— Чего бы и не пить, он же с медом, — ответил за Кьета Юхани.

— Все, спасибо ребята, мне надо ему сделать перевязку, — сказал Юрка, одновременно выталкивая их из операционной в коридор: — а где Алим?

— Нас прислали вместо него, — опять ответил Юхани.

— Он не опасный, так что я сам справлюсь. Если что, я вас позову — кинул им уже через закрытую дверь Юрка.

Акремонец по-прежнему сидел абсолютно обнаженный на операционном столе и с интересом поглядывал на котелки в руках Юры.

— Я, Юра, — у себя в мыслях произнес он, обращаясь к акремонцу.

— Я, Савитар — праджапати бхактов, от которых, ты, меня спас.

— Я тебя не спасал, — мысленно возразил Юра.

— Есть хочу, — услышал он в ответ.

Юрка и сам хотел есть, но все-таки пообщаться с Савитаром ему хотелось больше. Однако тот закрыл свой третий глаз, который во время телепатического обмена мыслями прямо светился лиловой звездой на фоне двух его обычных глаз и протянул все свои шесть рук, пытаясь дотянуться до котелка с едой. Получив желаемое, Савитар вытянул в трубочку свой клюв и засунул его в котелок, начав с отвратительным чавканьем поедать картофельное пюре. Проглотив в несколько секунд немного жидковатое пюре, Савитар уставился на Юрку, который за это время успел съесть только три ложки своей порции.

— Есть хочу, — опять услышал у себя в голове Юра.

Он достал из кармана штанов два куска сушеной оленины и протянул их Савитару. У того при виде мяса открылся лиловый глаз и из клюва потекла слюна прямо на пол. Схватив куски мяса по одному в руку, акремонец хищно раскрыл клюв.

— О-о-о, — единственное, что услышал в голове Юрка со стороны Савитара и подумал, что, наверное, надо поторопиться со своей порцией пюре, а то возможно и это придется отдать шестируку, который в это время остервенело, рвал твердое мясо клювом и свободными четырьмя руками одновременно поглаживал себя по животу.

— Есть хочу, — опять услышал Юрка.

— На, попей чай, — ответил Савитару Юра и протянул ему открытую флягу с холодным чаем, сделав один глоток.

Тот запрокинул голову и залил себе в рот немного чая.

— У того герадамаса чай был вкусный, а это пить не буду, — отставив в сторону флягу мысленно произнес Савитар.

Юра к этому времени доел пюре и, облизав ложку, сказал акремонцу:

— Давай мы с тобой поговорим.

— Мы с тобой не говорим, а общаемся при помощи гунураджас.

— Что?

— Не знаю, как это правильно называется у вас герадамасов… Это то, что наполняет э…э.. — у вас это называется Вселенной.

— Откуда ты знаешь, как у нас это называется, — спросил у него Юра.

— Ну…, — замялся Савитар и опустил глаза в пол: — я видел некоторых герадамасов, которых приводили мой бхакты в ашваттхе.

— Куда? — перебил его Юрка.

— В ашваттхе. Мы живем в ашваттхе, а вы живете в своем ашваттхе, — ответил лицеклювый.

— Понял — это город, а бхакты — это кто?

— Мои бхакты охраняют мой ашваттхе, а твои твой.

— Понял — это воины, — подумал про себя Юра: — а как ты это слово узнал — Вселенная?

— У нас есть даммару, с помощью которых мы можем общаться с герадамасами, а я праджапати и могу иногда и без даммару понимать герадамасов, но не всех. А ты первый с кем я могу общаться через гунураджас. Таких как ты я еще не встречал.

— Я, таких как ты, тоже не встречал.

— А ты и не мог встречать.

— Почему?

— Я праджапати, а моя сестра парвати[19]. Мы управляем нашими бхактами, которые всегда будут нас оберегать от архонтов, герадамасов и малседонцев.

Юра хотел спросить у Савитара про малседонцев, но у него отвисла от удивления челюсть. Акремонец спрыгнул со стола и отошел в угол комнаты, где, как ни в чем не бывало, стоя справил свою нужду и по-большому и по-маленькому одновременно. При этом комнату заполнил запах очень напоминающий сомнительный аромат чая Кьета.

— Что? — спросил он у Юры, посмотрев на его ошарашенное лицо.

— Если тебе надо справить свои дела, то делай это в специальном месте как делаем мы.

— В каком месте?

— Там где это не будет никому мешать.

— Мне-то не мешает.

— Пожалуйста, не делай так больше, — мысленно попросил Савитара Юра: — и оденься.

Юра достал из шкафчика свой белый халат и кинул его через всю комнату Савитару. Тот взмахнул шестью руками одновременно, но халат пролетел ему прямо в лицо. Поначалу все шло гладко, пока он одевал верхние две руки в рукава халата. Потом возник вопрос, куда девать остальные четыре руки. Тяжело вздохнув, Юра ножницами проделал прорези в халате для остальных рук необычного акремонца. Савитар был почти на три головы ниже Юры, и халат закрывал его синие ноги почти до самого пола.

— Хочу есть, — опять услышал у себя в голове Юра.

Он хотел ответить акремонцу, что бы тот потерпел до обеда, но не успел.

Входная дверь в операционную неожиданно распахнулась и с громким лязгом ударила в стену. У Юрки от неожиданности екнуло сердце, а Савитар опять нагадил себе под ноги, окрасив халат ниже поясницы в ярко-желтый цвет, и захлопнул свой лиловый глаз.

— Я не специально, — успел услышать у себя в голове Юра извинения Савитара.

Оказалось, что это пьяный в стельку Вазген Ашотович, который, судя по резкому амбре изо рта, употребил медицинский спирт из запасов лазарета.

— Все из-за тебя синяя падаль, — сказал он, обращаясь к Савитару, грозя ему указательным пальцем: — и тот безногий, слепой черт вина пожалел. У-у-у…неблагодарный.

Юра догадался, что Жан, в связи с введенным чрезвычайным положением, не дал вина Вазгену Ашотовичу и тот в результате использовал спирт не по назначению.

— Вазген Ашотович, — попытался успокоить его Юрка: — я осмотрел раненных и все подготовил для перевязок.

— Я уже все сделал сам. Хотя это должен был сделать ты, а не дуть в задницу этой мерзости. Это из-за него Давид лежит в депрессии. Хоть та девчонка и была не лучшего сорта, но мальчик очень из-за нее переживает, — остывая, пьяным языком промямлил Вазген Ашотович.

— Извините меня, но мне надо было подготовить пленного для допроса. Мне лично дали такое указание члены совета, — извинился Юра.

— Ладно, — примирительно сказал Вазген Ашотович: — я пойду, прилягу, а ты за старшего. Давид сегодня выходной. Фу… Что тут так воняет? Опять Кьет тут свой чай пил. Я же его предупреждал, что бы он свои помои в лазарете не заваривал. Ладно, потом с ним поговорю.

Когда Вазген Ашотович, пошатываясь, неуверенно вышел из операционной Юра закрыл дверь и мысленно высказал Савитару:

— Я же тебя просил так больше не делать.

— Я не специально. Меня этот герадамас напугал, — открыв свой третий глаз, ответил ему акремонец.

— Пошли в душевую, там помоешься в ванной.

Савитар беспрекословно пошел за Юркой в душевую лазарета, где скинул с себя испоганенный халат и залез под ледяную воду. Юра видел, что акремонцу очень холодно, но тот стойко молчал, закрыв все свои три глаза, и всеми своими руками смывал с себя продукты своей жизнедеятельности.

— Все вылазь, — сказал Юрка и вытащил акремонца из-под ледяной струи: — пошли тебе поменяю повязку.

Перематывая бинтами диафрагму Савитара, Юра спросил у него:

— Почему ты не такой как твои собратья.

— Мои предки жили очень хорошо в своих ашваттхе, расположенных на планетах далеко отсюда. На каждой планете жил свой род бхактов, которыми управляла всегда своя парвати или свой праджапати. Потом страшная война потрясла наши ашваттхе и многие бхакты были захвачены архонтами. Бхакт не может быть сам по себе. Он не может сам думать и принимать решения. Он должен чувствовать свою парвати или своего праджапати и делать только то, что они велят. Архонты заставили парвати и праджапати подчиниться своей воле, через созданий, которых они называли элелейцами[20].