— Тогда, зачем ей скрывать от нас свой дар?

— А зачем рассказывать нам о нем? Откуда мы знаем, что она видит? Может, нас с Вами это никак не касается? А может, если бы мы узнали о том, что она провидец, тут же использовали бы ее в своих целях?

— Мы бы не стали…

— Думаешь? Предвидеть события наперед — очень большое преимущество, особенно когда дело касается войны. Не стоит забывать, что Айя — дочь Роэли Гвена. Уверен, что ее отец посвящен в суть дара своей дочери. И уж точно он использует его в своих целях. Каких? Вряд ли она расскажет нам об этом. Поэтому, она смотрит на нас, как на потенциальных «потребителей». Я ответил на твой вопрос, Кимао, или, еще что-нибудь пояснить?

— Почему только сейчас мы узнаем все это от тебя?

— Потому что только сейчас всех вас это заинтересовало.

— А если бы я не спросил? Ты бы промолчал?

— Наверное.

— Ты в своем репертуаре.

— Так же, как и ты, — ответил Орайя и, отвернувшись от брата, уткнулся носом в подушку.

— Это — не твоя постель, — отчеканил Кимао.

— И не твоя!

— Не смей повышать на меня голос!

Орайя обернулся и, заглянув в глаза Кимао, спокойно прошептал:

— Отвали…

На этом разговор был закончен. Кимао знал, что продолжать — бесполезно. Орайю невозможно разговорить, просто пожелав это сделать. Он не скажет ничего, пока сам не примет решение обрушить очередную жестокую правду на собеседников. Какие еще секреты он хранит? Насколько хорошо успел ее узнать? Кимао интересовал этот вопрос, ведь Орайя лежал на ее постели и, не обращая никакого внимания на присутствие в отсеке остальных, вел себя так, будто имеет право находиться на этом месте.

Айрин и Айя вернулись в три часа утра. Им пришлось пробираться до своих коек в кромешной темноте под мирное сопение всех остальных.

Айрин улеглась прямо в одежде и через несколько минут отключилась. Айя же сняла с себя врачебный халат и остановилась возле своей кровати, на которой явно кто-то спал.

Айя сунула руку под подушку, пытаясь выдернуть свой планшетник, но сильная мужская ладонь оказалась на запястье и потянула ее на себя.

Айя завалилась на Орайю, и тут же попыталась встать, когда зрячий ловко перевернулся и оказался лежащим на ней.

Айя сжала свои челюсти, цепляясь за волосы деревы, чтобы вырвать их с корнями, но Орайя мотнул головой и вцепился ее руки, прижимая их к кровати.

— Я знаю многое, но не все, — прошептал зрячий. — И останавливаться на достигнутом не собираюсь. Может, ты хочешь сама рассказать мне что-нибудь, пока для тебя не стало слишком поздно?

— С лезь с меня, — зашипела Айя, которой от такой тяжести на своем теле стало трудно дышать.

— Если ты здесь для того, чтобы подставить нас или причинить кому-нибудь вред, я сам обезврежу тебя и не уверен, что после этого твоему папаше не придется тебя возвращать обратно.

— Убить, для таких, как вы, просто… А какого жить с этим? — ответила Айя и расслабилась под ним, даже не пытаясь больше сопротивляться.

— Как мы? А ты, значит, стоишь выше нас?

— Слезь с меня.

— Что, не нравится, когда теряешь контроль над ситуацией?

Айя глубоко вздохнула и приподняла голову к нему.

— Я видела столько, что хватит на несколько жизней. Насилием и жестокостью меня не удивить.

— Тогда, чем тебя можно удивить? — спросил он, прикасаясь носом к ее уху.

Его дыхание на ее коже… Его аромат рядом с ней… Он опустил голову и провел носом по ее шее, оставляя на ней влажный след от своих губ.

Айя закрыла глаза, растворяясь в этом поцелуе. Разве можно быть таким нежным? Разве можно угрожать и быть таким нежным одновременно? Она почувствовала, как руки его плавно переместились на ее спину, подтягивая хрупкое тельце к себе. Она таяла в этих руках. В этих руках она переставала существовать. «Правила» — словно выстрел прозвучало в ее голове. Она вспомнила о них. Она вспомнила о том, что должна их соблюдать. Даже тогда, когда хочется их просто забыть…

— Похотью, Орайя Сиа, меня тоже не удивить… — прошептала она и открыла свои глаза.

Орайя замер, будто только сейчас осознал, что делает. Словно, не понимал он, что происходит, будто был далеко отсюда, там, где никто не видел их двоих. И само осознание, что именно похоть может затмевать его взор, не просто отрезвило зрячего. Это заставило его усомниться в собственной сдержанности и самоконтроле.

— Тебе по-прежнему нечего мне сказать? — спокойно спросил он.

— Нет.

Орайя тихо поднялся с кровати и переместился на свою койку. Больше он ничего не говорил. Она тоже молчала. Орайя закрыл свои глаза, мысленно возвращаясь к тому, что делал несколько минут назад. Он все еще ощущал аромат ее кожи… Он все еще хотел прикасаться к ней…

Айрин подорвалась с кровати и побежала в туалет. Ее выворачивало на изнанку и она знала, почему. Сердце продолжало мерно биться, хотя руки тряслись так, как никогда. Проведя в туалете минут двадцать, она, наконец, вышла и направилась в ванную.

Когда в дверь настойчиво постучал Йори и попросил ее немного ускориться, Айрин поняла, что все уже проснулись. Дрожь в ладонях она смогла унять и, взглянув на себя в зеркало, подняла подбородок и улыбнулась одной из своих надменных улыбок. Айрин Белови презирала любую слабость, а свою собственную — больше остальных.

Когда Айрин вышла из ванной, Йори стоял у самой двери, постукивая босыми пальцами о холодный пол.

— Свободно, — произнесла сайкаирянка и направилась к столу, за которым сидела поникшая Айя.

— Вы обнаружили других? — поинтересовалась Данфейт, глядя на сестру, как всегда излучающую уверенность и спокойствие.

— Троих, — ответила Айрин, глядя на Айю. — Все — дети.

— И как же Вы… — прошептала Эрика.

— Она показывала, а Райвен убивал, — пояснила Айрин и, замерев на мгновение, снисходительно улыбнулась. — В этом нет твоей вины. Просто, они прикинулись детьми.

— Или мы прикинулись, что убиваем взрослых, — прошептала Айя и, поднявшись из-за стола, направилась к своей кровати.

— Не тебе одной тошно от этого!

— Тебе тошно? Это я показывала на них пальцем. Ты лишь стояла за его спиной и смотрела!

— Думаешь, так просто смотреть на это?

— Поэтому он и выбрал тебя. Знал, наверное, кем они могут оказаться…

— Хочешь сказать, что он взял меня с собой, потому что я — бездушна?

— Ты сама охарактеризовала себя этим словом. Наверное, ты даже более бездушна, чем он.

— Если ты о Райвене — то у него действительно нет души!

— Думаешь? Лучше уж стрелять, чем смотреть со стороны, перекладывая ответственность на других. Я — показываю, он — убивает, а ты — наблюдаешь, будто тебя все это не касается.

Айрин развернулась и, прищурившись, посмотрела в глаза деревийки, изгибая губы в ожесточенную улыбку.

— По-моему, ты немного напряжена. Не пора ли тебе принимать лекарство? Не волнуйся, ты и дальше можешь «баловаться», пока мы будем делать то, что от нас требуется, и молчать при этом!

Айя засмеялась. Как много пафоса в ее речи…

Айрин, так же, как и все остальные, молча смотрела на Айю. Ее тихий смех начал перерастать в хохот, да такой надрывный, что не понятно стало, радостно ей на самом деле или…

Айя накинула на себя байку и, спрятав голову под капюшон, направилась к выходу из отсека.

— Куда собралась? — не поняла Айрин.

— К дилеру! Ломать начинает! — словно плевок, бросила Айя и скрылась в коридоре.

— Твою мать! — прошипела Айрин. — Ее так просто не прошибешь!

— А ты собиралась это сделать? — не поняла Данфейт.

— Странно, но наркоманку она не похожа, — покачала головой Айрин.

— Это были не наркотики, — ответила сестра. — Сильнодействующее снотворное, чтобы отключаться.

— Не знала, что она страдает бессонницей.

— Она — провидец. И мы предполагаем, что с помощью препарата она стимулирует свой дар.