— Исключительно из эгоистических соображений, потому что вы — мой последний шанс, — усмехнулся Дэвид, — по крайней мере, пока я живу на Барбадосе. Вы правильно поступили, открыв мне свои чувства, — у меня просто не поднимется рука отнять у вас любимого, ведь я знаю, что такое любовь и преданность.

— Вы можете снова попытать счастья в Англии…

— Это была неудачная идея, — махнул он рукой. — На Барбадосе мои дети навсегда останутся изгоями. Пожалуй, пора подумать о переезде в другие края, а там, возможно, найдется женщина, которая их полюбит.

— И вас тоже, Дэвид. Вы достойны счастья. Если бы я встретила вас первым…

— Не думаю, Дженет. Нельзя заставить себя полюбить человека, которого выбрал для вас кто-то другой, — покачал головой Мюррей и пошел к двери. Взявшись за ручку, он обернулся: — Желаю удачи! — и вышел.

Дэвид поступил так благородно и великодушно, что Дженна на какое-то мгновение даже пожалела, что не встретила его первым. Тогда бы все ее мечты осуществились самым чудесным образом…

Но разве любовь к Алексу не открыла ей дорогу к счастью? Надо слушаться сердца, а не разума, чтобы потом не жалеть всю оставшуюся жизнь. Молодая женщина понимала, что, возможно, совершает роковую ошибку, но сейчас для нее была важна только любовь. И ее возлюбленный в опасности…

Дженна стала быстро собирать вещи, молясь про себя, чтобы Дэвид Мюррей сдержал слово и не выдал ее. От мысли, что может быть иначе, у нее мурашки бежали по спине — если Дэвид обманет, она приведет солдат прямиком к Алексу…

Закончив короткие сборы, молодая женщина выглянула в коридор — там было тихо и темно, ведь единственный источник света остался у нее в комнате. Поспешно задув лампу, Дженна прокралась к лестнице, гадая, в какой комнате остановился Дэвид Мюррей и здесь ли он еще, не отправился ли доносить. На лестнице и в вестибюле ей никто не встретился, и молодая женщина благополучно выбралась в проулок. Рядом с ней тотчас возник Берк.

— Я уж решил, что вы раздумали, и собрался идти один, — буркнул он.

— Нас видел один человек, поэтому мне пришлось задержаться.

— Где он, в каком номере? — Шотландец угрожающе сжал рукоять кинжала.

— Не бойтесь, он нас не выдаст.

— Откуда вы знаете?

— Знаю, и все. И я не скажу, в какой он комнате. Берк бросил на нее испепеляющий взгляд.

— У нас нет времени на споры, — напомнила Дженна. Не говоря больше ни слова, он развернулся и двинулся прочь.

Молодая женщина последовала за ним. Стараясь держаться в тени, они быстро миновали городские улицы и оказались среди бедных рыбацких хижин, где их поджидали Микки и смуглый незнакомец. При появлении Дженны и Берка незнакомец ничего не сказал, только кивнул и сразу тронулся в путь. Вскоре молчаливая процессия оказалась на берегу реки. Незнакомец показал рукой на узкое каноэ, плававшее у берега. Микки ступил в него первым — утлая лодчонка так закачалась из стороны в сторону, что Дженна испугалась за ирландца: казалось, каноэ вот-вот перевернется. Но все обошлось, и молодая женщина с помощью Микки тоже кое-как устроилась в странной посудине. Последним в ней занял место молчаливый незнакомец. Он взял со дна весло и начал грести.

Дженна оглянулась — их никто не преследовал. Слава богу, Дэвид Мюррей сдержал слово.

Алекс с трудом проглотил очередную порцию растертой в порошок коры. Впрочем, снадобье не помогало — перемежающиеся приступы лихорадки и озноба не прекращались.

— Сеньор, нужно время, чтобы лекарство подействовало, — повторял священник.

Но Алекс не верил в чудеса, он чувствовал, что жизнь покидает его истерзанное малярией тело: ему хватало сил только на несколько шагов кряду, приходилось то и дело останавливаться, чтобы перевести дух, а ночью, во сне, его мучили кошмары — перед ним с пугающей ясностью вновь и вновь возникала кровавая вакханалия Каллодена.

Заросли вокруг сплелись в сплошную изумрудную пелену, которая окутала его, как паутина. В ушах отвратительной барабанной дробью отдавался шум бесконечного дождя.

— Боюсь… мне… не дойти… вовремя… — прошептал, задыхаясь, капитан.

— Ничего страшного, сеньор. Томас предупредит ваших товарищей, что вы задерживаетесь из-за болезни, — ответил священник.

— Они… не могут… долго ждать… Священник молчал.

— Передайте алмазы… моим людям… пожалуйста, — попросил капитан. — Там дети.

— Вы уже говорили мне о них, сеньор, вот почему я остался с вами. Сначала я не знал, что вы за человек, но теперь вижу: вы достойны уважения.

Алекс хотел ответить падре, но вдруг затрясся и застучал зубами — начался новый приступ лихорадки. Священник накрыл его одеялом, но оно насквозь промокло и совершенно не согревало. А о том, чтобы во время дождя развести костер, нечего было и думать.

Алекс уловил какой-то слабый шум и порадовался, что он в сознании. Сознание, однако, едва теплилось, и это пугало. Он хотел повернуться и посмотреть, что происходит, но непослушное тело затряслось с новой силой. Перед глазами все плыло и двоилось, а уши заложило — их словно заткнули ватой.

— Где капитан? — донесся до него далекий, но такой знакомый голос Дженны. «Это слуховая галлюцинация, — подумал Алекс. — Она на корабле за много миль отсюда».

Внезапно он увидел размытые очертания женского лица и сразу узнал чудесные глаза, которые так любил.

— Алекс, — позвала Дженна, и в следующее мгновение на его ледяное плечо легла ее теплая рука.

Он постарался сосредоточиться — несомненно, она была рядом, потому что он ощущал ее присутствие, видел и слышал ее, правда, как будто сквозь какую-то прозрачную плотную пелену.

— Дженна? — спросил он непослушными губами.

— Да, капитан, вам не удастся от меня так легко отделаться, — ответила она, и в ее голосе прозвучала не только тревога, но и горькая ирония.

Это очень расстроило Алекса, ведь теперь он каждой клеточкой ощущал, что она ему нужна, как воздух, и так было всегда.

— Что… с «Ами»? — прохрипел он.

— Он в безопасности. Клод спрятал его на одном из островков к югу отсюда и ждет нас.

— Англичане…

— Они буквально оккупировали Виторию, но нам с Берком и Микки удалось ускользнуть.

— Берк… тоже? Хорошо… Но как…

— Пожалуйста, не разговаривайте больше, берегите силы. Мы принесли еще одеял и палатку, чтобы защитить вас от дождя. Все будет хорошо…

Она с нежностью погладила его по щеке и затянула песню, которую когда-то пела для Мэг. Берк бережно накрыл капитана несколькими одеялами, а сверху накинул клеенку. Алекс благодарно кивнул и закрыл глаза. На него навалилась безмерная усталость.

Ужасный вид капитана напугал Дженну так, что она мигом забыла о трудностях путешествия — промокшей одежде, пиявках, то и дело присасывавшихся к телу, тучах москитов, поте, грязи, ноющих от усталости, поцарапанных и порезанных о листья руках и ногах. Все ее невзгоды не шли ни в какое сравнение с тем, что случилось с Алексом.

Когда Берк сообщил, что капитан болен, Дженна и представить себе не могла, что застанет его в таком тяжелом состоянии — исхудавший, бледный, даже несмотря на морской загар, он весь трясся, и казалось, что жизнь в нем едва теплится.

Молодая женщина поговорила со священником, который рассказал, чем лечит капитана.

— Вы думаете, надо продолжать давать хину? — спросила она.

— Да, иначе болезнь его убьет.

Дженна опустилась на колени рядом с Алексом и сжала его руку в своей, пытаясь передать ему хотя бы немножечко своего тепла.

— Какая болезнь? — спросила она.

— Мы называем ее потная немочь, — покачал он головой. — Я уже видел нескольких европейцев, которые ее подхватили, — ужасное зрелище. Но от нее хорошо помогает кора хинного дерева, которую даже вывозят в другие страны, чтобы лечить людей.

— Давно капитан в таком состоянии?

— Четыре дня.

— Есть какие-нибудь улучшения?

— Пока нет, но лечение требует времени.