На этот раз окровавленная фигура Линни, намертво отпечатавшаяся в памяти, подействовала на Астру отрезвляюще. Она очень живо представила на ее месте себя, и страх за собственную жизнь подстегнул молодую Персус. Шпага в ее руках ожила, принявшись порхать значительно быстрее. Теперь девушка не только парировала выпады своего противника, но еще и опасно контратаковала его.

Не успело взбешенное сердце стукнуть и двух дюжин раз, как Ремус получил сквозной укол в предплечье. Кровь быстро напитала светлый рукав его сорочки, но сам мужчина, похоже, полученного ранения даже не заметил. Он продолжал бездумно наступать, дико вращая глазами, и поносить племянницу последними словами.

В следующий раз острие тонкой шпаги чиркнуло возле самой головы, срезав дяде половину уха и прорубив плечо. Но тот снова не моргнул и глазом, не обращая внимания на подобную мелочь. Уже совсем отчаявшись одолеть своего родственника, который наседал на нее с упорством одержимого, Астра со всего размаху ткнула в сторону Ремуса клинком, особенно не надеясь на успех. Однако именно после этого слепого выпада глава вдруг замер на месте.

— Кха-кха… кхе…

Дядя начал судорожно кашлять, брызжа розовой пеной с губ, а потом медленно опустил голову, глядя на узкое острие, засевшее на целую ладонь в его груди. Зачарованный металл проскочил у него прямо между ребер, пробив легкое, и теперь уже бывший глава дома Персус начинал неотвратимо захлебываться в собственной крови.

Девушка широко раскрытыми глазами смотрела на то, как ее родич валится на пол, увлекая за собой клинок, и выпустила свое оружие из рук. Громко звякнула гарда об бежевый мрамор, и этот отзвук стал гонгом, известившим об окончании безумного и спонтанного поединка…

Все члены семьи заголосили наперебой, и разобрать хоть слово в этой какофонии оказалось попросту невозможно. Однако все разом затихли, когда вперед вышла Луана, с вызовом заглядывая в лица родни. Сейчас она походила на разъяренную фурию, сошедшую со страниц древних сказок. И после недавней демонстрации ее внезапно возросшей силы, никто не отважился сказать ей и слова.

— Нам нужно созвать совет рода, — провозгласила она, не обращая внимания, что встала прямо в растекающуюся из-под Ремуса багровую лужу. — Наша семья нуждается в новом лидере! И чем скорее мы определимся с кандидатурой, тем лучше для нас. Если кто-то со мной не согласен, я предлагаю ему говорить прямо сейчас!

В ответ не прозвучало ни единого возражения. Только лишь рьяные сторонники покойного главы позволили себе бросить тяжелые взгляды на Астру и ее мать. Кажется, они без лишних проволочек могли предсказать итоги грядущего семейного совета, а потому понимали, что их неприятие ничего уже не решит.

Путь до Агата я проделывал в том же самом наряде, в котором ауксиларии Иилия и увели меня с улицы. Гвардейцы империи не позволили мне даже переодеться и подготовиться к длительной дороге. Единственное что я успел сделать, так это снять с груди бордовый герб рода Атерна. Поддев торчащую нить, я потянул за нее, распуская петли, и выбросил нашивку в окно подпрыгивающей на неровностях широкого тракта кареты. Незачем мозолить глаза правителю своей принадлежностью к высшему сословию. Государь, судя по его настойчивым и неделикатным действиям, сходу раскусил мою игру и уверился в том, что я обычный простолюдин. Так пусть же его информация так и остается устаревшей. Таасим давно предупрежден, и не станет направлять никаких депеш правителю раньше времени. А показания исхироских солдат правитель вряд ли посчитает весомым доказательством, если вообще поинтересуется у них подробностями моего задержания. Уверен, так Иилий обязательно совершит ту ошибку, которую я от него жду.

В течение этого вынужденного путешествия за мной непрерывно наблюдали столичные палатины. Даже по нужде я отправлялся в сопровождении не менее трех солдат, цепко следящих за каждым моим шагом. Однако все же стоит признать, что мой статус был значительно выше, нежели у обычного пленника. Все мои пожелания и даже капризы исполнялись быстро и с первого раза.

Однажды, пытаясь со скуки проверить границы терпения ауксилариев, я просто загонял одного из солдат по своим прихотям. На третий день, когда мы остановились на ночлег в одном из придорожных трактиров, бедолага раз десять бегал к хозяину заведения, передавая мои придирки. То мне мясо показалось недожаренным, то недостаточно горячим, то недосоленным, то слишком пряным, то вино горьким, а потом чрезмерно сладким. В конце концов, у меня уже закончились претензии, а на лице воина так и не дрогнул ни единый мускул.

Поняв, что конкретно от этого человека не добьюсь никакой реакции, я стал периодически пробовать играть роль привередливого аристократа с другими надзирателями. Не скажу, что добился в этом начинании каких-либо успехов, но тем не менее к исходу второй седмицы ко мне заявился сам командир палатинов. Он-то и поведал мне, что его подчиненные сильно злятся, когда я начинаю себя вести подобным образом, а заодно настоятельно попросил не делать больше из его воинов лакеев на побегушках.

В ответ я только пожал плечами и недоуменно похлопал глазками, изобразив, что не понимаю, о чем вообще тот ведет речь. После моих клятвенных заверений, что я веду себя ровно так, как и всегда, офицер разозлился, махнул рукой и покинул мои апартаменты, звучно прихлопнув напоследок дверью. Я бы мог отпраздновать свою маленькую победу, да вот только на ней, откровенно говоря, мои достижения и закончились. Всю оставшуюся поездку ауксиларии вели себя со мной как заботливые прислужники, уставшие от капризов вздорного дитя.

И все же не могу сказать, что длительная дорога далась мне легко. Жар полыхающей Искры иссушал нутро моей настрадавшейся души, а я даже не имел возможности расправить крылья, чтоб немного ослабить его. Единственным спасением от этой напасти, усугубляемой постоянным бездельем, оставались медитации. Мне приходилось подолгу сидеть в трансе, пытаясь обуздать пламя своей Анима Игнис, но пока это больше напоминало бестолковое топтание на одном месте. Проведя двух человек до ступени Грандмастера, я уже мог представить, что от меня требуется. Но как только я пробовал погрузиться в огонь, лепестки которого вырывались далеко за пределы ямы моего источника, концентрация нарушалась и меня вышвыривало в реальный мир. К сожалению, не оказалось поблизости того, кто смог бы насильно удержать меня в трансе, как я удерживал Луану и Кавима. Иными словами, я никак не мог продвинуться дальше. Точь-в-точь как несколько лет назад, когда только поступил в Дивинаторий. Ладно, признаю, не точь-в-точь, а гораздо хуже. Тогда меня хотя бы не терзал изнурительный душевный пожар. Но это все еще было несравненно лучше, нежели гниение в Аду, так что грешно унывать…

К исходу третьей седмицы, когда запряженная четверкой быстроногих лошадей карета прибыла в Агат, я даже не знаю, кто больше обрадовался, что поездка завершилась — я или мои вооруженные няньки. Однако когда солдаты сдали меня с рук на руки какой-то пышнобёдрой дамочке, они никак не могли стереть со своих лиц довольных ухмылок.

— Данмар, сын кузнеца! — Поприветствовала меня женщина с такой преувеличенной радостью и дружелюбием, будто мы с ней были давними друзьями или старыми приятелями. Можно сказать, что она с первых слов подтвердила мою теорию о том, что брак с Араией Атерна остался для императора секретом. — Как же долго мы тебя ждали! Позволь представиться: я Долана Амброс, помощник первого советника Его Сиятельства Иилия Второго Солнечного. Мне предстоит стать твоей провожатой в загадочном и коварном чреве нашей славной столицы!

Глядя на Долану, я сразу же понял замысел тех, кто назначил ее моим путеводителем. Пусть она по красоте и обаянию объективно не дотягивала ни до Луаны Персус в ее лучшие годы, ни до молодой Линнеи, упокойся ее душа, но все же было в ней нечто… чарующее. Приятный овал лица, большие и добрые глаза, обрамленные веерами длинных ресниц, невероятно женственная фигура, окутанная каскадами невесомого шелка, выгодно подчеркивающего ее очертания. Несмотря на то, что Данмару эта женщина вполне могла годиться в матери, ведь ей было никак не меньше тридцати весен, оставались все шансы, что наивный юнец окажется безнадежно пленен ее обаянием. Эдакая попытка сходу заманить меня в медовую ловушку.