— Слышал, Никита? — Медведь в две секунды вскрыл боевым ножом банку с кашей и протянул её Степанову. — Доктор сказал «в морг» — значит, в морг! Бери и ешь. Нож дать?

— У нас для этих целей есть вилки. — Николаева открыла небольшой чемоданчик, внутри которого обнаружился солидный набор одноразовой посуды и столовых приборов.

— Ого, какая предусмотрительность! — оценил санинструктор, извлекая из рюкзака очередную консервную банку. — Уважаю!

— Людмила Петровна у нас большой специалист по командировкам, — улыбнулся Степанов. — У неё всегда под рукой множество полезных мелочей. А вот я постоянно забываю про них, из-за чего потом частенько приходится сожалеть.

— Да вы, как я погляжу, вообще неплохо здесь устроились, — Айболит окинул взглядом освещённую керосиновыми лампами лабораторию. — Эка вам старенький склад отгрохали! И не узнать! Прямо ведущая лаборатория в ГНИЦ. Есть ещё благодетели у отечественной науки, выходит…

— Ага, — подтвердил Медведь, — эти благодетели очень старались не ударить лицом в грязь с ремонтом и оборудованием, да так сильно, что в результате вместо экспериментов отечественная наука оказалась в тюремной камере.

— Это крайне неприятная ошибка, и я уверена, следственные органы быстро во всём разберутся, — нахмурилась профессор. — Жаль только, что мы так и не смогли поставить ни одного опыта.

— Да, обидно, — согласился Айболит. — Столько аппаратуры погорело. Редкие приборы наверняка? Из Москвы с собой везли?

— Ничего не сгорело, — покачал головой Медведь. — На момент Выброса склад был опечатан, приборы обесточены. Так что всё цело, хоть сейчас запускай. Жаль, что придётся всё так здесь и бросить.

— Ну, в любом случае, всё это в Жёлтой Зоне не заработает, чего уж теперь горевать, — философски заметил санинструктор. — Лучше позаботимся о себе. Я с тобой согласен, в любом случае необходимо поскорее выйти в Зелёную — если спасательная операция будет, то сюда всё равно никто сунуться не рискнёт. Жертвы будут немаленькие, это факт, а вот есть ли здесь кого спасать, это ещё вопрос.

— Сейчас перекусим и будем принаряжаться, — майор кивнул на разложенное на полу снаряжение. — Всё необходимое мы принесли, — он ласково погладил стоящий рядом на сошках «Печенег», — можно и в путь. Кстати, насчёт оборудования. Думаю, его можно запустить и здесь.

Айболит хмыкнул:

— Электроника не работает дальше Зелёной Зоны, даже самая простейшая, и ты прекрасно об этом знаешь. Электрический фонарик и тот не загорится.

— Это верно, — согласился Медведь, — только вспомни шпионскую лабу, где мы Ферзя брали. Там четыре компьютера было, не считая какой-то научной хрени. Не ради интерьера же они тащили всё это на себе в Жёлтую Зону. Триста против одного — оно у них работало, потому Ферзь и расстрелял все компы. Так что способ есть, только мы его не знаем.

— Логично, — санинструктор потёр лоб, — как-то я об этом не подумал… Надо же, я только сейчас понял, что в той лабе действительно были компы, а зачем они в Жёлтой Зоне, где не пашет ничего сложнее зажигалки?..

— И всё-таки здесь непочатый край научной работы, — вздохнул Степанов. — Настоящий Клондайк для исследователя. Жаль уходить отсюда ни с чем.

Медведь с Айболитом переглянулись.

— О! Ему полегчало! Пора собираться.

Спустя час четвёрка людей, одетых в сине-жёлтые камуфлированные «Мембраны» ОСОП, покинула здание склада. Перед уходом Медведь оставил в неработающем холодильнике запечатанную бутыль воды, а у входа положил лампу со свежим куском сухого горючего и палочку химического фонаря.

— На всякий случай, — пояснил он Степанову, плотно затворяя бронедверь. — Всякое может быть. Вдруг кто-то ещё выжил и будет выходить этим путём…

— Вряд ли кто рискнёт заходить внутрь здания, — вздохнул Айболит. — Мало ли кого могло накрыть Выбросом там, внутри.

Майор вспомнил заунывно-безумный хохот, раздававшийся из-за стены в казармах, и болезненно поморщился:

— Скорее всего, никто, ты прав. Но, всё равно, пусть будет… — Он достал «жучку». — Пошли!

— Куда пойдём? — уточнил Айболит. — К центральному КПП?

— Это крюк, — немного подумав, ответил Медведь. — Непонятно, где сейчас граница Жёлтой, не хотелось бы рисковать сверх необходимого. Думаю, надо идти по радиусу. Эпицентр там, — он махнул рукой назад, — если от него через нас курс прокладывать, то идти надо вон туда, через периметр, — здоровяк указал в сторону города. — Всё равно от забора осталось одно название. Тогда получится, что мы движемся по кратчайшему расстоянию к Зелёной Зоне. Чем быстрее в ней окажемся, тем больше шансов.

— Согласен, — кивнул санинструктор, — там и завалов будет меньше. Если не сворачивать, то километра через полтора выйдем на проспект Ленина, к Прометеям.

— Я иду первым, — скомандовал майор, — за мной Никита, потом Людмила Петровна, Айболит замыкающим. Идти след в след, дистанция четыре шага. Не обгонять, руками не размахивать, без команды не стрелять. Вперёд!

Вереница медленно направилась прочь от склада, держа курс на торчащие из земли в двухстах метрах невысокие обломки железобетона — всё, что осталось от некогда мощных ограждений внешнего периметра. Медведь шёл осторожно, тщательно вымеряя пробниками пространство перед собой. Первый раз «жучку» сожрало метров через десять. Небольшую Воронку удалось обойти быстро, а вот потом встретился Раздиратель, и с ним начались трудности. Невидимая аномалия пульсировала, то раздуваясь, то сужаясь в объёме. В одном и том же месте гильзу то рвало в клочья, то оставляло нетронутой, и майор принял решение обойти напасть по широкому кругу. Пока делали крюк, сзади пришло токсичное облако, и, если бы не Айболит, учёные точно вляпались бы.

— Противогазы! — рявкнул санинструктор, срывая с пояса шлем-сферу. — Надевайте, живо! Задержать дыхание! Закрыть глаза! — бубнил он уже из-под сферы, помогая профессору герметизировать шлем.

Медведь среагировал мгновенно. За считаные секунды, пока облако надвигалось на их группу, он успел натянуть шлем-сферу на однорукого Степанова и защититься сам.

— На землю! — Здоровяк уложил учёного на синюшный мох и залёг рядом. — Айболит! Что у вас?

— Успели, — послышался глухой ответ. — Повезло, вовремя услышал. Иначе кранты нам, без шлемов-то.

— Угу, — подтвердил майор, — отсюда отойти бы подальше, да поскорее. Раздиратель пульсирует, молодой ещё. Подрастёт и начнёт двигаться, в тот момент я бы точно не хотел быть поблизости… — Он поправил «Печенег» и принялся связывать очередную «жучку», прислушиваясь к гудящему шипению.

— Интересное физическое явление, — подал голос Степанов, — внутри газового облака ничего не видно, даже ядовито-зелёного неба, сплошная муть. И в то же время со стороны оно не заметно. Как вы считаете, Людмила Петровна, что показал бы наш анализатор в момент прохождения через границу этой аномалии?

— Он бы показал, — встрял Айболит, — что сваливать от неё надо подальше, и растворился. Не будь на нас сейчас «Мембран», вы бы уже разглядывали свою подкожную анатомию. Хотя нет, не разглядывали бы. Глаза разъест раньше.

Лежать под облаком пришлось не меньше четверти часа. За это время у учёных профессиональное любопытство взяло верх над страхом, и они принялись задавать вопросы. Медведь отмалчивался, отвечая односложно, и потому больше досталось Айболиту.

— Ещё вопрос, — глухой голос профессора звучал изнутри шлем-сферы, словно из бочки. Удерживать её навесу Николаевой было тяжело, и она опустила голову на красную резину земли, из-за чего создавалось ощущение, будто профессор разговаривает во сне. — Что вы имели в виду, когда сказали, что никто не рискнёт войти внутрь нашего склада?

— Выброс надо пережидать ниже уровня земной поверхности, — терпеливо отвечал санинструктор, — во избежание непредсказуемых осложнений. На открытой местности вообще гарантирована мучительная смерть. В помещении разрядами не заденет, но может зацепить чем-то другим… толком никто не знает, что это, но предполагается — неизвестное излучение, не фиксируемое приборами. В общем, в Жёлтой Зоне оно может превратить человека в нечто пострашнее Зомби. Уродливое подобие живого существа, такое может убить с десяти шагов, вскипятит вам мозг за полминуты, и всё. Говорят, жертва умирает в жутких мучениях. В общем, стопроцентно защищают только подвальные помещения, ну или ямы глубокие, овражки там… Если, конечно, Студнем не заняты. Вот так, если в двух словах. Что произошло в этот раз, я не знаю, такое тут впервые.