И снова никто ей не ответил. Музыка докатывалась до нее тяжелыми волнами. Амариллис взялась за ручку двери и стала осторожно ее поворачивать.

Дверь легко открылась. Амариллис уловила слабый запах дыма, как будто кто-то зажег свечу.

— Вивьен, я пришла. — Она заглянула в комнату. В центре потертого ковра лежала бесформенная груда пурпурных вуалей. Казалось, Вивьен сбросила в спешке свой костюм и оставила его на полу.

Но, приглядевшись, Амариллис заметила выглядывавшие из-под легких вуалей отделанные перьями туфли на высоких каблуках.

— Вивьен?! — Амариллис вошла в комнату, в первую минуту ей показалось, что стриптизерша упала и потеряла сознание.

Она склонилась над лежащей на полу женщиной, и в этот момент дверь гримерной закрылась.

— Вивьен, — позвала Амариллис.

Под ногами у нее захлюпало, ковер сильно намок. Она присмотрелась и увидела темное растекшееся пятно.

Крик замер у нее в горле.

Тонкий ковер и несколько слоев вуалей пропитались кровью. Лужа натекла из огромной раны во лбу Вивьен.

Амариллис собиралась коснуться плеча женщины, но теперь в ужасе отдернула руку. Она с трудом выпрямилась, ее мутило, все плыло перед глазами. Пульсирующие звуки музыки сотрясали стены.

Амариллис повернулась и бросилась к двери. Надо было позвать на помощь. Но, открыв дверь, она обнаружила за ней темноту. Кто-то погасил и так слабый свет, освещавший узкий коридор.

Потом на уровне подсознания она почувствовала беспокойство.

Это длилось всего несколько мгновений, но их оказалось достаточно: она узнала знакомое ощущение. Сильный, но несфокусированный талант пытался нащупать энергетический контакт. Амариллис уловила настойчивость в этом поиске, это означало: талант находится в сильном волнении, напряжении или под влиянием стресса.

Кто-то неведомый поджидал ее в непроглядной тьме коридора.

Несколько мгновений, отмеряемых ударами сердца, показались Амариллис вечностью — она поняла не только то, что кто-то ее ждет, ей стало ясно, что она, стоя в освещенном проеме двери, представляет отличную мишень.

Амариллис отскочила назад, в комнату, и захлопнула за собой дверь. Пальцы ее неистово дрожали, так что только с третьей попытки ей удалось запереть замок.

Ей пришло в голову, что дверь гримерной — весьма ненадежная защита. Даже для нее не составило бы труда проломить ее кулаком, и если кто-то решит проникнуть в комнату, то сделает это без особых усилий.

Амариллис прислонилась спиной к тонкой двери и, стараясь не смотреть на тело Вивьен, стала внимательно разглядывать крошечную гримерную в поисках другого выхода. Взгляд ее остановился на двери туалета. Она вспомнила, как Вивьен жаловалась на необходимость пользоваться одним туалетом с Иолантой. Значит, оттуда должен быть выход в другую гримерную.

Амариллис задержала дыхание и осторожно обошла груду набухших от крови вуалей. Подойдя к туалету, она открыла дверь. Запах гари в крохотном помещении чувствовался еще сильнее. В противоположной стене находилась другая дверь.

Амариллис погасила свет и вошла в туалетную комнату, закрыв за собой дверь в гримерную Вивьен. Она нащупала задвижку на другой двери, а открыв ее, оказалась в темноте.

Медленно, с опаской вошла она в комнату и сразу же споткнулась о ножку стола. В грохоте музыки утонули звук удара и вскрик Амариллис.

Не решаясь включить свет, чтобы его не было видно из-под двери, ведущей в коридор, она ощупью двинулась через комнату.

Наконец ее пальцы коснулись ручки двери, и в этот момент Амариллис ощутила мимолетный всплеск энергии, похожий на легкое дуновение ветерка. Сильный талант находился где-то поблизости. Закравшийся в душу страх оживил в сознании картины виденного фильма, где змея в поисках добычи ощупывает пространство своим языком.

Амариллис размышляла, случайно ли убийца пользовался несфокусированной энергией. Скорее всего, он таким способом пытался обнаружить ее. Вслед за этой мыслью пришла другая, еще более пугающая. Если она чувствовала силу таланта, то и он вполне мог уловить ее энергию. Конечно, она концентратор, а не талант, но энергия оставалась энергией. В процессе работы Амариллис излучала ее достаточно. Под действием стресса ее сознание, как и у талантов, выбрасывало всплески энергетической активности.

Ей нельзя оставаться дольше в гримерной Иоланты. Амариллис чувствовала, что за ней следят. Ужас охватил ее при мысли, что эта комната может превратиться в ловушку. Следовало на что-то решаться.

Амариллис пригнулась пониже, взялась за ручку двери и стала ждать. Когда стены вздрогнули в унисон мощному крещендо, она, затаив дыхание, потихоньку открыла дверь.

Ее встретила темнота, еще более плотная, чем полумрак гримерной. Свет по-прежнему не горел. Неизвестный убийца явно предпочитал покров темноты.

Амариллис тянуло вскочить и побежать. Но она подавила этот порыв, так как понимала, что должна двигаться медленно и не выпрямляться. Убийце также мешала темнота. Но стоит ей побежать, и он услышит ее и может выстрелить вслепую из пистолета, из которого была застрелена Вивьен. Вероятнее всего, он прицелится в грудь.

Амариллис выползла в коридор на четвереньках. Ей приходилось только надеяться, что громкая музыка скроет любой шорох. Не приходилось сомневаться, что убийца поджидает ее со стороны выхода. Оставался только один путь.

Амариллис повернула налево и поползла по темному коридору. Она не имела представления, куда ведет этот коридор, единственное, что она знала точно: он должен где-то кончиться.

До нее докатилась еще одна волна энергии. Убийца двигался вслед за ней. Страх охватил Амариллис. Она заставила себя не впадать в панику, ей необходимо было добраться до безопасного места.

Пол в коридоре вибрировал в такт музыке. Потертый ковер колол ладони, колени горели.

И снова рядом с Амариллис промелькнуло жало энергетического импульса. На этот раз интенсивность его уменьшилась. Теперь она по-другому ощущала энергетический поток, это было похоже на дрожащий свет свечи. Амариллис сказала себе, что с расстоянием уменьшается способность таланта и концентратора чувствовать друг друга.

Амариллис поползла быстрее, одновременно стараясь как можно глубже спрятать в сознании собственную силу.

— Я все рассказал отцу, — невесело улыбнулся Диллан, сидевший напротив Трента.

— Я знаю, — ответил Лукас, медленно разделяя на части большой кусок рыбы, отливающий медью. — Ко мне заходил твой отец.

— Этого я и боялся. — Улыбка угасла на лице Диллана. — И что же он сказал?

— Старался вернуть твой долг. Я ответил, что мы с тобой обо всем договорились, и он к этому не причастен.

— Я говорил ему то же самое, — немного приободрился Диллан. — Он сильно разозлился.

— Хочешь мое мнение?

— Да.

— Мне показалось, что у него сложилось также и благоприятное впечатление. — Лукас поддел на вилку кусок рыбы. — Пойми меня правильно, естественно, он был возмущен долгом, но в то же время увидел, что ты сам собираешься выпутываться из этого положения.

— Ты считаешь, он изменил свое мнение? — В глазах Диллана вспыхнула надежда.

— Не знаю.

— Лукас, я хочу тебя кое о чем попросить. — Диллан решительно стиснул зубы.

— Я этого и боялся. — Лукас отложил в сторону вилку. — Пока ты не сильно увлекся, должен тебе заметить, что я не отличаюсь завидной интуицией и пониманием людей. Если ты попросишь у меня совета, как вести себя с родителями, я не смогу тебе ничем помочь, у меня в этом никакого опыта.

— Мои отношения с родителями — это мои проблемы, а я хотел просить тебя принять меня на работу.

— Ты действительно хочешь этого? — Лукас испытующе посмотрел на Диллана.

— Да, мне нужно вернуть долг, и лучше всего будет пойти в компанию «Лоудстар». Я правда так считаю, Лукас.

— А как же родители?

— Мне необходимо сделать этот шаг. Скажу им обо всем и буду надеяться на лучшее, что все в итоге обойдется. А если дожидаться их согласия, можно прождать всю жизнь. Со временем отец, возможно, поймет меня, а вот мама — вряд ли. Она всегда будет винить «Лоудстар» в гибели Джексона.