— Тогда почему же… Ролан сжал ее руку.

— Они просто из разных миров, моя дорогая. Ты же знаешь, Бланш отказывается покидать имение. А Жак никогда не согласится оставить свои путешествия и запереть себя в Бель-Элиз.

Она вздохнула:

— Будет хорошо, если он сможет уговорить ее приехать в Новый Орлеан на концерт Линд. Это могло бы послужить хорошим началом. О, Ролан, Бланш так любит оперу.

— А ты со своей доброй душой так заботишься о ней, — сказал он, обнимая ее за плечи и притягивая к себе. — Хватит о них. Мне не терпится остаться с вами наедине, миссис Делакруа.

— Вам всегда не терпится, — со смехом ответила она.

Утром Ролан услышал, что жена тихо плачет.

— В чем дело, дорогая?

— Я так хочу ребенка, — сказала она, всхлипывая. — Но кажется, у меня никогда его не будет. Он погладил ее волосы.

— Ангел мой, не кажется ли тебе, что ты немного нетерпелива? Мы поженились совсем недавно, а ты так молода…

— Я достаточно взрослая, для того чтобы быть твоей женой. И для того чтобы стать матерью, — пылко возразила она.

— Совершенно верно, — с улыбкой согласился он.

— У моей матери тоже были трудности. — продолжала она. — Мама и папа мечтали иметь много детей, но Бог благословил их только мной одной…

— И наградил очень щедро, моя любовь.

Не обращая внимания на его слова, она продолжала:

— Мне кажется, я никогда не смогу забеременеть.

— Ну, мой ангел, не надо терять надежду. Наверное, ты говоришь так из-за своего… ну… недомогания.

— Но я на самом деле так хочу ребенка…

— Я знаю, любовь моя, и я тоже хочу, — прошептал он, обнимая ее. — Может быть, нам нужно больше времени проводить в постели?

— Как, еще больше? — негодующе спросила она. — Как мы можем это сделать?

— Подожди и увидишь, моя дорогая. — Он поцелован ее в лоб. — А теперь отдыхай.

Анжелика прижалась к мужу и уснула. Глядя на нее, Ролан чувствовал, как его сердце тает от любви. Ее жалобы на то, что она никак не может забеременеть, тронули его до глубины души. И то, что он сказал ей, было правдой. Он на самом деле хотел ребенка, хотел так же сильно, как и она. Дитя станет выражением их любви, оно зародится здесь, где они любят друг друга каждую ночь.

Ролан был уверен, что это скоро случится. Но он сомневался, что Анжелика вполне готова стать матерью. Да, она стала женщиной, но во многом все еще была ребенком. Готова ли она вынести боль рождения ребенка и ответственность материнства?

Ролан убрал прядь волос с ее лба и нежно поцеловал в губы. Он любил ее и боялся, что появление ребенка отнимет у него какую-то ее часть.

Двумя днями позже Жак Делакруа отправился в Бель-Элиз. Он взбежал по ступеням крыльца в холодный дом. Анри, дворецкий, встретил его. Жак ждал Бланш в гостиной, грея руки над пылающим в камине огнем.

Когда Бланш вошла в гостиную, у него сильно забилось сердце. Она выглядела такой привлекательной, со своими рыжими волосами, стоя в дверях. Взгляд ее карих глаз вспыхнул, когда она увидела его. На ней было красивое шерстяное сиреневое платье и белая шаль, к приятному удивлению Жака, привыкшего к ее черному одеянию.

При виде его она покраснела и застенчиво улыбнулась.

— О Жак! Какой приятный сюрприз!

— Привет, моя дорогая. Вы прекрасно выглядите сегодня.

Жак подошел к ней. Она вежливо протянула ему руку. Он взглянул на нее.

— Да нет же, — сказал он и, обняв ее, нежно поцеловал.

Она напряглась в его объятиях, но не стала сопротивляться, затем с волнением посмотрела на него. Его темные глаза светились полнотой жизни, каждая черточка его точеного лица была хорошо знакома и казалась ей непередаваемо красивой. Даже его короткое объятие во время приветствия глубоко взволновало ее, и она не смогла сдержать слез радости.

Бланш смущенно откашлялась.

— Не угодно ли присесть? Я просила Анри подать чай.

Жак провел Бланш к кушетке и сел рядом.

— У вас все хорошо, моя дорогая?

— О да. А у вас?

— Все как нельзя лучше, благодарю вас.

Она нервно улыбнулась.

— Ну и как ваше путешествие на этот раз?

— Копенгаген просто восхитителен, как всегда. А перед возвращением домой я посетил Париж и Лондон. — Улыбнувшись, Жак извлек из нагрудного кармана небольшую черную коробочку. — Это для вас, дорогая, подарок к Новому году.

Вспыхнув, Бланш приняла коробочку, открыла ее и в восторге ахнула, увидев там изумительное кольцо с топазом. Камень был большой и сверкающий, а золотая оправа покрыта искусной резьбой. Она с восхищением смотрела на эту красоту.

— О Жак, я не могу принять это.

— Вы сможете, — сказал он мягко, но с интонацией, не допускающей возражений, а потом протянул руку, взял кольцо и надел его ей на палец. — Я увидел эту вещицу в Лондоне и не мог устоять. Смотрите, оно вам как раз впору.

Бланш не хотела больше протестовать. И не смогла удержаться от довольной улыбки при взгляде на сверкающий камень.

— Благодарю вас, Жак. Вы всегда так внимательны.

Разливая чай, Бланш спросила:

— А вы на этот раз задержитесь в Новом Орлеане?

— Да.

— И вы, наверное, видели Ролана и его молодую жену?

— Да, разумеется. Мой племянник просто излучает блаженство. Анжелика, конечно, очень мила. — Поставив свою чашку, он добавил: — Дорогая, я приехал, чтобы уговорить вас посетить концерт Дженни Линд, который состоится через два дня.

— О Жак! — Поначалу взор Бланш вспыхнул радостью, а потом она погрустнела и повернулась так, чтобы ее щека с родимым пятном оказалась в тени. — Я так хотела бы послушать мисс Линд, я читала в газетах о ее турне. Но наверное, уже поздно, все билеты проданы…

Жак поднял руку.

— В моей ложе достаточно места. Хотя там будут Ролан и Анжелика, а также семейство Миро. Не отказывайтесь, моя дорогая.

— Да, но…

Он сжал ее руку и продолжал:

— Я еще не сказал вам самую хорошую новость. Финеас Барнум ответил мне телеграммой, что он и мисс Линд будут счастливы присутствовать на приеме, который мы с Жан-Пьером дадим в ее честь после концерта.

— О. вот как! Вы дружите с месье Барнумом, не так ли?

— Так и есть. Значит, вы согласны? Знаю, как вы любите оперу.

Бланш опустила взор и отпила чаю, чтобы скрыть свое смущение.

— Понимаете, Жак, ведь Ролан рассчитывает, что я присмотрю за плантацией…

— Что за ерунда. Ролан сказал, что сам доставит вас в Новый Орлеан, если вы только согласитесь. Ваш управляющий, мистер Джонсон…

— Мистер Юрген, — с улыбкой поправила его Бланш.

— Да все равно. Этот парень прекрасно справится, особенно теперь, когда сахарный тростник уже убран. И все же Бланш отказывалась:

— Мне очень жаль, Жак. Это просто… невозможно.

Чуть не выругавшись, Жак вскочил с места и зашагал по комнате.

— Это все из-за вашего лица? Какая ерунда!

Дрожащими руками ока поставила чашку на столик.

— Жак, прошу вас…

Он резко повернулся к ней и возбужденно проговорил:

— Моя дорогая, никто на это не обратит внимания, кроме вас самой.

— Я… но это не так.

— Нет, так! Когда вы наконец перестанете изводить себя этим? Когда начнете понимать, что вы на самом деле очень красивая и нежная женщина?

Она безнадежно покачала головой.

— Я… я совсем не такая.

Он подошел к ней и заставил подняться на ноги.

— Вы именно такая. И вы поедете со мной в Новый Орлеан. А теперь идите наверх и собирайтесь.

Она с несчастным видом потупила взор.

— Я не могу, Жак.

— Ну, в таком случае я остаюсь здесь.

— Я… прошу прощения, — заикаясь, пролепетала Бланш. Она испуганно смотрела, как Жак решительно уселся на кушетку и демонстративно скрестил свои длинные ноги.

— Я сказал, что остаюсь у вас. Вот и подумайте, дорогая. Нас здесь двое, мы не женаты…

— Но почему…

— Я останусь здесь до тех пор, пока весь приход не посчитает вас скомпрометированной. Вы будете вынуждены выйти за меня замуж, и тогда уж вам придется выполнять все мои требования.