— Но если Император еще жив… — испуганно прошептал Робаут, осознав последствия своих деяний.

Повисло недолгое молчание. Его нарушил пронзительный смех Кёрза, разнесшийся по чертогу.

Из бреши между измерениями вырвался вихревой поток энергии. Вместе с ним, на фоне невероятного круговорота цветов, возник силуэт исполинского космолета. Разлом закрылся, боевая баржа отключила варп-двигатели и, запустив плазменные ускорители, ринулась вперед. За ней протянулись полосы синеватого огня.

Опытный наблюдатель заметил бы, что с кораблем не все в порядке. Несколько огромных плазменных сопел бездействовали. За гигантской кормой, словно хвост кометы, волочились какие-то обломки. Масса великанской баржи еще увлекала их вперед, но понемногу они отправлялись в свободное плавание.

На корпусе звездолета виднелись громадные шрамы. Неровные борозды многометровой глубины пересекали батарейные палубы и орудийные башни. Толстые броневые пластины были покрыты воронками. За неосвещенными створами взлетных отсеков скрывались пустые ангары.

Раненый, но еще живой «Терминус эст» на сбоящих двигателях доковылял до пункта назначения.

В течение следующих суток пять других кораблей под управлением Могильных Стражей вышли из эфира вслед за флагманом Каласа Тифона. Все они также несли следы боев, в большей или меньшей степени.

Но война коснулась не только их. Сканирование показало, что к внутренним мирам системы безжизненно дрейфуют остовы звездолетов. Анализ спектра излучений сообщил о недавней битве.

После неизвестного сражения прошло совсем немного времени.

В просторном стратегиуме «Терминус эст» размышляли о дальнейших шагах. Очевидно, местные ауспики дальнего действия засекли приближение потрепанной флотилии Гвардии Смерти. На уцелевших сканерах изредка возникали отклики системных мониторов, которые не справились бы даже со слабейшим из звездолетов легиона. Они держали дистанцию с наступающей группировкой Тифона — достаточно близко, чтобы наблюдать, но достаточно далеко, чтобы не подставиться под удар.

Калас, Виосс и другие офицеры оставались на боевых постах, хотя даже их сверхчеловеческая выносливость изменяла им. Никогда прежде Тифон не испытывал такого напряжения, такого измождения, как за последний год, отданный борьбе с Корсвейном из Темных Ангелов. В лице разозленного сына Льва он приобрел безжалостного врага.

Единственным утешением для угрюмого капитана было осознание того, что он послужил Чумному Отцу. Вера Каласа, как и уверенность в том, что награда уже близко, давали воину силу продолжать труды. Силу, которой его никогда не наделял примарх.

— Крупный боевой корабль, триста тысяч километров по курсу, — сообщил Виосс из-за пульта сканирования.

Лицо ближайшего советника Тифона, опаленное плазмой, напоминало маску из жженой плоти и запекшейся крови. Когда легионер посмотрел на командира, Калас заметил у него в глазу мутное пятно.

Из-за немыслимой усталости капитан сначала решил, что ослышался.

— Боевая баржа, — подтвердил Виосс. — Первый легион. Идет на сближение.

— Чертов Корсвейн! — прорычал Тифон. — Не зря его прозвали Калибанской Гончей. Он непрерывно преследует нас. Если здесь один его звездолет, значит, будут и другие.

— Эта недавняя битва… Возможно, легион ответил на наши запросы о подкреплениях?

Калас покачал головой. Он уже собирался отдать флотилии приказ на разворот, но услышал рапорт Гурклана от пульта связи.

— Нас вызывают, — кратко доложил сержант. Формальные обращения по званиям стали одной из первых жертв текущей кампании. — Открытый легионный канал. Визуальный поток без шифрования.

— Требование сдаться? — неразборчиво произнес Биосс изуродованными губами.

— Думаю, такое нам уже не предложат, — озадаченно ответил Тифон и жестом велел Гурклану принять вызов.

Стратегическая карта на главном экране сменилась огромным лицом космодесантника. Он очень коротко стриг густые черные волосы и носил аккуратную бородку. Под глазами у него появились темные круги, на лице чуть прибавилось морщин, но Калас мгновенно узнал воина.

— С возвращением на Зарамунд, старый друг, — сказал Лютер.