– Я бы и сам хотел добраться до этого коттеджа, – продолжал Бегли, натягивая пальто. – Меньше всего нам надо, чтобы этот полоумный Бертон ворвался туда как бешеный бык.

– А вы и вправду думаете, что Бен Тирни – это Синий?

– С чего вы это взяли?

Взгляд, брошенный старшим спецагентом Бегли на Уильяма, задавшего столь опрометчивый вопрос, мог о остановить на бегу разъяренного носорога. Он, безусловно остановил маленького аптекаря, не дав высказать очевидное: только будучи глухим, он смог бы не услышать их разговора с Датчем. Вместо этого Уильям нервно облизнул губы и промямлил:

– Ну, это как-то само собой напрашивается.

– Как это, мистер Ритт?

– Ну. – всех остальных в городе мы более-менее знаем. Мистер Тирни – приезжий. Мы о нем мало что знаем.

– А все-таки, что конкретно вы знаете о нем? – спросил спецагент Уайз.

– Только то, что наблюдаю всякий раз, как он заходит в аптеку.

– И как часто это бывает?

– Когда он в городе, заходит часто. Он всегда… – Уильям опасливо покосился на слушателей. – Это, скорее всего, неважно.

– Что, мистер Ритт? – Бегли нетерпеливо хлестнул сжатыми в кулаке перчатками по ладони другой руки. – Предоставьте нам решать, что из подмеченного вами важно, а что неважно.

– Ну, дело в том, что всякий раз, как он заходит сюда, он привлекает к себе внимание.

– Внимание? – Бегли опять обменялся взглядом с Уайзом. – Чье внимание?

– Женское, – простодушно отвечал Уильям. – Он их притягивает, как магнит. – Бросив взгляд на Уэса, он добавил: – Я слышал, как вы с Датчем и вашими друзьями говорили о нем. Кто-то назвал его павлином.

– Виновен, – Уэс вскинул правую руку. – Я думаю, парень знает, что бабы вешаются на таких вот грубоватых, обветренных красавцев.

Все глаза обратились к Мэри-Ли, а она почувствовала, что розовеет от смущения.

– Я видела мистера Тирни всего несколько раз, но я читала его статьи. Они очень хорошо написаны и читаются с интересом, если, конечно, вы увлекаетесь такими вещами. Очевидно, Бегли такими вещами не увлекался. Он повернулся к Уильяму.

– Он заводит разговоры с женщинами?

– Всю дорогу.

– О чем они говорят?

– Я не имею привычки подслушивать разговоры моих клиентов.

«Факты свидетельствуют об обратном, – подумала Мэри-Ли. – Сам же только что признался, что подслушал разговор Уэса с Датчем».

Бегли тоже отнесся к заявлению Уильяма скептически но оставил его без комментариев.

– Что покупает Тирни, когда заходит сюда? Если вы можете мне сказать, не нарушая профессиональной этики, – иронически добавил он.

Уильям улыбнулся ему, давая знать, что понял шутку.

– Вовсе нет, поскольку он ни разу не заказывал лекарства по рецепту. Он покупает бальзам для губ, защитный крем от солнца, зубную пасту, одноразовые бритвенные лезвия. Ничего особенного, если вы это имеете в виду.

– Именно это я и имею в виду.

– Ничего особенного. Только одно любопытно: он, как правило, покупает одну вещь зараз. Один раз – это пластырь, другой раз – лосьон от солнца, третий раз – роман в бумажной обложке.

– То есть он изобретает предлоги, чтобы зайти сюда еще раз? – предположил Бегли.

– Да, вы навели меня на мысль. Да, похоже на то. И, похоже, он всегда заходит в такой час, когда у меня полно посетителей. В послеобеденное время. Многие заходят по дороге домой.

– Миллисент Ганн?

– Конечно. Многие школьники заходят попить содовой после школы. Пока они ведут себя смирно, я разрешаю им…

– Бен Тирни и Миллисент Ганн когда-нибудь бывали в аптеке в одно и то же время?

Уильям уже собирался ответить, когда до него дошел скрытый смысл вопроса. Он закрыл рот, так ничего и не сказав. Поглядел на каждого из агентов в отдельности и медленно кивнул. При этом он ссутулился и стал как будто 6ще меньше ростом.

– На позапрошлой неделе. Всего за пару дней до ее исчезновения.

– Они говорили? – спросил Уайз.

Уильям опять кивнул.

Бегли повернулся к Уэсу.

– Где нам найти этот грузовик с песком?

– Следуйте за мной, я вас отвезу.

Бегли не стал ждать, пока Уэс покажет ему дорогу. Он повернулся и стремительно вышел за дверь, на ходу натягивая перчатки.

– Он всегда такой скорый? – обратился Уильям к Уайзу, который рылся в многочисленных слоях своих теплых одежек, отыскивая бумажник.

– Нет. Он не спал всю ночь, это несколько снизило его реакции, так что этим утром он немного заторможен. Сколько мы вам должны?

Уильям покачал головой.

– За счет заведения.

– Спасибо.

– Ну что вы, был душевно рад.

Уайз кивнул Уильяму, взял под несуществующий козырек, салютуя Мэри-Ли, и вышел следом за Бегли. Уэс уже тронулся было за ними, когда Мэри-Ли окликнула его и передала ему пару кожаных перчаток, забытых на стойке.

– Они тебе понадобятся.

Уэс взял у нее перчатки и шутливо хлопнул ее ими по кончику носа.

– Спасибо! Увидимся позже.

Провожая Уэса взглядом, Мэри-Ли заметила в зеркале, что Уильям смотрит на нее с подленькой всезнающей усмешкой. Не обращая внимания на усмешку, она сказала:

– Как выяснилось, никто не захотел позавтракать.

– Я собираюсь сделать яичницу. – Он повернулся к сковородке на плите. – Хочешь?

– Нет, спасибо. Тебе не следовало упоминать о Синем.

– Почему это?

– Потому что это кодовое имя. Ты же видел, как отреагировал Бегли. Никто, кроме полиции, не должен знать о синей ленте. Ты рассказал мне. Тебе рассказал Уэс. А кто рассказал Уэсу?

Уильям бросил кусок масла на сковородку, и оно тут же зашипело.

– А он узнал из первых рук.

– От Датча?

– Ну, разумеется, от Датча, от кого же еще!

– Он – шеф полиции! – воскликнула Мэри-Ли. – Уж ему ли не знать, что нельзя раскрывать Уэсу тайну следствия!

– Они закадычные друзья. Их водой не разольешь. – Уильям разбил два яйца над сковородкой. – У них нет секретов друг от друга. Да и что тут такого страшного?

– Это может повредить следствию.

– Не понимаю, каким образом.

– Если ты знаешь и я знаю, сколько еще народу знает?

– Да какая теперь-то разница? Ведь они уже узнали, кто такой Синий.

– Наверное, никакой.

– Однако, – он ловко перевернул яичницу, – отсюда можно извлечь хороший урок, Мэри-Ли.

– Какой урок?

– Никто в этом городе ничего не может удержать в секрете.

Он улыбнулся ей, но у Мэри-Ли возникло неприятное ощущение, что улыбка у него вышла вовсе не такой сердечной, какой сам Уильям хотел ее изобразить.

Лилли носком ноги подтолкнула вперед кусок синей бархатной ленточки на полу. Она нашла ленточку в одном из застегнутых на «молнию» отделений рюкзака Тирни, пока искала доказательства присутствия другой женщины в его жизни. Когда она подняла на него взгляд, слова стали не нужны.

– Я ее нашел, – сказал он.

– Нашел?

– Вчера.

– Где?

Тирни дернул подбородком в сторону вершины пика Клири.

– Она что, просто лежала на земле в лесу? Кусок синей ленты?

– Она зацепилась за куст, – сказал Тирни. – Развевалась на ветру. Вот так я ее и заметил. – Должно быть, ее недоверие говорило само за себя. – Слушай, – добавил он, – я понимаю, почему ты так распсиховалась, когда ее увидела. Я знаю, что это значит.

– Откуда ты знаешь?

– Все знают о ленточке, Лилли.

Она яростно покачала головой:

– Только полиция и виновный.

– Нет, – решительно возразил Тирни, – все знают. Местная полиция во главе с Датчем не умеет хранить секреты. Кто-то дал утечку, что синюю бархатную ленточку находили каждый раз на месте предполагаемого похищения.

Именно об этом рассказал ей Датч, но по секрету.

– Они специально утаили эту деталь.

– Ничего они не утаили. Я сам слышал, как об этом говорили в аптеке. И не только там. Как-то раз, пока я забирал вещи из чистки, владелец посоветовал даме, стоявшей передо мной в очереди, опасаться Синего, и она прекрасно поняла, о ком идет речь. Все знают. – Тирни указал на отрезок ленты на полу. – Я не знаю, та ли это лента, которую оставляет Синий, но чертовски странно было наткнуться на нее в лесу. Поэтому я снял ее с куста, спрятал в рюкзак и собирался отвезти в город, чтобы передать властям.