— Я видел, как синее паскудство открывало дырку у себя во лбу и пялилось на врача, — перекрикивая хохот членов совета, сообщил Алим: — а еще он вместе с ним пил варево, которое заваривает санитар Кьет.

— Теперь все понятно, — сказал Рауль: — парнишка просто напился наркоманской отравы Кьета и нафантазировал всякой ерунды, а этот видимо, что-то сильно насолил своим синим родственникам вот они и хотят его наказать.

— Я не пил чай Кьета, — тихо, но твердо сказал Юра и я ничего не фантазировал.

Смех в комнате разом смолк.

— Тогда ясно одно. Ты каким-то образом попал под влияние лицеклюва, который возможно использует тебя в своих целях.

В это время в комнату совещаний без стука забежал командир разведчиков Василий и, задыхаясь, сообщил:

— Только что акремонцы применили не известное нам оружие и третья вышка уничтожена.

— Как уничтожена?

— Что?

— Каким образом? — посыпались вопросы на Василия.

— Яркая вспышка и все. Что как именно не знаю. Я дал команду всем оставаться на своих местах, ответил Василий.

— Они перешли в наступление? — спросил Рауль.

— Нет. Стоят на своих позициях.

— Я же говорил вам, — вмешался Юра.

— Что ты говорил? — крикнул Рауль Гальярдо: — мои догадки подтвердились: — ты провокатор и специально отвлекаешь наше внимание, а это синий вражеский лазутчик, которого они хотят вернуть. Что же вернем, только мертвого он слишком много видел у нас в бункере.

— Постойте, — вмешался Акарш Алуру и, обращаясь к Юре, спросил: — откуда ты знаешь эти слова: парвати и праджапати?

— От него, — указал пальцем на Савитара Юра.

— Хватит трепаться, — рыкнул Рауль: — синему отрежьте голову, а этого провокатора в карцер.

— Я думал у нас совет и надо выслушивать мнение других, — подал голос Никита Сергеевич.

— Возможно, мальчик не врет, — задумчиво, больше адресуясь сам к себе, сказал Акарш Алуру.

У Рауля Гальярдо от злости глаза налились кровью:

— Хорошо. Будем совещаться. Провокатора и синюю тварь в карцер на разные этажи. Объявите общую боевую готовность, на случай если нас, пока мы будем совещаться, атакуют акремонцы.

— Пошел, — навел на Юру серп Алим и, не скрывая злорадной усмешки, открыл второй рукой двери.

Юра был так ошарашен развернувшимися событиями, что молча пошел вон из комнаты, успев заметить, что Савитар опустился на колени и всеми руками закрыл голову.

По дороге к карцеру, встречные прохожие, заметив Юру под конвоем Алима, расходились в стороны, уступая им дорогу. У кого-то в глазах читалось презрение, а кого-то сочувствие.

— Неужели действительно это мне все показалось из-за того, что я надышался парами чая Кьета? Нет. Такого не может быть, — размышлял про себя Юра.

Возле перехода на третий уровень он хотел обернуться и посмотреть, ведут ли за ним Савитара, но услышал предостерегающий окрик Алима:

— Даже не думай. Такой трюк, как вытворил Гошкевич, со мной не пройдет.

Они прошли мимо лазарета, из которого доносился храп Вазгена Ашотовича и пошли в конец коридора, где располагался карцер. Двери в нем были открыты нараспашку, словно уже все заранее было приготовлено к тому, что он туда попадет.

— Заходи, — скомандовал Алим и толкнул Юру ногой в спину.

Слегка споткнувшись, Юра вошел в камеру и глухим голосом попросил:

— Алим, принеси мне, пожалуйста, попить воды.

— Ты уже попил чайка, клоп проклятый.

Он почувствовал резкую боль в затылке, и пелена беспамятства накрыла своим черным крылом сознание Юры.

Очнулся Юра, уткнувшись лицом в пол. Сколько времени он пробыл без сознания, определить было трудно, но судя по значительной луже крови под ним, которая уже начала загустевать, провалялся он так не менее часа. Первым делом, превозмогая болевой порог, он ощупал свой затылок и к своему облегчению отметил, что кости черепа целы и только косая рваная рана от приклада при пальпации посылала в мозг весьма неприятные ощущения. Рану необходимо было обработать антисептиком, пока не начался воспалительный процесс, но взять его было негде. Немного поразмыслив, он из нагрудного кармана куртки достал бинт, который положил на всякий случай еще до заступления в то злополучное дежурство и помочился на него, обильно смочив мочой, после чего приложил к ране. Очень хотелось пить, только возникал вопрос, придется ли ему еще раз попробовать воды в виду разворачивающихся событий. Юра повернулся на спину, подложив под голову все тот же компресс вместо подушки, и попытался собраться с мыслями.

— Неужели я действительно попал под влияние шестирукого и он меня использовал в каких-то своих целях. Нет. Врятли. Я отчетливо помню, что с ним общался. Такое привидеться не может, — размышлял он про себя.

Ни единого звука не доносилось из-за массивной двери и, потихоньку, Юра вернулся мыслями к своей маме и братику, лица которых он уже начал забывать. Вспомнил первые уроки в школе, фильмы, оставшиеся от погибнувшей человеческой цивилизации, первый сексуальный опыт, пирожки с картошкой тети Поли, тот день, когда Никита Сергеевич нес его, спасая от полчищ акремонцев во время атаки на бункер и многие другие моменты, которые врезались в его память.

Незаметно для себя Юра окунулся в дрему и уже не мог определить спит он или нет. Все его чресла сковала такая усталость, что начало казаться, будто его тело вовсе не принадлежит ему, а сознание просто находится в какой-то оболочке.

Что произошло, Юра не понял, но неожиданно он увидел свое тело со стороны. Затем увидел Алима, который сидел на корточках возле двери карцера и Савитара, лежащего в карцере на самом нижнем ярусе бункера. Дальше, он, перенеся по коридорам на верхний ярус, где увидел встревоженного Василия, который отдавал какие то распоряжения бойцам из группы быстрого реагирования. Испугавшись, Юра попытался открыть глаза и видение исчезло. Ноющая боль в затылке вернула его сознание обратно. Он попытался сесть, но тело не хотело повиноваться. Пересиливая себя, Юра перевернулся на живот и стал на карачки. Он прислушался к своим ощущениям и почувствовал, что что-то в нем изменилось.

— Неужели инфекция от раны распространилась и попала в мозг, — подумал он.

На карачках Юра дополз до стены карцера и прислонился к ней спиной. Закрыл глаза и опять увидел странные картинки. Теперь он видел город, словно в разрезе сверху. На поверхности была ночь, а люди в городе не спали. Туда-сюда сновали по коридорам бойцы, женщины и дети сидели на кухне, скотоводы загоняли стада животных в коридоры бункера, слепые вереницей сносили съестные припасы к резервному выходу из города. В совещательной комнате он увидел Рауля Гальярдо, Аджамаль Адиба и Хо Чана, которые что то возбужденно обсуждали. На этом же этаже в карцере, почему-то сидели Никита Сергеевич и Акарш Алуру. За пределами города в питомнике происходила перегруппировка отрядов разведчиков, а танки по всему периметру откапывали из земли члены их экипажей.

В это время открылась дверь карцера, и Юра моментально пришел в себя.

— На, поешь напоследок, — улыбаясь, сказал Алим и кинул котелок с перловкой на пол, — утром тебя вместе с синим, отдадут акремонцам, а затем мы атакуем их и уничтожим все силы сконцентрированные возле нейтральной полосы.

— Что случилось? — спросил Юра: — Почему Никита Сергеевич и Акарш Алуру в карцере?

— Откуда ты знаешь? — вытаращил глаза Алим.

— Знаю.

— Вот ты сволочуга.

— Алим, дай попить, — попросил примирительным тоном Юра.

— Конечно, последнее желание само собой, — ответил Алим и захлопнул дверь карцера.

Через двадцать секунд дверь открылась, и Алим поставил на пол у входа алюминиевую кружку.

— Пей на здоровье.

Дверь закрылась. Юра подполз к кружке и трясущимися руками поднес ее ко рту. Резкий запах мочи ударил ему в нос из кружки.

— Сволочь, — подумал Юра и прямо закипел от обиды.

Это освободило его сознание. Он увидел, как возле двери карцера стоит Алим и заходится от хохота. Юра видел его как сквозь стекло и прочитал его мысли: