Юра дальше не стал разбираться, что было в многочисленных тканевых свертках, а решил в первую очередь подкрепиться. Перенесенные потрясения за последние трое суток весьма подорвали его здоровье. Он достал из конопляного мешка увесистый кусок солонины и пошел к кабине. Савитар по-прежнему лежал в том же положении, как и был. Юра положил возле его клюва мясо и начал наблюдать. Через мгновение Савитар открыл свои обычные два глаза, поднялся, схватил всеми шестью руками солонину и стал отрывать клювом куски мяса, которые пропадали в его горле с пугающей быстротой. Буквально за несколько секунд Савитар умолотил мясо и уставился на Юру.

— Чир…ра. ру…с, — то ли прочирикал, то ли прошипел на своем родном языке Савитар.

Юра не стал подключать свои неожиданно открывшиеся способности, чтобы не вступать в полемику с лицеклювом. И так было понятно, что он сказал: «Хочу есть».

Юра пошел и достал из кузова головку творожного сыра. Глаза у акремонца разгорелись и из клюва капнула слюна. Пока Савитар жрал сыр и урчал от удовольствия как старый жирный кот по кличке «Падла», который как то прибился несколько лет назад к разведчикам в одном из уцелевших поселков и с тех пор жил в городе, Юра тоже достал кусок вяленого мяса и стал его с наслаждением жевать. Кто придумал коту такое имя, никто не помнил, но то, что оно подходило как нельзя лучше, чем другие имена было очевидно. «Падла» наотрез отказывался ловить крыс и только ел и гадил фекалиями соразмерными с человеческими аналогичными отходами. При этом, пользуясь любовью всех без исключения женщин, работавших на кухне, беспрепятственно проходил туда в любое время суток, умудряясь умыкнуть что-нибудь вкусное из-под рук зазевавшейся кухарки.

— Я не «Падла», — прервал приятные Юркины воспоминания Савитар.

— Я ничего тебе и не говорил, — ответил ему Юра.

— Ага, — почти по-человечески вслух отозвался Савитар и проглотил остатки сыра.

Юра достал небольшой мешочек с сухарями, развязал тесемки и протянул его Савитару. Тот взял по сухарю в каждую руку, немножко подумал и забрал весь мешок. Юра вздохнул и пошел обратно к кузову, где отломал кусок сыра и, жуя на ходу, начал осматривать содержимое мешков и металлических ящиков, в которые не заглянул при первом осмотре.

К своему удивлению среди различного провианта и снаряжения он обнаружил женское зеленое платье в белый горошек. Платья в городе были большой редкостью. Женщины, как и мужчины, ходили в армейском камуфляже и ботинках. Благо обмундирования было навалом и только во время редких больших праздников, которые по своему усмотрению определял совет, избранные женщины щеголяли в платьях, добытых разведчиками во время рейдов по пустым сохранившимся людским поселениям. Счастливые обладательницы платьев не давали их в пользование другим женщинам и берегли их как зеницу ока. Это зеленое платье носила Гражина — высокая стройная блондинка, любимая фаворитка Рауля Гальярдо. Даже с армейскими ботинками это платье на ней смотрелось очень эффектно.

— Видимо Жан был прав и действительно Рауль готовился в случае непредвиденной ситуации эвакуироваться из города, прихватив свою любимицу, — пришел к выводу Юра стал искать другую одежду, что бы приодеть голого Савитара.

Тот в это время хрустел сухарями так, как будто он грыз орехи, а не хлеб. Перерыв содержимое оставшихся мешков, Юра не нашел больше никакой одежды, зато обнаружил в углу кузова снайперскую винтовку «Незабудку», которую видел однажды издалека и как она работает, знал только со слов других. Это было последнее достижение в сфере стрелкового оружия, которое появилось незадолго до вторжения архонтов. Винтовка была легче автомата, стреляла бесшумно и единственное, что нужно было сделать — поймать в прицел цель и ее зафиксировать. Дальше можно было стрелять в каком угодно направлении, но умная пуля летела к заданной цели и поражала ее. В городе их было несколько и их никогда не использовали, так как боеприпасов к ней было не много. Немного покумекав, Юра смог открыть магазин и обнаружил, что там не менее десятка пуль.

— Хороша, — подумал Юра про винтовку.

— Хорошо, — отозвался Савитар.

Юра обернулся и обнаружил, что Савитар стоит у него за спиной, и стоя справляет все надобности одновременно, окрашивая темно-зеленый мох в черный цвет.

— Хоть бы ты дальше отошел немного, вонища — дышать нечем, — сделал ему замечание Юра и продолжил осмотр кузова.

Под одним из сидений он обнаружил четыре фляжки и, думая, что это вода, отвинтил крышечку и сделал большой глоток. Это оказалось вино Жана. У Юры слегка закружилась голова, и приятная истома разлилась по телу. Питьевая вода оказалась в двадцатилитровой канистре под другим сиденьем. С наслаждением отпив из канистры воды, Юра налил ее в кружку, которая стояла рядом, и протянул Савитару. Тот выпил ее моментом и протянул обратно Юре.

— Еще.

Акремонец вылакал еще три кружки воды и заинтересованно уставился на флягу с вином, из которой Юрка сделал еще один большой глоток.

— Хочешь попробовать, — спросил он у Савитара.

— Да.

Юра протянул ему флягу и тот, запрокинув голову кверху, влил себе в клюв почти все ее содержимое. Савитар вытаращил все три глаза, сначала позеленел, потом побелел, а затем его начало рвать. Продолжалось это долго, пока его кожа не приобрела обратно нормальный синий цвет.

— Ну, вот. Только продукты перевел. Я представляю, что было бы с тобой, если бы ты выпил самогонки Камилы, — усмехнулся Юра.

Акремонец ничего не ответил, а на карачках, словно паук, отполз в сторонку от своих испражнений и лег на мох.

Про себя Юра отметил, что у акремонцев ускоренный метаболизм и непереносимость спиртного.

— А чем вы питались у себя в этом…ашв… ашваттхе все это время? — поинтересовался Юра.

— Надо, — нехотя отозвался Савитар.

— Ты уже почти как человек отвечаешь, только как не очень воспитанный, — сказал Юра.

— Как тот, который убил беспомощного герадамаса, там в городе?

— Да. Савитар, а почему среди акремонцев нету стариков? Я только видел молодых и взрослых самок и самцов.

— У нас нет стариков.

— Как так нет. Любой организм стареет и рано или поздно умирает.

— Архонты не стареют и не умирают, пока им не поможешь.

— Акремонцы тоже умирают, только не так.

— А как?

— Мы их съедаем.

— Что?

— А что? Потомство давать они не могут, а если нет потомства, то они не нужны. Зачем?

— И тебя съедят, когда ты не сможешь давать потомство?

— Может меня съедят совсем скоро.

— О чем ты?

— Сурья знает, что мы ушли из города и уже за нами идет отряд молодых бхактов из ее рода, которыми я не могу управлять.

— Откуда ты знаешь? — испуганно спросил Юра.

— Я же тебе объяснял, что гунураджас между нами всегда, но я могу прерывать эту связь, а она нет.

— Скажи-ка друг любезный, а когда ты включаешь этот свой гунураджас, она тоже тебя видит?

— Конечно.

— Вот ты остолоп.

— Кто?

— Неважно. Заводи мотор поехали.

Савитар поднялся, подошел к мешку с провизией и вытянул кусок мяса.

— Заводи мотор, — еще раз сказал Юра, вылез из кузова и захлопнул двери.

Слегка пошатываясь, акремонец залез в салон и запустил двигатель. За ним забрался и Юрка. Четырьмя нижними руками Савитар управлял рычагами, а двумя верхними держал мясо и не спеша, явно смакуя, начал его поглощать. Вездеход дал задний ход и, ломая кустарники, пошел в обход дерева, в которое они были припаркованы.

Юра попытался сосредоточиться и осмотреть территорию таким же образом, как у него получалось это в городе, когда он сидел в карцере. Однако у него ничего не вышло.

— Может это из-за алкоголя? — сам себя обнадежил Юра. — Хотя Савитара я слышу. Неужели я утратил эту способность.

— Нет, — вмешался в ход мыслей Юры Савитар.

— Что нет?

— Ты по-прежнему сильный праджапати, как и был.

— Не уверен. Ладно. Далеко эти бхакты?