Бланш не раз уговаривала Анжелику вернуться в Бель-Элиз и помириться с Роланом. Но ведь Ролан виноват в их разрыве. И он сам отправил ее в город. Так, значит, он и должен сделать первый шаг. Но он даже не попытался… И это глубоко огорчало ее.

В дверь кто-то постучал. Анжелика тихо сказала:

— Войдите.

В комнату вошла Эмили Миро в золотистом шелковом платье, В руке у нее была свернутая газета.

— Ну, как себя чувствует наше драгоценное дитя сегодня вечером?

Анжелика улыбнулась в ответ своей гостеприимной хозяйке и сердечной подруге.

— Он наелся и теперь сладко посапывает.

Эмили развернула газету и протянула ее Анжелике.

— Вот, посмотрите. А я пока уложу Жюстена в колыбельку.

Анжелика кивнула, осторожно передала ребенка на руки Эмили и взяла газету.

Она увидела большую рекламу. Конечно, это сделал Андре Бьенвиль.

«Приходите послушать креольского ангела. Осталось всего несколько приличных мест».

Анжелика вздохнула и отложила газету. Эмили повернулась к ней, стоя у колыбели.

— Андре хорошо знает, как привлечь публику. Весь Французский квартал уже гудит в ожидании вашего дебюта.

— Вот только оправдаются ли эти ожидания? — печально произнесла Анжелика. Эмили взмахнула рукой.

— О Анжелика! Каждый, кто хоть раз вас слышал, не усомнится в этом!

Анжелика в задумчивости помолчала, а потом спросила:

— А Бланш уже уехала с Жаком на званый обед? Эмили покачала головой.

— Нет еще. Она ожидает его внизу. — Эмили улыбнулась. — Ах, моя дорогая, как хорошо, что вы предложили Бланш пользоваться косметическими средствами, когда нужно скрыть родимое пятно. Я заметила, что теперь Бланш, отправляясь куда-то с Жаком, надевает менее густую вуаль.

Поначалу Бланш была против. Она считала, что пользоваться косметикой неприлично. Но после долгих уговоров Эмили и Анжелики Бланш согласилась попробовать. Родимое пятно все еще было заметно, но выглядело гораздо бледнее, чем раньше. Взгляд Бланш, когда она увидела свой изменившийся образ, согрел сердце Анжелики. Бланш казалась вполне счастливой. Через несколько часов она, сияя, рассказывала Эмили и Анжелике о своем успехе.

— Представляете, никто не бросал на меня удивленных взглядов! Никто ничего не заметил!

Эмили. Анжелика и Бланш рассмеялись и дружно обнялись. С этого дня Бланш виделась с Жаком по нескольку раз в неделю.

Анжелике хотелось видеться так же часто с Роланом. При воспоминании о нем ее взгляд мрачнел. Эмили, однажды увидев эту внезапную перемену, спросила:

— Подумали о Ролане, дорогая?

Анжелика кивнула и улыбнулась своей подруге.

— Он не выходит у меня из головы.

— Вы считаете, что нет надежды, дорогая? Когда вы оба были здесь прошлой зимой, вы казались такими влюбленными.

Анжелика вздохнула, с тоской вспоминая те прекрасные дни.

— Ролан никогда не думал обо мне как о личности, как о равноправном партнере в браке. Он диктовал мне свою волю. А мне кажется, что я никогда не смогу стать покорной женой. Между нами нет доверия, Эмили. Потому-то нет и счастья.

— Вот если бы он приехал на ваше выступление, тогда, может быть, вы оба…

— Он не приедет, — перебила ее Анжелика и тяжело вздохнула.

Бланш пила лимонад, сидя за чугунным литым столиком. Она с нетерпением ожидала Жака. Любовалась цветами, растущими на клумбах, и улыбалась.

Здесь, в Новом Орлеане, радикально изменилась ее жизнь. Благодаря Анжелике Бланш уже не боялась выходить на люди. Она могла часто видеться с Жаком. Они вместе бывали на концертах, ходили по магазинам и музеям и даже ездили на озеро. Только теперь Бланш почувствовала себя по-настоящему свободной.

Наконец приехал Жак, Бланш встала и, улыбаясь, пошла ему навстречу. Он был в черном костюме, плиссированной сорочке и цилиндре. Его трость постукивала по плитам двора. А на ней было новое атласное платье изумрудно-зеленого цвета от модного портного — с пышными юбками и низким круглым декольте, которое чуть открывало соблазнительную ложбинку между грудями. Наряд дополняли жемчужное ожерелье с подходящими к нему серьгами и бархатная зеленая шляпа с легкой вуалью.

Жак тепло обнял ее.

— Моя дорогая, вы отлично выглядите в зеленом. Мы можем ехать?

— Конечно, — ответила она со смущенной улыбкой. — И вы тоже прекрасно выглядите, Жак.

Она оперлась на протянутую руку, и они двинулись по замощенному камнем проходу к воротам, где их ожидал кучер. В экипаже они уселись рядом.

— Ну, — начал Жак, пожимая ее затянутую в перчатку РУку, — как поживают Миро, Анжелика и ее дитя?

— У Миро все отлично, дитя растет, — ответила Бланш с улыбкой, но потом тень набежала на ее лицо. — Анжелика живет так, как может в этих обстоятельствах.

— Мой упрямый племянник так и не сделал ни одного шага ей навстречу?

Бланш грустно покачала головой.

— Я несколько раз уговаривала Анжелику вернуться в Бель-Элиз и все обсудить с Роланом. Но она отказывается делать первый шаг. Она твердит, что это Ролан сам отослал ее сюда и что она не вернется домой, пока он не приедет в Новый Орлеан и не попросит ее об этом. Я говорила Анжелике, что мой сводный брат вовсе не собирался отсылать ее, но она и слушать не хочет.

Жак вздохнул, подумав и о своей вине в разрыве племянника с Анжеликой.

— И что же, ничего нельзя сделать, чтобы они помирились?

— После концерта Анжелики я собираюсь вернуться в Бель-Элиз и уговорить Ролана поехать в Новый Орлеан. В глазах Жака промелькнуло подозрение.

— И вы снова хотите спрятаться на плантации? Бланш постаралась избежать взгляда Жака.

— Я… я не знаю, Жак. Анжелике и Ролану очень нужна моя помощь.

Он вздохнул. Бланш, казалось, стала совсем другой женщиной после того, как начала накладывать грим. Жак заметил искусную косметику еще в первый раз. Он считал, что ей не надо стесняться этого родимого пятна. Но если ей легче на публике с этим гримом, то пусть будет так.

И вот теперь они снова могут расстаться. У Анжелики скоро концерт, а потом Бланш наверняка вернется в Бель-Элиз. Она не успокоится, пока не сможет помирить Ролана с Анжеликой. Бланш — самоотверженная помощница Ролана и Анжелики и крестная мать Жюстена. Но она разрушила надежды на счастье влюбленных!

Все это крайне расстроило Жака. И он понял, что прав. Он не позволит женщине, которую любит, ускользнуть от него.

Сегодня он снова сделает ей предложение. Если Бланш и на этот раз откажет ему, он все решит сам…

Он заставит ее пойти на компромисс. Может, это будет выглядеть немного предосудительно, но у Жака не было другого выхода. Бланш любит его, он любит ее, и эта любовь довела его до безумства. Он поклялся себе, что добьется ее согласия… любым способом.

— Моя дорогая, вы помните, о чем я спрашивал вас прошлой зимой?

Бланш отвела взгляд.

— Да, Жак. Но я вам писала…

— Я не признаю того письма. И хотел бы слышать ответ из ваших уст… и теперь же.

Бедная Бланш устремила взор на свои колени.

— Жак, мне было так приятно провести последние недели с вами, но я говорила, что нужна Ролану и Анжелике, и…

— А не думаете ли вы, что было бы лучше предоставить им двоим решать свои личные проблемы? Бланш гордо выпрямилась.

— Но я также крестная мать маленького Жюстена. Поэтому не может быть и речи о том, чтобы я вышла за вас замуж.

— Понимаю, — сухо ответил Жак. Хотя ее отрицательный ответ и расстроил его, но он предвидел такое и заранее приготовился к дальнейшему разговору.

— Думаю, нам следует пригласить моего сына провести с нами вечер.

Бланш, удивленная, посмотрела на него.

— Конечно, если вы так хотите, Жак.

«Моя дорогая, если бы вы только знали, чего я хочу. В том, что я хочу, вы не сможете мне отказать этим вечером», — с сочувствием подумал Жак.

Дверь открыл сам Жак. Дом был пуст. Бланш со все возрастающей растерянностью осматривалась вокруг. Жак улыбнулся. Как и обещал Жан-Пьер, в доме никого не было.