— Бару нужна свежая музыка, — произнесла Джесси, любуясь недавно приобретенным mp3-плеером, она была рада. Одни и те же древние диски в музыкальном автомате действовали ей на нервы.

После того, как аукцион закончился и предчувствие медленной голодной смерти немного ослабло, девушка расслабилась и даже взяла еще выпивки. Всё это время Грэф сидел и молчал одно благословенное мгновение, наблюдая за ней.

— Что? — наконец спросила она, хорошо зная его испытывающий взгляд.

Он облокотился локтями на стол, подперев подбородок рукой.

— Ты словно другой человек.

— Я немного пьяна, — она сделала ещё один глоток из кружки. — Ты бы лучше заказал выпить, а то они станут подозрительными.

— Не станут, если ты прекратишь говорить что-то вроде "они станут подозрительными". Теперь они наверное гадают, с чего бы им быть подозрительными, — Грэф отнял кружку из рук девушки. — Ты не поместишься в ту тележку, так что пойдем, пока ты еще в состоянии идти сама.

— Да, я могу идти сама, — настаивала Джесси, пока не вспомнила, что он ее не спрашивал.

Грэф повел её к двери, придерживая одной рукой за талию — люди будут трепаться об этом — а другой толкая тележку, нагруженную припасами. И в это время зашёл, шатаясь, Чед. Он потерял свою шляпу, а его рубашка была разорвана.

— Онопочти добралось до меня! — кричал он дрожащими губами. — Онопочти добралось до меня!

От парня, ворвавшегося в дверь, исходил сильный запах крови.

Первым инстинктом Грэфа было, конечно же, съесть его. Вторым — сжаться и закрыть глаза. Можно подумать, запах исчезнет, если он не сможет видеть парня? Бессмысленно. Медный резкий запах вторгся бы в его нос независимо от действий Грэфа, пробуждая ту мучительно голодную часть него, которая была больше монстром, чем человеком. Да кого он пытается обмануть? Он всегда был больше монстром, чем человеком.

— Не выносишь вида крови? — улыбаясь и скрестив руки на груди, добродушно поддразнивала Грэфа Джун. Но вот её глаза не улыбались. Они обвиняли.

Она не могла знать. Люди не настолько умны. Они верят только в то, чему их учили: монстров не существует, а вампиры — это страшилки из ночных кошмаров и Хеллоуина.

Но иногда он встречал людей, которые знали. Вряд ли они сразу же догадывались: "Он вампир!", но что-то чувствовали. Они могли бы сказать, что Грэф странно двигается или выглядит. Джун была одной из таких людей.

— Давай, нужно доставить тебя домой, — сказал он и опустил руку на плечо Джесси, не отворачиваясь от Джун. В конце концов, Грэф выдержал её подозрительный пристальный взгляд и, обессилев, сглотнул. Парень не привык бояться. Он привык запугивать.

— С ума сошел? Чед ранен, — Джесси бросилась к людям, столпившимся возле раненого парня.

— Я п-подстрелил монстра, — Чед заикался, поворачивая бледное лицо от одной пары обеспокоенных глаз к другой. — Оношло ко мне.

— Как же ты сбежал, сынок?

Грэф не мог сказать, кто задал вопрос. Это был ворчливый почтенный деревенский голос, который мог принадлежать любому из этих фермеров.

Кто-то помог Чеду стянуть через голову рубашку, обнажая длинную, рваную рану вдоль рёбер. От аромата его крови было не скрыться, и Грэф глубоко вдохнул, надеясь что выглядит так, будто старается не вывернуться наизнанку, а не наслаждается этим запахом. Он действует на него так, как аромат яблочного пирога, когда он был человеком.

От вида раны несколько женщин судорожно вздохнули. Насколько видел Грэф, она выглядела хуже, чем была на самом деле. Длинная, но неглубокая. Ничего похожего на то, что монстр сделал с ним. Если бы эта тварь хотела убить Чеда, она бы с легкостью это сделала. Какой монстр выбирает кого убить, когда он в ярости?

— Это просто царапина, — поспешил заверить Чед, когда кто-то предложил зашить рану. — Поранился, когда полз под колючей проволокой возле старого свинарника Стэппа.

— Ты привел эту тварь на мою территорию? — вскрикнул кто-то, скорее всего Стэпп.

Чед покачал головой.

— Ононе преследовало меня. Я просто срезал путь.

— Лучше вам всем разойтись по домам, пока Оноеще ранено, — призвала Джун к тишине, успокаивая волнение. — Чед, ты справишься?

Он кивнул, все ещё белый, как полотно.

— Да, я буду в порядке. Правда потерял ружьё. Уронил, убегая.

— Возьми моё, — предложила Джесси. — У меня…

Грэф затаил дыхание. Вполне в духе девчонки так глупо проболтаться о его секрете. Никогда не было ничего грандиозного и драматичного, одна простая оговорка, а затем — факелы и вилы.

К счастью, она не была настолько пьяна, чтобы себя не помнить.

— У меня просто путь короче.

Грэф выдохнул после задержки дыхания.

— Ага, к тому же нас двое. Если что, могу просто бросить её монстру и убежать, так что я буду в порядке.

Его шутку не оценили. Пятьдесят пар глаз деревенских жителей уставились на него с недоверчивой враждебностью. Словно он помочился на могилу Элвиса.

— Заткнись, Грэф, — приказала Джун из-за стойки в той самой манере, как друг доброжелательно советует другому другу замолкнуть. Он не был уверен, стоило ли ему растрогаться от ее простоты. Либо его приняли сельские жители, либо Джун старалась не подать виду, что она выяснила: он не тот, кем кажется. — Джесси, лучше оставь свое добро здесь. Не придется его бросать, если нужно будет быстро убегать.

— Ага, теперь, когда Джесси знает, что по округе разгуливает Оно, она точно столкнется с монстром, — резко заметил женский голос, и раздалось несколько недобрых смешков.

— Спасибо, Джун, — спокойно сказала Джесси, таща небольшую красную тележку за бар.

Грэф поднял дробовик и передал Чеду, который с благодарностью его принял и пообещал:

— Завтра верну.

— Тогда увидимся, — ответил Грэф, попытавшись говорить так, будто был здесь своим в доску, и понимая, что не выходит. Твою мать, он пытался; это было всё, что они могли ждать от него. Он мог заманить обычных образованных людей на верную смерть, просто улыбнувшись, но у этих деревенщин, похоже, иммунитет к его очарованию.

Люди быстро разошлись. Грэф и Джесси были последними, кто покинул бар, отчасти потому, что Джесси захотела убедиться, что с Джун все в порядке.

— И что мы сделаем, если с ней не все в порядке? — проворчал Грэф, подхватывая мешок с мукой. Джесси настаивала, что его нужно отнести домой прямо сейчас, а не утром.

У Грэфа было такое чувство, что её нежелание уходить было больше связанно с едой, сложенной в небольшой красной тележке, чем с беспокойством за бармена. Он не мог ее винить. Если бы эта тележка была наполнена кровью, то пришлось бы с силой разжимать ему пальцы, чтобы оттащить от нее.

Когда они направились вниз по дороге, окруженные только сверчками и темнотой, он спросил её об этом.

— Знаешь, — начала Джесси, тяжело вздохнув, — когда ты так привык быть ни с чем, очень трудно отпустить то немногое, что у тебя есть. Даже если наверняка знаешь, что утром все будет на своих местах.

— Уверена, что будет? — Он бы не оставил свой последний пакет с кровью в баре, если бы жители были вампирами. К счастью, это был не тот случай.

Девушка кивнула.

— Ага. В смысле, я знаю, некоторые из местных не совсем честны. В городе бывали ссоры и споры. Но никто не рискнул бы связаться с Джун. Потеряв свою единственную возможность общения и торговли, ну, я считаю, что они бы сошли с ума.

— Ты считаешь? Ха! — рассмеялся Грэф. — Извини. Просто у меня такое чувство, что я попал в пьесу Теннесси Уильямса [22]. Ты, наверное, даже не курсе, кто это.

— Я знаю, кто такой Теннесси Уильямс, — ответила Джесси, нахмурившись. — "Кошка на раскаленной крыше". Фильм с Элизабет Тейлор и Полом Ньюманом.

— Очень хорошо, — он даже не пытался скрыть свое удивление.

— Не такая уж я деревенщина. Вообще-то, у нас тут было телевидение. У некоторых даже спутниковое. — Девушка заговорила с преувеличенно деревенским говором: — Ага, барин, бывал у нас один из тех говорящих ящиков с картинками, гы-гы.