Створка отъехала в сторону, и наружу хлынул бурлящий свет эмпиреев, схожий с переливами света на морском дне. Тени бежали, спасаясь от пенных волн всевозможных цветов, но Азек шагнул в сияние и тут же ощутил прилив сил.

Когда «Озирис-Пантея» еще служила Империуму, здесь находилась палата-окулярис, из которой навигатор прокладывал курс звездолета в переменчивых течениях эмпиреев.

Увидев, что каюта уже занята, Ариман остановился на пороге.

— Что ты тут делаешь? — спросил он.

— Жду тебя.

Афоргомон валялся на диванчике, где раньше лежали и смотрели в глубины варпа корабельные навигаторы. Ёкай свесил ноги с софы, и у Азека побежали мурашки по коже при виде того, как страшно изменилось прежде безупречное тело автоматона под воздействием порченой сущности, прикованной к нему.

Сигилы призыва почти стерлись, ржавчина и коррозия проросли изнутри корпуса безумно извивающимися узорами. Голова ёкая клонилась набок, из неровной дыры в горжете свешивался гидравлический механизм, похожий на опухоль.

— Лишать меня уединения все равно что отнимать у самки грокса ее детеныша, — предупредил Ариман. — Лучше убирайся.

Демон погрозил ему пальцем — одним из трех, оставшихся на руке.

— Ну же, Азек. Нам с тобой есть что обсудить.

— Ничего подобного. Вон!

Поднявшись с диванчика, Афоргомон встал перед легионером.

— Скоро уйду, но сначала напомню тебе о договоре, который мы скрепили кровью в сердце «Торкветума». Ты в долгу передо мной. Или уже запамятовал, что я спас вас всех от войдов Дрех’йе?

— Нет, не забыл.

— Вот и чудно. — Ёкай соскреб полосу краски с верхней части грудной секции. На пол посыпались золотые и серебряные чешуйки. — Если вы, смертные, нарушаете условия сделки с кем-нибудь из моего рода, вам приходится несладко.

Ариман рассмеялся и взмахнул хекой перед лицом автоматона. Демон отшатнулся от посоха, блистающего внутренним светом.

— Ты смеешь угрожать мне? — Подавшись вперед, Азек уловил приторный смрад разложения, что струился от источенных коррозией механизмов в корпусе ёкая. — Тебе известно, какой силой я теперь обладаю? Ты омерзительно жалок. — Корвид обошел Афоргомона по кругу. — Машина, с которой ты связан, почти полностью развалилась. Если дунуть посильнее, ты разлетишься пылью на ветру.

— Уж ты-то должен понимать: распад тела-носителя не означает, что я утрачиваю могущество.

Легионер пожал плечами.

— «Как вверху, так и внизу». Нет, демон, тебе не скрыть твоей слабости — мои глаза видят яснее, чем когда-либо. Ты цепляешься за нашу реальность кончиками когтей. Один неверный шаг, и тебя, вопящего, затянет бездна забвения, где ты будешь пребывать со своими сородичами тысячу лет или более того.

— Тогда отдай мне обещанное! — взревел ёкай. — Ты задолжал мне душу, и душу я получу!

Корвид встал так, чтобы Афоргомон оказался между ним и дверью каюты.

— Ты хочешь чего-то бессмысленного, — произнес Ариман, покачав головой. — Как там звучало твое требование? «Принц с глазами из праха, сердцем изо льда, душой из зеркал и лицом божества»? Даже если бы я решил исполнить наш договор, заключенный in extremis[126], то не догадался бы, кто именно тебе нужен.

— Еще раз обдумай то, что собираешься сделать, — предостерег демон. — Помни, ты пошел на сделку с нерожденным.

— Да, а теперь разрываю ее.

Азек ткнул хекой в туловище автоматона и надавил на посох. Взвыв — ёкай неуклюже отшатнулся, прижимая почерневшие руки к ожогу на смятом нагруднике.

— Изыди! — повелел Ариман.

Для проведения допроса агенты выбрали один из самых тесных посадочных отсеков «Аретузы», куда не поместилось бы ничего крупнее лихтера типа «Арвус». В центре полностью очищенного помещения стояла дыба, покрытая рунами и окруженная кольцом могущественных оберегов. Свафнир Раквульф заранее вырезал их в палубе своим нуль-копьем, следуя скрупулезным указаниям сестры Цезарии.

Расчеты оружейных сервиторов заканчивали последний этап проверки четырех «Тарантулов», расставленных по углам отсека. Тяжелые болтеры и мульти-мелты, размещенные на поворотных турелях, целились точно в дыбу.

Бъярки, Нагасена и Пром наблюдали за подготовкой с поста управления на антресольном ярусе — из замкнутого модуля из стали и бронестекла, заполненного логическими машинами и механизмами управления стыковкой. Палубные команды магоса Икскюля провели доскональную ревизию всех систем и убедились в их полной исправности. Также специалисты подробно проинструктировали троих воинов, как за считаные секунды разгерметизировать отсек, если в том возникнет необходимость.

— Мне это не нравится, — сообщил библиарий.

Он стоял, скрестив руки на груди.

— Нам тоже, Дион, — отозвался Йасу, — но разве у нас есть выбор? Мы должны выяснить, где находятся прочие осколки души Магнуса и как до них добраться.

Расхаживая по диспетчерской, Бёдвар скалил клыки и с хрустом вращал шеей, словно готовился к бою.

— Как можно верить словам этого создания? — спросил Волк. — Оно — творение Подвселенной, живущее ложью.

— Ты прав: доверять ему нельзя, — согласился Нагасена. — Но мы узнаем все необходимое, поскольку оно считает себя умнее нас и думает, что мы даже внимания его не заслуживаем.

Хмыкнув, Бъярки ткнул большим пальцем в сторону отсека, где завершались последние приготовления.

— По-моему, оно не ошибается.

— Объясни подробнее, Йасу, — попросил библиарий, игнорируя колкость Бёдвара.

Нагасена взялся за обмотанную кожей рукоять Ао-Шуня.

— Сущность внутри Гамона — часть Магнуса Красного, — начал агент. — Она, вне всяких сомнений, уверена в своем полном превосходстве над простыми смертными. Вероятно, она захочет позабавиться с госпожой Веледой, посмеяться над ее «ограниченным» интеллектом. Гадалка подыграет аспекту примарха — выставит себя беспомощной перед его могучим разумом и позволит Циклопу снисходительно поучать ее, пока тот не раскроет какую-нибудь тайну, чтобы наглядно продемонстрировать свое величие.

— А осколок не поймет, что она задумала? — уточнил фенрисиец.

— Если бы мы имели дело с полноценным Алым Королем, я бы не рискнул прибегнуть к столь очевидной уловке. Но у нас тут только фрагмент примарха — да, исключительно опасный, но подверженный страстям и жажде власти. Используя Чайю как приманку, мы сыграем на его желаниях и обратим мощь Магнуса против него самого.

Пром потер лицо рукой и протяжно выдохнул.

— Мы идем на огромный риск.

— Если нам хотя бы покажется, что возникли проблемы, все закончится в мгновение ока. — Йасу подошел к пульту управления герметизирующим полем. — Мы потянем за рычаг, и все содержимое отсека вылетит в пустоту. Сейчас «Аретуза» обращена бортом к газовому гиганту внизу, так что любой объект, выброшенный из корабля, за несколько секунд обратится в пар.

Библиарий в последний раз взглянул через бронестекло на палубу под ними. Оружейные расчеты удалились, подготовив «Тарантулы» к стрельбе.

— Дион? — позвал его Нагасена, когда молчание затянулось. — «Аретуза» — твой звездолет. Только ты вправе разрешить или запретить допрос. Так что, начинаем?

Легионер стоял неподвижно, и Иасу представил, как тот одновременно проигрывает в голове сотню вариантов развития событий. Ультрамарины характеризовали такой процесс двумя словами.

«Практика и теория».

Нагасена предлагал опасный план. Перевесит ли теоретическая выгода практически невообразимые риски?

— Действуй, — произнес библиарий.

— Вы же понимаете, что я вас всех убью?

Существо, прикованное к стоячей металлической клетке-дыбе, говорило голосом Лемюэля, но Чайя понимала, что перед ней нечто иное. Речь твари звучала так, будто она воспроизводила интонации Гамона, послушав искаженную вокс-запись его фраз.