— Я думала, в пустыне ничего нет, кроме руин и демонов.

— Это недалеко от истины, — отозвался некромант. Он как раз терзался мыслями, чем занять беспокойный разум, и вопрос девушки разрешил вопрос. — Если добавить к руинам и демонам соляные россыпи, то больше действительно не останется ничего.

— Но зачем мы свернули?

— Чтобы набрать кристаллов, разумеется.

— Я не об этом! — вскинулась Джаана, и Магнус ухмыльнулся про себя. Значит, кобра встаёт в стойку. Давно пора. — Мы отклонились от цели.

— Не так уж и сильно. Несколько часов пути. Если бы мы отставали от плана, Бахрам прошёл бы мимо. Но пока всё идёт хорошо, а за партию голубой соли ему хорошо заплатят. Фец и другие южные форпосты высасывают кучу золота из казны, так что соль возвращает хотя бы часть этих денег.

— Кириос Шапур говорил, пустыня не прощает таких вольностей.

— Для новичка — да, — Магнус изучающе взглянул ей в глаза. — Поэтому командует Бахрам, а не ты.

— Я и не претендую, — Джаана повела плечом. — Просто хочу понять.

— Тогда вот ответ. У нас есть возможность забрать эту соль. К тому же стоянка здесь безопасней — демоны не любят приближаться к месторождениям. Если ты приглядишься, то увидишь, что даже песок вокруг них не такой белый, как везде.

Джаана ничего не ответила, а вместо этого тоже легла. Сорочка чётко очерчивала форму её груди и бёдер, и Магнус быстро убедился, что они выглядят не хуже, чем в свободной одежде.

— Эти пески… — наконец сказала она. — Книжники говорят, они ползут на север, в долину Аим-Хайат. Это правда?

— В таком деле трудно знать наверняка, ведь ты не можешь увидеть движение песков своими глазами. Но если ты возьмёшь старые карты, то увидишь, что двести лет назад там, где сейчас пустыня, лежали плодородные земли. А спустя сто лет после Исхода вокруг Фец выращивали фрукты.

— Ненавижу пустыню. И этот проклятый белый песок.

— Она такая же часть природы, как и всё остальное. Разница только в том, что мы должны сопротивляться пустыне, если хотим выжить.

— Кириос Шапур говорил точно так же.

— Ну, не зря же я его ученик, — усмехнулся Магнус.

— Он говорил, вы лучший.

— Возможно. Но я себя таковым не считаю.

— А кто тогда лучший?

— Не знаю.

Они снова замолчали.

— Я боюсь, — вдруг сказала девушка. — Кириос Шапур верит в меня. Но я сама в себя не верю.

— Ты прекрасно справляешься, — совершенно искренне ответил Магнус. — Даже Бахрам так считает.

— Он так сказал? Правда?

— Ну, не совсем. Он сказал: «надо же, эта изнеженная аристократическая белоручка не так уж плоха».

— Я… — она запнулась. — Хорошо. Спасибо. Да приснится тебе прекрасный сад, кириос Магнус.

Некромант лишь усмехнулся, закрывая глаза.

***

Днём, в полуденную жару, к ним приходили демоны — три песчаных паука, крутившихся вокруг стоянки. Но, как и говорил Магнус, к желтеющему посреди белых песков месторождению приближаться они не стали, а вскоре и вовсе ушли обратно, забыв о людях. Стоявшему на часах разведчику оставалось лишь провожать их взглядом.

Когда солнце начало клониться к закату, отряд продолжил движение. Бахрам, как обычно, ехал впереди, высматривая одному ему ведомые ориентиры. Магнус тоже следил за дорогой, отмечая в памяти всё, что хоть как-то могло указать правильный путь обратно. Иссохший баобаб на холме, россыпь камней, полуразрушенная арка Прошлой Империи, от которой в пустыню вела тающая в песках дорога — всё это могло спасти ему жизнь, как уже спасло однажды.

Пустыня не прощала вольностей, в этом Джаана была совершенно права. И расслабляться в ней не стоило.

На шестой день пути впереди показалось то, что они искали — руины. Когда случился Разрыв и в мир хлынули демоны, Прошлая Империя лишилась множества южных селений. Конечно, не сразу, и даже не за один десяток лет. Но постепенно их выдавили на север, и только редкие форпосты говорили о том, что когда-то здесь жили люди.

Конечно, за прошедшие века большинство городов разграбили — разведчики Джумара не сидели на месте. Бывало, что в руинах встречались и безвестные бродяги, но редко: разбойничать здесь было совершенно бессмысленно, а жить невозможно. В таких местах, к югу от Фец, их не было вовсе. Зато здесь были демоны.

Гигантский скарабей выбрался из песка, едва поступь коней возвестила о приближении добычи. Это не стало сюрпризом для солдат — луки уже были наготове, и тварь встретили три стрелы с наконечниками из красного железа. Затем, не дожидаясь приказа, двое разведчиков бросились врассыпную.

Жук ринулся за одним из них, и ещё две железные иглы пронзили ему панцирь со спины. Несколько шагов на подгибающихся лапах — и туша размером с овцу бессильно рухнула на песок.

— Заберите стрелы! — велел Бахрам. В отличие от северян, разведчики пустыни так и не оценили достоинства огнестрельного оружия. Красное железо, губительное для демонов, не годилось на пули, да и залпами в скоротечных стычках не постреляешь. Цари вооружили регулярную армию мушкетами, но в песках по-прежнему использовали точные и быстрые луки. Противников-людей здесь не было.

Ещё одного скарабея, уже у самых камней, упокоили тем же способом, что и первого. Сила и скорость демонов уступали людскому разуму.

Когда-то здесь, видимо, располагалась вилла одного из аристократов Прошлой Империи — такие и сейчас были весьма популярны среди джумарской знати, мало изменившись с тех времён. Даже после стольких лет можно было увидеть колонны, прежде подкреплявшие свод главного здания, остатки стены и куски мрамора в мёртвом саду, бывшие прежде великолепными статуями. Ветер и песок безжалостно стёрли былую красоту, а затем похоронили труп этой обители.

Но сегодня не только отряд из крепости Фец оказался гостем древних руин. У выветрившихся ступенек, ведущих далеко вниз, в чёрную дыру подземелья, стояла чья-то палатка.

Над Ранкорном бушевала метель.

Злой ветер поднимал в воздух всё новые пласты снега, затмил и без того слабое солнце, и даже городская стража отсиживалась в караулках, не желая лишний раз подставляться его ледяным укусам. Тем хуже приходилось путешественникам, вздумавшим ехать в такую погоду. Каждую весну по обочинам трактов неизменно находили кого-то из них.

Тем более странным выглядел единственный всадник на чёрной, как смоль, лошади, которая будто не замечала холода, да кажется, и не дышала вовсе. Магнус знал, что это вызовет слухи, но пеший странник привлёк бы внимания не меньше, так никакого смысла скрываться не было.

Не утаил — почти — он и цели визита, сказав, что прибыл из Джумара и желает встречи с королём. Стражники, кажется, не поверили. Но задерживать гостя не рискнули, и уже через четверть часа Магнус въехал в город. И хотя метель сама по себе не располагала к веселью, он всё равно ощутил неладное. Слишком хмурым был владелец гостиницы, принимавший гостя, слишком торопились прохожие на улицах, то и дело озираясь по сторонам.

Что ж, по крайней мере, закончилось его путешествие сквозь снега. Зато началось другое — в королевский дворец.

Конечно, на самом деле король Магнуса не интересовал. Он просто был единственной ниточкой, позволяющей выйти на выжившую джумарскую колдунью — ту самую, о которой говорил сын Эльфгара. Единственного человека, который ещё вносил неясность в произошедшее.

Если бы не эти слова, колдун счёл бы задание выполненным. У него не было подтверждений, которые принял бы третейский суд, но Джахандара меньше всего интересовали подобные мелочи. Царю нужна была правда, и то, что эту правду прохрипел перед смертью один из виновных, ничего не меняло.

Вот только некромант не был уверен, что хочет выдавать ему имя выжившей. Она наверняка хотела скрыться, сбежать из заметаемого песком Джумара, так же как и сам Магнус, и вряд ли он имел право осуждать её за это.

Будь на месте короля Хельвега кто-нибудь из южных властителей, шансов попасть во дворец у Магнуса было бы мало. Одинокий теург для них — слишком мелкая фигура, чтобы обращать на него внимание и уж тем более принимать как посла, ведь посла должна сопровождать свита, и никак иначе. Но здесь, на Севере, король не стеснялся общаться с народом. Здесь немало силы было в руках свободных йоменов, каждый из которых владел хоть каким-то клочком земли и в случае войны мог как поддержать корону, так и остаться в стороне. Короли, в свою очередь, это прекрасно понимали, а потому всеми силами пытались удержать поддержку населения. Например, не стеснялись самолично принимать просителей из числа хольдаров. Ни один южанин и помыслить не мог о подобном.