Несмотря на яркую, броскую внешность, Андреа была немного наивна в том, что касалось мужчин. Она полагала, что знает, чего хотят мужчины, и по большей части оказывалась совершенно права. Не понимала Андреа одного: как удержать мужчину после того, как он получил все, что хотел. В ее очаровательную пустую головку никогда не приходила мысль, что внешность привлекает особый тип мужчин. Андреа ничего не стоило получить приглашение от татуированных байкеров на «харлеях» или пьянчужек, околачивавшихся в «Паруснике», или парней, под честное слово освобожденных от тяжкой длани закона. Однако Андреа никогда не удавалось познакомиться с теми, у кого была постоянная работа. По крайней мере именно это она говорила, когда ей становилось жалко саму себя.

В течение трех последних месяцев Андреа встречалась с семью разными представителями сильного пола или, иначе говоря, с тридцатью одной татуировкой, шестью «харлеями», двумя нарушениями освобождения под честное слово и полным отсутствием трудовой занятости. В данный момент Андреа пребывала в состоянии жалости к самой себе. В субботу ей пришлось заплатить за обед и билеты в кино, потому что у кавалера вообще не оказалось с собой денег. Думаете, он перезвонил ей на следующее утро? Конечно же, нет! Не позвонил и в понедельник. Те, с кем встречалась Андреа, никогда больше ей не звонили — если, конечно, не начинали испытывать нужду в деньгах.

А вот Ричард сегодня утром позвонил в салон и попросил пригласить Джулию. Самое ужасное заключалось в том, что Джулии, возможно, не придется угощать его обедом. Почему это она притягивает к себе таких классных парней? Не слишком-то она и хорошо одевается. По большей части Джулия выглядит очень скромно в джинсах, мешковатых свитерах и — давайте будем откровенны — уродливых туфлях. Она не особенно старается подчеркнуть достоинства фигуры, ногти у нее не наманикюрены, да и загара у Джулии нет, разве что летом, когда любой дурак загореть может. Почему же Ричард так ею увлекся? На прошлой неделе они обе были в салоне, когда Ричард зашел подстричься, они обе уже давно не встречались с мужчинами, обе подняли головы, когда он вошел, и одновременно поприветствовали его. Однако Ричард попросил именно Джулию подстричь его и в конечном итоге именно ее пригласил на свидание. Вспомнив об этом, Андреа нахмурилась.

— Ой!

Негодующий возглас вернул Андреа с небес на землю, заставив посмотреть на отражение клиента в зеркале. Это был адвокат лет тридцати с небольшим. Он почему-то тер голову.

Андреа опустила руки.

— Что случилось, милый?

— Вы мне голову оцарапали ножницами!

— Неужели?

— Точно. Причем больно!

Андреа захлопала ресницами.

— Прошу прощения, милый! Я вовсе не хотела сделать вам больно. Вы же не сердитесь на меня?

– Нет… вообще-то нет, — наконец ответил незадачливый клиент и опустил руку. — Вам не кажется, что вы меня криво подстригли?

— Где?

— Вот здесь, — указал он. — Виски неодинаково подстрижены, один короче другого.

Андреа дважды моргнула, затем наклонила набок голову, потом еще раз, на другой бок.

— Наверное, зеркало у нас немного кривое.

— Зеркало? — переспросил адвокат.

Девушка положила руку ему на плечо и улыбнулась.

— По-моему, вы прекрасно выглядите, милый.

— В самом деле?

Мейбл, сидевшая на другой стороне комнаты, возле окна, оторвалась от журнала и с любопытством посмотрела на Андреа и ее собеседника. Мужчина от комплимента едва ли не растекся по креслу. Мейбл покачала головой, видя, что Андреа снова взялась за ножницы. Мгновение спустя мужчина уселся немного ровнее.

— Послушайте, у меня есть билеты на «Фейт-Хилл» в Роли, — предложил он. — Не хотите составить мне компанию?

К несчастью, мысли Андреа снова вернулись к Ричарду и Джулии. Мейбл рассказала ей, что у них было свидание в «Слокум-Хаус». «Слокум-Хаус»! Хотя Андреа ни разу не бывала там, она знала, что это шикарный, просто сказочный ресторан, где на столах зажженные свечи. Там можно в специальной комнате оставить пальто, если в этом есть необходимость. А еще там очень красивые матерчатые скатерти, а не какие-нибудь дешевенькие пластиковые в красно-белую шахматную клетку. Кавалеры никогда не приглашали ее в такой замечательный ресторан. Им бы такое и в голову не пришло. Они и мест таких не знают.

— Извините, я не смогу, — автоматически ответила она. Зная Ричарда — хотя, конечно же, Ричарда она совсем не знала, — можно с уверенностью предположить, что он прислал ей также и цветы. Может быть, розы. Красные розы!.. Андреа явственно представила себе эти красные розы. Ну почему Джулии достается все самое лучшее?

— О! — вскрикнул мужчина.

Его восклицание снова заставило Андреа вернуться из грез в реальный мир.

— Простите? Что вы сказали?

— Ничего. Машинально вырвалось.

Андреа никак не могла понять, о чем он говорит. «Когда провинилась, улыбайся», — подумала она. Так она и поступила. В следующее мгновение клиент снова поплыл от восторга.

Мейбл с трудом заставила себя удержаться от смеха.

Мейбл увидела, как следом за Сингером в салон вошла Джулия. Она собралась поздороваться, но ее опередила Андреа, заговорившая первой.

— Звонил Ричард, — сообщила девушка, даже не пытаясь скрыть раздражение, и принялась яростно подпиливать свои ярко наманикюренные ногти.

— Правда? — удивилась Джулия. — Что ему было нужно?

— Я не стала допытываться, — отрезала Андреа. — Я ведь не твоя секретарша!

Мейбл покачала головой, как будто пытаясь дать Джулии совет сохранять спокойствие.

В свои шестьдесят три года Мейбл была одной из лучших подруг Джулии. И дело не в том, что она приходилась теткой Джиму. Одиннадцать лет назад она дала Джулии работу и предоставила крышу над головой. Одиннадцать лет — достаточно долгий срок, чтобы понять: в лице Мейбл ей улыбнулась судьба.

Джулия вполне спокойно воспринимала некоторую эксцентричность тетки покойного мужа. Впрочем, эксцентричность — достаточно мягкое определение. За время жизни в Суонсборо Джулия поняла, что практически все местные жители считают Мейбл именно эксцентричной особой. Более того, Мейбл отличалась Эксцентричностью с большой буквы. Мейбл была не похожа на окружающих и, так же как и они, прекрасно знала об этом. Несмотря на то что ей трижды в свое время делали предложения руки и сердца, она так и не вышла замуж. Но даже если оставить в стороне то, что Мейбл ездила в салон на мопеде, обожала одежду в горошек и считала свою коллекцию предметов с изображением Элвиса Пресли «высоким искусством», ее продолжали считать странной из-за того, что она совершила давным-давно — примерно четверть века назад.

Когда ей исполнилось тридцать шесть, Мейбл, прожив в Суонсборо всю свою жизнь, неожиданно уехала из города, никому не сказав, куда отправилась и вернется ли обратно. В течение последующих восьми лет родственники получали от нее открытки из самых разных частей света: Айерс-Рок в Австралии, гора Килиманджаро в Африке, фьорды Норвегии, Гон-конг, Краков в Польше… Когда Мейбл наконец возвратилась в Суонсборо, появившись так же неожиданно, как и уехала, она заняла то же самое место в жизни, что и прежде, — вернулась в свой дом и парикмахерский салон. Причин ее отъезда не знал никто, как никому также не было ведомо, откуда Мейбл взяла деньги для путешествий или для покупки магазина год спустя после возвращения. На вопросы она никогда не отвечала, ограничиваясь коротким: «Секрет». При этом она загадочно подмигивала, что лишь усугубляло досужие домыслы и разговоры жителей Суонсборо о том, что подозрительно не только прошлое Мейбл, но и настоящее и, образно выражаясь, в ее семейном шкафу таится не один скелет.

Мейбл было безразлично, что о ней думают, и Джулия пришла к выводу, что это один из составных элементов ее обаяния. Мейбл одевалась так, как хотела; общалась с теми, с кем хотела, делала то, что хотела. Джулия не единожды задумывалась, настоящие ли это причуды, или она сознательно культивирует их, чтобы вызывать удивление окружающих. Как бы то ни было, Джулия обожала в Мейбл все. Даже ее чрезмерное любопытство.