Под расстёгнутым плащом растрёпанная, мало что прикрывающая одежда. Макияж размазан, на голове сеновал.

Лица Макара видеть я не могу, камера направлена ко входу. Видна лишь его спина, но чувствуется, что он в шоке.

Люба что-то ещё говорит, а после уходит. Уходит! Оставляет ночную потрёпанную бабочку, не раз подпалившую свои крылышки, и моего брата. Запись прерывается, после чего на смену чёрно-белой картинки приходит другое видео.

— Родион! Где ты её откопал? Баба-бомба! Меня ещё ни одна так на место не ставила. Держись за неё, — советует мне брат. — Гляди, с кем она мне предложила переспать! Я, конечно, обещания стараюсь исполнять, но тут прости, брат, не могу. Тут же целый букет ЗППП может быть. Прости, милашка, — обращается брат, уже явно ни ко мне.

— Вы достаточно мне заплатили, чтобы я перетерпела пару неприятных фраз, — объектив камеры перемещается с лица брата на женщину, сидящую с расслабленной улыбкой, параллельно гоняя во рту жвачку.

Она позволяет продемонстрировать себя с ног до головы. И размазанный макияж, и небрежную одежду, и вываливающуюся из декольте грудь.

— Скажи Любе, что с меня миллион. Её денежки я верну и плюс штрафные за невыполненные обещания. А ещё уважуха. И тебе, и ей, — произносит брат, а я перевожу шокированный взгляд на Любовь, которая с довольной улыбка сидит рядом.

— Ты не спала с ним?

— Ещё чего! Я замужем, и говорила, что мужчинам, с которыми в отношениях, не изменяю. На мужей это тоже распространяется. Особенно на таких вот паразитов, которые по непонятным мне причинам умудрились пробраться ко мне в сердце.

— Куда пробраться? Ты о чём? — не понимаю я.

— О тебе Алиментов. О тебе. Не знаю, обрадуешься ты этому или нет. Входит в твои планы любящая жена, или уже не актуально, но я в тебя влюбилась.

— Ты в меня?

— Я в тебя, — произносит она с улыбкой. — Была уверена, что это невозможно, но, оказывается, ничего невозможного нет. Ты, конечно, далёк от предела моих мечтаний, но что есть, то есть. Надеюсь, ты не соврал, что тоже влюбился?

— Не соврал, — произношу, кажется, полностью протрезвев. — Значит, из нас может получиться семья?

— Может. Странноватая немного, но какая есть, — улыбается Люба.

— То есть у нас правда будет семья? — повторяю вопрос, не веря.

— Возможно. Но первая брачная ночь не состоится. По крайней мере, сегодня. Терпеть не могу пьяных мужиков, — морщит очаровательный носик.

— А завтра будет?

— Если будешь хорошо себя вести, — смеётся с озорством.

Я, кажется, тоже улыбаюсь, как идиот. Влюблённый идиот! Но до чего ж счастливый!

Эпилог

Родион

На три дня, именно тот срок, который мне изначально обещала Люба, я выпал из жизни. Целиком и полностью.

И ничуть не жалею об этом. Работа больше не имеет для меня прежней ценности. Я узнал, что такое любить, и мне хочется насладиться этим чувством. Я не могу им насытиться, как и женщиной, ставшей моей женой.

Эти дни меня совершенно не интересовал ни бизнес, ни какие-либо дела, даже ел только потому, что у Любы живот оповещал о том, что пора бы подкрепиться.

Тогда мы выползали из постели. Только для того, чтобы получить заказанный обед, ужин, завтрак, быстренько съесть и вернуться обратно.

Порой ещё приходилось кормить Чёрта. Но на это мы тратили совсем немного времени, посвящая все часы и минуты друг другу.

Но период уединения закончился. Эта упрямая женщина сказала, что ей срочно надо на работу, а сидеть на моей шее, свесив ножки, она не хочет.

Если бы не это, мы бы и сегодня остались вдвоём дома. А так приходится покинуть квартиру, которая за эти дни стала нашим уютным гнёздышком. В ней почти ничего не поменялось, кроме атмосферы, но и это существенное изменение.

Я сегодня в офисе, потому что находиться дома одному, пусть и с котом, немыслимо. Пусть моя квартира всегда была холостяцкой берлогой, местом, куда я только на ночлег приходил, когда неохота было ехать домой, сейчас она воспринимается иначе, и там жутко не хватает Любы.

Чертяка не может её заменить. Он не целует меня, лишь мяукает требовательно. Да и хорошо, что не целует. Не хватало ещё с котом обниматься, целоваться. У меня есть, с кем это делать в кайф. На самом деле в кайф.

Через час после того, как я приехал в офис, раздаётся звонок телефона. Дед.

— Ну, наконец-то ты на связи. Ну что? Как ощущения семейной жизни? — спрашивает он.

— Шикарно. Я влюбился, — признаюсь ему.

— Тогда приезжай, перепишем фирму на тебя.

Предложение сейчас не воспринимается манящим. Напротив, перспектива меня напрягает.

Что если Люба решит, что я всё это время играл, чтобы получить наследство?

— Я не приеду. Не нужен мне бизнес. Можешь на Макара переписывать, — произношу решительно.

— Я же говорил, что так и будет, — звучит насмешливый голос деда.

— Ты меня правда любишь? Настолько, что готов отказаться от своей работы. От того, во что вложил душу? — задает вопрос Люба.

Не знаю, как она оказалась рядом с дедом, но это точно она.

— Безумно люблю, — признаюсь. — Я не хочу, чтобы наследство стояло между нами. Поэтому начну другой бизнес. Не переживай. Ты не будешь ни в чём нуждаться.

Обещаю Любе.

— Я и не переживаю. Но, думаю, что можно и принять, раз это не главная причина наших отношений. Ты любишь своё дело, значит, тебе нужно его унаследовать. Только пообещай, что ты меня будешь любить сильнее, чем работу, — шепчет она, а на заднем фоне хмыкает дед.

— Я уже люблю тебя намного больше работы.

— Тогда, я думаю, срок нашего брака можно продлить. С трёх дней как думаешь?

— Согласен, хочу быть рядом с тобой до гробовой доски.

— Согласна. Если пообещаешь с этим не спешить. А то мне ещё хочется насладиться твоим обществом, — смеётся Люба.

А мне безумно хочется сорваться к ней. Почему дед там? Рядом с моей женщиной, а я нет?