кривобокая мамаша, придурок недоделанный!

Теперь Финн со своего наблюдательного пункта призрака видеть не мог, однако догадался, что дух проецируется в результате манипуляций с черепом, который — к бабке не ходи — принадлежит повешенному мальчику. Горбун наклонил голову набок и сощурился, будто прислушиваясь к чему-то, что для Финна тонуло в гомоне толпы. Удовлетворенно хмыкнув, доктор снова занялся черепом — призрака затянуло назад в его узилище, светильник разом потемнел. А сам Нарбондо откинулся на спинку стула с очень довольным видом.

Ночь еще не вступила в свои права, когда Сент-Ив и Хасбро наконец-то вошли в гостеприимный зал закусочной «Полжабы Биллсона» на Фингал-стрит, Ламберт-корт, Смитфилд. Таверна располагалась совсем недалеко от северного конца Шу-лейн, где вполне можно наткнуться на призрак несчастного Чаттертона[35] и духов смитфилдских мучеников[36]. Мужчины заняли давно облюбованный угловой стол, благо таковой оказался свободен. Улица медленно тонула в тумане, в открытое окно тянуло ледяной сыростью. Уильям Биллсон лично принес желанным гостям кувшин с элем, а потом еще и два пустых бокала для ожидавшихся Джека Оулсби и Табби Фробишера, боевых товарищей Лэнгдона. Сент-Ив искренне надеялся, что те получили его телеграммы, отправленные в спешке из Грейвзенда. В противном случае им с Хасбро вдвоем придется через час отправляться в трущобы Спитлфилдза.

— Эта затея с выкупом вполне может оказаться ловушкой, — поделился Хасбро соображениями с хозяином. — Нарбондо запросто убьет мальчика, поклявшись, что злодейства у него и в мыслях нет, уж простите мою прямоту. Грош цена его обещаниям.