В сущности, целью нашего путешествия был англичанин Сэм, врач в Хивуре, проведший тридцать лет среди краснокожих. В Лиме, в «Двенадцати апостолах», многие путешественники по горам рассказывали о нем. Он был единственным человеком, знавшим все ущелья в серных скалах, и единственным белым, владевшим наречием Хиву. С остальным миром Сэм Турнер сообщался через посредство своего друга Хумпрея и старый охотник за шиншиллами подтвердил нам слышанные нами рассказы о Хиву и их враче. Вначале сэр Хумпрей хотел нас отговорить от этого путешествия, но потом согласился, что юность имеет право делать глупости.

Глубокой ночью мы сидели с Сэмом перед пещерой кацика.

На небосклоне мириады звезд сияли подобно драгоценным светлякам, зажженным для красы этого неба. Южный Крест блестел в своем великолепии и лишь пение сверчков, которые чирикали в своих скалистых нишах, нарушало священную тишину тропической ночи.

— Да, это так, как я говорю, джентльмен. Семеро вошли туда и, — да сделает небо из меня фрикассе, — если я хоть одного увидел снова. Они выходили, но шли опять второй, третий, четвертый раз. И, наконец, дьявол ловил их. Я ставлю в заклад мою жизнь, да и вашу в придачу, что итальянец жил бы до сих пор, если бы слушался меня. Но он во что бы то ни стало желал войти в ущелье. Ну и остался там. Послушайтесь меня, молодой друг, и уйдите с этого пути. Будет жаль ваших прекрасных глаз, которые закроются навеки. Ваша жизнь вся впереди.

— Я верю вам, старый Сэм, — возразил я, — но скажите же мне, ради всего святого, за что, собственно, эти достойные люди заплатили своею жизнью? Мы, конечно, давно знаем, что из-за разницы в температуре в подземных ходах могут представиться разные ужасы. Но от этого не умирают. Еще никто не умер при виде собственного изображения в пещере. Ведь можно легко себе представить, что вследствие разных воздушных течений и игры света и тени может получиться на стене изображение человека. Говорите яснее, старый друг, и объясните нам, почему каждый, посещающий вашу пещеру, обречен смерти.

— Я был однажды в ущелье. Лет тридцать назад. И еще сегодня меня охватывает ужас, когда я вспоминаю об этом. Вы мне смешны, джентльмен, со своей разницей в температуре. Я был в когтях смерти. Когда я снова вернулся на свет божий, я дрожал с головы до ног. Подумайте о Ку-ицкаи. Так называют индейцы это ущелье, Ку-ицкаи, долина мертвых.

Тропическая ночь была безмолвна и глубока. Из пещеры доносилось равномерное дыхание старого Сэма. Сверчки не чирикали более. Но я не спал. Ку-ицкаи — долина смерти!.. Во мне назрело твердое решение во что бы то ни стало проникнуть туда.

— Итак, ты не идешь завтра с нами на охоту за шиншиллами? — спросил меня мой спутник.

— Нет, Саша, иди один с Сэмом. Я останусь в деревне. Я должен положить заплаты на наши одеяла и починить кожаные вещи. Идите одни на охоту. Послезавтра мы пойдем вместе в ущелье. Покойной ночи.

В ожидании наступающего дня, когда я хотел использовать отсутствие товарищей, чтобы одному проникнуть в пещеру, я лег спать и скоро крепко уснул.

Было ясное солнечное утро, когда Саша и Сэм Турнер отправились на охоту. Выждав час после их ухода, я занялся своими приготовлениями. Обильный завтрак, поданный самой красивой девушкой племени, подкрепил меня. Я пристегнул к кушаку пистолет, сунул в карман электрический фонарик с новой батареей и собрал кое-что из провизии в ручной саквояж. С особенной заботливостью я положил в грудной карман маленький шприц с дозой морфия, достаточной, чтобы убить лошадь. Таким образом, я мог не бояться никакой опасности. Если бы я оказался заключенным, или духи скал приготовили бы мне мучительную смерть, то с помощью этого яда я сравнительно легко перешел бы в лучший мир.

Дорога вела в гору. Тучи коршунов, которые тысячами кружились в воздухе, провожали меня, не отставая. Но, как бы по какому-то знаку, все громадное стадо птиц собралось вместе и в определенном порядке могучим взмахом крыльев повернуло обратно. Я взбирался с большими усилиями и несколько раз останавливался, чтобы бросить взгляд на острые вершины «Мертвой женщины», которая, как остров из первобытных камней, красовалась среди белых гипсовых скал.

Солнце было высоко на небе, когда я достиг входа в пещеру. В сущности, эта узкая скалистая щель более походила на впадину.

Две каменные стены стояли близко друг к другу и кверху расстояние между ними все уменьшалось. В маленьком скалистом котле, в глубине которого находился вход в долину смерти, было жарко, как в аду. По тяжелому воздуху, напоминающему пропахшую камфарой внутренность лавки антиквара, я догадался, что стою на пороге Ку-ицкаи. Какое-то неприятное чувство заставляло меня вернуться. Вынув из кармана перо, я нацарапал несколько знаков на скале, предвкушая гордость, с которой, возвращаясь из ущелья, я сотру их.

Осторожно пробирался я вдоль стены ущелья. Со стен капала вода. Свет, проходящий через верхнюю щель, был так слаб, что я видел перед собою на расстоянии длины лошади. Один раз я что-то крикнул, и эхо откуда-то ответило мне. Я продолжал пробираться, не прибегая к помощи лампы. Иногда делалось светлее; затем снова все погружалось как бы в ночную тьму. Было ощутимо холодно.

Когда я первый раз зажег электрическую лампу, моим глазам представилась незабываемая картина. Я стоял у стены обширного пустого зала, среди которого блестело озеро. Вода в нем была так чиста и прозрачна, что можно было различить каждый камешек на дне. На потолке сияли тысячи зеленых кристаллов. Я начал бросать маленькие камешки в озеро и любовался игрой нежных, волнистых кругов и их блеском.

Но что это?.. Что это такое?

Там лежал челнок. Наполовину в воде, наполовину вытянутый на берег и укрепленный камнем. Через многие скважины вода прошла внутрь. Примитивно построенный челнок. Кому он был нужен? Недалеко от места, где он лежал, грот суживался и превращался в широкий коридор из светлых гипсовых скал. Стены были жирные на ощупь, а с потолка свешивались забавные арабески из гипса. Направо и налево находились разветвленные ходы. В правом проходе было почти совсем светло. Красноватый свет сверху казался мне как бы приветом извне. Там возвышался целый ряд скал и в некоторых местах солнечные лучи протягивали свои нити в глубину пещеры.

Там… Кровь застыла у меня в жилах. В правом проходе стоял человек с бесформенным, бледным лицом. Как пригвожденное, стояло это существо среди хода. Потом губы его зашевелились, немая, неприятная улыбка появилась на его широком рте.

Это не был обман зрения. Это был живой человек. Его угловатый череп был сер, как гипс, и взгляд его глаз заставил меня содрогнуться. Мне стало жарко, затем меня охватил леденящий ужас.

Я что-то завопил. Существо двинулось ко мне. Его рука хотела схватить меня. Я отступил на шаг назад, поднял револьвер, но оружие выпало из моих ослабевших рук.

Я еще раз собрался с силами и хотел схватить своего противника руками. Тогда улыбающееся существо приблизилось ко мне… Я почувствовал, что мне удалось ускользнуть из его рук, и потерял сознание. В последний момент я сознавал, как скользнул головой по стене.

Когда я очнулся от глубокого обморока, вокруг было тихо. Как после пробуждения от мучительных кошмаров, я постарался дать себе отчет, где нахожусь. Но воспоминания о пережитом и сознание своего положения возвращались очень медленно. Думая о близкой опасности, я осторожно пополз. Случайно, ощупывая почву, я нашел свой револьвер.

Спеша выбраться на то место, куда проникали в пещеру солнечные лучи, я ударялся головой о камни и острые углы скал. Мне не пришло в голову искать шляпу. Лишь бы скорее выбраться из этого скалистого жерла!

Горячие лучи послеполуденного солнца привели меня в полное сознание, и я почувствовал, что пережил. Но картины были обрывисты и без всякой связи. Тупое чувство в голове и мучительное жжение глаз отнимали у меня всякое соображение. Но знаю, сколько времени я пролежал.

Придя в деревню Хиву, я встретил старого Сэма.