— Что это с ней? — не поняла Айрин, провожая девушку взглядом.

— Я схожу, посмотрю… — бросил Орайя и помчался следом за беглянкой.

Айя бежала по коридору вперед. Времени оставалось мало: всего несколько минут. Она не успеет, не успеет забежать в отсек и закрыться.

— Айя! — слышала она где-то позади. — Айя, — кричал ей кто-то вслед.

Вспышка света — и она потеряла нить происходящего.

Когда она открыла глаза, Орайя стоял в распахнутых дверях прямо перед ней и просто смотрел. Айя отвернулась от него, ища поддержки в окружающем пространстве для ослабевших ног. Голова кружилась, и, кажется, ее мутило. Айя подошла к ближайшей койке и присела на нее. Орайя вошел внутрь и запер дверь за собой.

— Почему ты не откликнулась, когда я тебя звал? — очень тихо спросил Сиа и, приблизившись к ней, остался стоять в нескольких метрах от нее.

— Простите… — прошептала Айя и попыталась улыбнуться, но у нее это плохо получилось.

Пальцы на руках опять начали неметь, и она потерла их о свои ноги. Что он видел? Что понял, из того, что увидел? И как долго ей ждать развязки? Когда они поймут, кто она и что здесь делает? У нее своя миссия. И какой бы ужасной она ни была, это — ее груз.

— Эпилепсия? — предположил Орайя, продолжая смотреть на нее.

Айя подняла на него глаза и, ухватившись за нить, которую он сам неосознанно подал ей, ответила:

— Да.

— И давно ты…

— Давно, — прошептала Айя.

Что обычно люди говорят в таких случаях? Сочувствуют? Пытаются узнать, не опасна ли она для них? Как часто бывают приступы? Что она принимает и как борется с этим? А главное, знает ли кто-нибудь из близких о ее недуге?

Орайя знал, что спросил бы любой на его месте. Он четко представлял себе весь перечень этих глупых, оскверняющих чужую личность вопросов. Кто он ей? Друг? Брат? Ее врач? Кто он такой и какое право имеет лезть к ней в душу?

Орайя отвернулся и потер свои глаза, а затем подошел и присел рядом с ней на кровать.

— Что ты будешь есть на ужин? — произнес он, глядя на свои руки. — Там есть мясо и овощи. Может, кашу? На молоке, вроде… Правда, сомневаюсь, что на настоящем…

Айя улыбнулась его вопросу. Как странно… Почему это? Почему он спросил ее об этом? Ведь, какая к Амиру разница, что она хочет съесть на ужин?! Айя не поднимала своих глаз. Не хотела она смотреть на него… Не могла просто…

— Может, они получают пакетированное молоко?

— Вряд ли… Проще, порошок в воде развести.

— Хочу овощей. Они хрустят во рту, когда сделаны на пару.

— А капуста скрепит, — улыбнулся Орайя.

— Пойдем, наверное… А то, все съедят…

— Пойдем, — выдохнул Орайя и поднялся с кровати, протягивая ей руку.

Она посмотрела на большую мужскую ладонь и, прижав пальцы к груди, поднялась сама.

Орайя пропустил ее вперед и, вглядываясь в очертания худощавой сгорбленной фигурки, шаркающей своими ногами по полу. Кто она: маленькая девочка, влачащая жалкое существование рядом со своей болезнью, или женщина, которой действительно есть что скрывать? Кто она — Айя Гвен? Кто?

Айя обернулась к нему и, разогнув свою спину, остановилась в дверях. Подняв свои глаза и заглянув в черные, бездонные зрачки, она произнесла:

— Спасибо.

— Пожалуйста, — ответил Орайя и тяжело вздохнул. — Пожалуйста.

Орайя заказал для нее кашу на молоке и овощи. Усадив Айю за стол рядом с собой, он подождал, пока она все пожует и только после этого позволил ей подняться.

Айрин внимательно наблюдала за своим другом, слишком пристально и часто заглядывающим в тарелку деревийки. Почему он беспокоился о ней? К чему вообще Орайе Сиа заботиться о дочери человека, который ненавидит его так же сильно, как и Кимао?

Остальные, кажется, ничего не заметили. По крайней мере, они старательно делали вид, что не замечают ничего. Бронан сверлил глазами Эрику, продолжающую активно обсуждать что-то со своим новым знакомым, который не постеснялся и уселся за их стол, не спросив на то позволения. Данфейт переглядывалась с Кимао и Йори. Каждый из них то и дело косился в сторону Айи, но вслух замечаний не отпускал. И только одному Террею было на все наплевать. Он заканчивал пережевывать здоровый кусок мяса, заедая его кашей и овощами. Это черта — есть все, что подадут, всегда забавляла Йори. Безусловно, когда сожитель не привередлив в еде — это прекрасно, но сейчас… Сейчас Террей ассоциировался у Йори с парнокопытным, жующим все, что попадется под нос без разбору. И положи зрячий ему на тарелку кусок резины, Террей, наверняка, пережевал бы и его.

— Я провожу тебя, — послышался голос Орайи и все, не сговариваясь, повернулись в его сторону.

— Ты же не ел, — ответила Айрин, глядя на наполненную тарелку друга.

— Не хочу, — скривился Орайя и поставил ее на поднос, сгребая, заодно, и грязную посуду Айи.

— Я сама — воспротивилась деревийка, и попыталась выдернуть из его руки свою кружку, но Орайя, безусловно, был сильнее.

— Иди уже… И так ноги еле волочешь…

Айя выдохнула и поблагодарила Сиа, отворачиваясь от всех остальных, активно сверлящих ее глазами.

Она вышла из столовой и подождала, пока Орайя передаст посуду персоналу.

Когда Сиа вышел следом в коридор, Айя подняла глаза и в гневе уставилась на него:

— Не нужно!

— Ты о чем?

— Жалеть не нужно!

— Не путай жалость с желанием помочь.

— Нет, это ты не путай, зрячий!

Орайя покачал головой и отвернулся от нее.

— И что же мне с тобой делать?

— Ничего не делай. Моя болезнь — моя проблема!

— Ты отключаешься на ходу! Это ты называешь «проблемой»? — повысил тон Орайя.

— Я мало спала в последнее время. Отдохну и все пройдет!

— Ты таблетки пьешь? — произнес Орайя, переводя взгляд на нее.

— Да!

— Какие?! Назови!

Он проверял ее… Амир… Взгляд Айи устремился в темные глаза деревы, а губы прошептали набор странных, выдуманных слов:

— «Заварис», «Пролидон», «Кинезиа». По десять, пятьдесят и тридцать миллиграмм два раза в сутки.

Орайя ничего не понял из того, что она сказала, и, положив руку ей на плечо, просто ответил:

— Пойдем. Скоро все придут, и тогда в душ до поздней ночи мы не попадем.

И все? Это все?! Так просто?! Когда лжешь, просто не бывает… Она уже встала на эту извилистую тропку. Колесо вранья запущено, и время ее утекает сквозь пальцы. Когда он проверит? Сегодня? Завтра? И проверит ли ее слова когда-нибудь вообще? Она почувствовала себя крысой, бегущей вперед. Врожденный инстинкт, но ведь она — в барабане. И если ума не хватит во время остановиться — она просто загонит себя до смерти. Хотя… И в смерти для нее что-то есть… Освобождение? Нет, вряд ли… Смена декораций, не более…

Приняв душ, она легла на свою кровать и отвернулась к стенке. Остальные уже вернулись из столовой и начали вести активную полемику на тему предстоящей миссии на Юге.

— Они не собираются брать пленных… Почему? Никто из Вас не задавался этим вопросом? — рассуждал Орайя вслух.

— Может быть, они нас не посвятили в этот план? — ответил Кимао. — У нас — одна миссия, у остальных — другая.

— Что за теория Гроссиха?! — вдруг воскликнула Айрин и отшвырнула от себя наушник беспроводной сети. — Нигде и слова нет об этом!!!

— Все уняться не можешь, — покачал головой Бронан. — Захотел бы, сам рассказал нам об этом.

— Вы имеете в виду теорию Майдена Гроссиха? — раздался голос Айи.

Все уставились на фигурку, сгорбленную под одеялом.

— Тебе знакомо имя этого ученого? — тихо спросила Данфейт.

Айя присела в кровати и насупилась. Кто ее за язык тянул? Промолчала бы — и дело с концом… Так нет… Гроссих… Как они могут не знать его имени?

— Он не ученый, а один из зрячих, которого объявили шизофреником еще в прошлом веке и за «предательские» идеи, расслаивающие саму суть мироздания, изгнали. Он повесился, кажется… Хотя…

— Так, что тебе известно о его теории? — не унималась Данфейт.