– По-прежнему без сознания, – улыбнулся Гефест. – Эк я его приложил! Кстати, Зевса я развязал, а то вдруг в туалет, когда проснется, захочет или жрать там.

– Это ты правильно сделал, – кивнул Аполлон, —нам не нужны лишние проблемы.

– Да, а как там твоя божественная задница? – участливо поинтересовался Гефест. – Болит еще, наверное?

– Конечно болит, – скривился Аполлон, – еще как болит. Вообще-то мне нужно в медбоксе пару суток полежать до полной регенерации мягких тканей, а я тут с вами фигней страдаю.

– Ну, не такой уж и фигней, – усмехнулся Гефест, – все идет по плану…

– Почти, – деликатно поправил кузнеца Геракл.

– Ну да, почти. Всего, к сожалению, не предусмотришь, – божественный изобретатель сокру-

шенно развел руками, – но в общих чертах пока нам… мм… везет.

– Наши дальнейшие действия? – Геракл снова отер рукой саднящую скулу.

– Значит, я, – Гефест многозначительно ткнул в себя пальцем, – пишу за Зевса электронный отчет от его имени, касающийся итогов космической экспедиции.

– Ты не забудь там нас упомянуть, – напомнили заговорщики. – И премию каждому выпиши, да не скупись, институт заплатит.

– Хорошо, выпишу, – согласился Гефест, – вы по этому поводу не беспокойтесь… Так, значит, ты, Геракл, займешься производством пробоины в корпусе корабля. Да побыстрей с этим делом разберись, времени у нас в обрез. Нельзя с возвращением затягивать, а то, чего доброго, поисковую группу за нами вышлют.

– Легко сказать, разберись побыстрее, – недовольно проворчал великий греческий герой. – Я таким бредом в жизни еще не занимался. Вы знаете, какой толстый у звездолета корпус?

– А ты найди место послабее, – посоветовал Гефест, раздраженный постоянным нытьем героя. – Значит так, повторяю: я занимаюсь отчетом, Геракл – пробоиной, а Аполлон… э-э-э… лечит свою драгоценную задницу.

– Ну, как всегда, Аполлон не у дел, – все продолжал ворчать Геракл. – Нам, значит, вкалывать, а ему в солярии расслабляться. Слушайте, а может, и мне зад подпалить? В медбоксе вместе с Аполлон-чиком поваляемся, в картишки перекинемся, а ты, Гефестушка, пока все наши проблемы тут с Олимпом решишь…

– Размечтался, одноглазый. – Гефест погрозил великому герою кулаком. – Будешь много разговаривать, не видать тебе премии, как Церберу отсутствующего хвоста.

– Ладно, шучу я, – сразу же пошел на попятную Геракл, – только молот мне свой одолжишь.

– Какие проблемы, – улыбнулся Гефест.

– Что ты с ней сделал? – спросил Агамемнон, меланхолично облачаясь в свои легкие походные доспехи.

– Я ее убил, – просто ответил Аякс, показывая рукой на покачивающийся на осине труп Клитемнестры.

– Ага, – обрадовался царь, – а я думал, это очередной казначей повесился. Ну что ж, молодец. Даже не знаю, как тебя теперь отблагодарить.

– Послушай мое новое стихотворение, – скромно предложил Аякс.

– Валяй…

И могучий герой навалял (в хорошем смысле этого слова, а не в том, в котором вы подумали. – Авт.).

Сбылось пророчество Аякса-златоуста.

Была убита Клитемнестра

В то роковое утро.

Возрадовался Агамемнон,

И воскликнул он торжественно: «Свобода!»

И воспарил от счастья он до самого до небосвода.

– А вот этого, пожалуй, не надо, – нахмурился царь – Пускай лучше в Аттике думают, что я скорблю по безвременно усопшей жене. Объявим, что Клитемнестра… мм…

Агамемнон задумчиво посмотрел на раскачивающийся на ветру труп жены с вывалившимся синим языком и удивленно выпученными глазами. Царю подумалось, что в таком виде его жена по-своему прекрасна. Во всяком случае, при жизни Клитемнестра выглядела намного хуже.

– Объявим, что царица стала жертвой несчастного случая, – принял геродотово решение Агамемнон.

– По мне так все равно, – пожал плечами Аякс, – что в лоб, что по зубам.

Последующие полчаса могучий герой с большим удивлением наблюдал, как царь собирает в небольшую котомку свои скромные пожитки (коллекцию черных жемчужин, аметистовые ожерелья, инкрустированный алмазами меч и т. п.).

– Секундочку, а куда это ты собрался? – поинтересовался Аякс.

– Помнишь, я недавно говорил тебе, что с детства мечтал стать странствующим философом? – напомнил другу Агамемнон.

– Ну, помню, ты мне это говорил перед тем, как с девками голыми резвиться.

– Гм… так вот, – царь откровенно смутился, – в общем… я решил осуществить давнюю мечту босоногого детства.

– Подожди-подожди, – Аякс недовольно поморщился, – это что же получается? Ты все сейчас возьмешь и бросишь? Когда мертва коварная жена, мешавшая тебе всю жизнь, когда трусливо бежал ее таинственный сумасшедший помощник, когда народ от счастья, что ты вернулся, упился до полусмерти…

– Да, – гордо подтвердил Агамемнон, – я решил уйти именно сейчас, в триумфальном расцвете своего правления.

– Агамемнон, да ты никак спятил!!

– Отнюдь, мой друг. Сейчас я трезв, как никогда. действительно хорошо, и, дабы мне стало совсем обалденно, я хочу немного попутешествовать по земле.

– А… – протянул Аякс. – Ну, так бы сразу и сказал. Я тоже не прочь прогуляться по Греции. А то я подумал, ты в свое царство возвращаться не собираешься.

– Еще чего, – фыркнул Агамемнон, – да они тут без меня такой бардак устроят – Олимп содрогнется. Я уже отправил гонца с посланием к сыну моему Оресту, который проживает сейчас в Фокиде у своего приемного отца царя Строфия. Пусть сынок немного поправит во время моего отсутствия, может, из него что-то путное и выйдет.

– А чего это он вдруг в Фокиде живет? – изумился Аякс.

– Да климат ему там больше нравится, – пожал плечами Агамемнон, считая тему разговора исчерпанной.

«Не хочешь правду говорить, дурак старый, ну и не надо», – раздраженно подумал Аякс.

Собрали великие герои манатки и незаметно царский дворец покинули, переступая через тела придворных, упившихся по случаю возвращения с Троянской войны Агамемнона. За пределами дворца картина была аналогичной, только вместо придворных на земле валялись простые граждане.

– Вот она, великая сила Диониса! – громко возвестил Аякс и три раза протрубил в свой любимый рог. – Куда пойдем, Агамемнушка?

– На север, – ответил царь, предусмотрительно надев поверх доспехов балахон странствующего философа из грубой ткани, – ибо этот путь будет лежать через наиболее живописные места моих владений.

– О, – воскликнул Аякс, – сколько духовной пищи! Сколько свежего материала для моих элегий! Воистину это просто гениальная идея – немного погулять по Греции.

Трудно сказать, что заставило Агамемнона принять такое странное решение. Не исключено, что виною всему был очередной приступ временного умопомрачения (очень распространенная в Древней Греции болезнь. – Авт.).

Видно, сказались на психике царя неудавшиеся покушения и ужасный конец жены его Клитемнестры, оказавшейся самой настоящей кровавой маньячкой. Но, как говорится; с кем поведешься, от того и наберешься. Не прошло даром для Клитемнестры долгое близкое общение с любовником Эгисфом.

Ждали великих героев удивительные приключения, еще недостаточно наизмывался над ними всемогущий Рок.

Уже спешил в осиротевший царский дворец молодой наследник Орест, а Агамемнон с Аяксом уходили горной тропой на север, громко беседуя о вечном, о смысле земного бытия и о бренной жизни в целом.

Со стороны могло показаться, что великие герои сошли с ума, но это было далеко не так.

Исполненный поэтического духа, Аякс время от времени выдавал стихотворные перлы, сотрясая дремучий лес ужасными звуками боевого рога. В общем, все было ничего, пока не встретили великие герои очень странного путника. Странный путник сидел на обочине дороги и с выражением полного отвращения к окружающему пытался безуспешно залатать порванную правую сандалию.

– А… зараза, – вполголоса ругался странный путник, – а чтоб тебя…

Выглядел он колоритно: в порванной одежде, с сучковатым посохом и с запыленным вещевым мешком, болтающимся на веревке за спиной. Было ему при ближайшем рассмотрении лет девятнадцать, не больше, хотя издалека странный путник показался великим героям дряхлым стариком.