Мне сообщают детали, из которых ни черта не понимаю.

— Нет! — кричу. — Ошибка. Здесь точно ошибка. Мой муж работал инструктором по экстремальному вождению. В прошлом, в полицейском участке. Это не Адам!

— Боюсь, личность установлена. В нашем распоряжении фото и видеозаписи с места происшествия. Ваш супруг вел машину один. Других пассажиров не было, поэтому…

— Нет, — бормочу я. — Нет, нет…

— Простите, Ева.

Мир кажется искусственным. Люди вокруг как бесплотные фигуры. Повсюду мелькают наполняются вязкой землистостью. Серость. Сплошная серость. Цвета исчезают.

Я понятия не имею о том, какой сегодня день недели, какая погода за окном. Я не знаю, во что одета. Беру первые попавшиеся вещи, надеваю, не глядя, и выхожу. Я не ем и почти не пью. Не хочется. Теперь ничего не хочется. Даже разрыдаться не удается. Впечатление, будто Адам забрал все мои чувства. За собой. На тот свет.

Все в тумане. Разум. Реальность. Как сквозь вату продвигаюсь. Меня шатает из стороны в сторону. Не могу ни на чем сосредоточиться. Ощущение, точно вкалывают анестезию, и я застываю в состоянии полусна. Не способна отключиться, однако трезво соображать тоже не получается.

Я не присутствую на опознании тела. В этом нет необходимости, так мне сообщают. Доказательств его личности достаточно, а после жуткого взрыва мало что осталось.

Бумажная волокита проходит мимо. Просто ставлю подписи. Чувствую себя роботом.

Похороны организовывают мои родители. Туда приходит много людей. Безумно много. Позже я пойму, что там не столько знакомые Адама, ведь у него совсем не было друзей, сколько его фанаты из социальных сетей. После того выступления на дебатах мой муж превратился в национального героя. В борца с режимом. Трагическая гибель и вовсе прославила его. Злая ирония. Жестокая и ядовитая.

Я наблюдаю, как гроб опускают вниз, как сбрасывают на крышку комья земли. Стою на самом краю. И черт, ужасно тянет заорать: «Заберите меня вместе с ним! Закопайте туда! Я давно не живу!»

Отворачиваюсь, сама не знаю почему. Наверное, срабатывает инстинкт самосохранения или его остатки. Часть меня не готова умирать, цепляется за стремительно ускользающую нить, пробует выкарабкаться.

И тут я сталкиваюсь с прошлым.

Поразительно. Единственная цветная фигура оказывается абсолютно черной. Мужчина приближается ко мне, останавливается рядом. Черная футболка, черные брюки, черные ботинки. Он выглядит инфернально.

Высокий и подтянутый. Мощный, заслоняющий собою все. Бритоголовый тип смотрит на меня с кривой ухмылкой.

Ад. Адриан. Человек, которого я впервые увидела на нашей свадьбе. Друг Адама. Наемник.

— Адама убили, — тихо говорю я. — Это заказ. Готова поспорить, тут замешан Джордж Танн. Доказательств не найдут, но чувствую, во всем виноват именно он. Проклятый ублюдок. Не простил публичного унижения и вот, отомстил.

— Я в курсе, — роняет ровно.

— Да? — почти немой вопрос.

— Я сам выполнил этот заказ.

— Я… ты… шутишь?

— Работа — не тема для забавы, — отрезает холодно. — Разве Адам не обещал тебе, мы встретимся снова? На его похоронах.

— Черт побери, — дергаю черную футболку, когтями впиваюсь в ткань. — Откуда ты знаешь? Откуда ты вообще взялся? Что за дерьмо несешь?

— Тише, — отстраняет меня обманчиво мягко, в его руках ощущается чудовищная сила, подавляющая. — Я не воюю с дамочками.

— Где Адам? — спрашиваю сдавленно. — Где?

— В гробу, — отвешивает издевательский кивок в сторону свежей могилы. — Разве нет?

— Убирайся, — отворачиваюсь, опускаюсь на колени, сгребаю землю в ладони. — Прочь отсюда. Слышал? Проваливай.

— Доказательства есть.

— Ты о чем?

— Есть куча улик того, как круто здесь замазан Джордж Танн. Не удивлюсь, если завтра ему предъявят обвинение в заказном убийстве, а полиции придется усилить его охрану, чтобы толпа этого мудака не растерзала.

Плевать. Тупо смотрю вперед. Какое это имеет значение? Преступник отправится в тюрьму, но мой муж погиб. Мой мужчина стерт с лица земли.

— Льюису обеспечена победа на выборах.

Пусть подавится своей победой. Адама не вернуть.

— Жди — и он придет.

— Что? — кривлюсь.

Тишина. Когда я поворачиваю голову, Адриана нет рядом. Не вижу его фигуру в толпе. Чернота пропадает. Гулко сглатываю, ощущаю, как мир дрожит и рушится перед моими глазами. Слезы душат — и наконец прорываются наружу. Много слез, очень много.

Я кричу. Срываю голос. Я вою, точно раненное животное.

У меня выдрали сердце. У меня все отняли.

Адам не придет. Так не бывает.

Предсказание Адриана исполняется. Джордж Танн отправляется под стражу, чему он в принципе рад, потому как любая другая охрана едва ли оградит его от разъяренной толпы людей, жаждущих крови. Народ требует смертную казнь, устраивают демонстрации, создают петиции. Ненависть к Танну достигает астрономических масштабов. Но почему-то я не могу на него злиться, не чувствую никакого гнева. Когда журналисты наседают на меня с требованием дать хоть какой-нибудь комментарии, приходится сказать правду:

— Я прощаю этого человека.

Ничто не вернет моего мужа. Никто.

Я ухожу в долгий отпуск, днями и ночами вою в подушку. Приходится участвовать в судебном процессе, общаться с людьми, отвечать на вопросы. Действую на автомате. Трудно принять новую реальность. Мир без Адама.

Наши отношения казались развлечением. Острой и опасной забавой, которая щекотала нервы и вгоняла в ужас. Пока мы были вместе и одержимо трахались, я мало думала о природе своих чувств. Признавала, что влюбляюсь, погружаюсь в зыбкий омут, но до последнего отказывалась осознавать всю силу собственных эмоций. Я действительно полюбила Адама.

Муж стал моим миром. И только утратив его, я смогла оценить всю серьезность и боль потери.

Я жалела, что так и не родила ребенка. Будь у меня дитя от этого мужчины, возник бы и смысл двигаться дальше. Я надеялась на чудо, глупо и наивно верила, будто происшедшее является фрагментом хитрого плана. Однажды Адам вернется, возникнет на пороге и сообщит мне, будто это все была тайная операция, секретная программа, лишь бы заманить преступника в ловушку.

Льюис побеждает на выборах. Танна судят не только за последний заказ, но и за ворох старых дел, цепочка всплывает неожиданно и громко бьет по общественности.

Я постепенно выкарабкиваюсь из ямы, возвращаюсь в офис, стараюсь больше заниматься проектами фонда. Работа отвлекает. Боль притупляется. Ночами продолжаю рыдать в пустой кровати. Зато днем надеваю маску ледяного спокойствия.

Проходит год — и я правительство организовывает выставку в честь Адама, оказывают ему особое почтение, выделяют для этих целей Овальный кабинет.

Сам президент готов уйти, уступить помещение на месяц.

Я принимаю там активное участие. В последний день задерживаюсь. Все фото уже убраны со стен, все портреты также вынесены в другое место.

Вспоминаю слова Адама. Наглые, самоуверенные.

Трахну тебя в Овальном кабинете.

Что же, в какой-то мере он исполняет свое обещание. Прикрываю глаза, воспоминания моментально обжигают, проносятся безумным вихрем. Никогда у меня не будет другого мужчины. Только он. Последний на пути, остальные лишь призрачные тени.

Ладно, хватит предаваться страданиям. Пора уходить. Поворачиваюсь, чтобы погасить свет перед уходом и вижу, как в комнату заходит полицейский, фуражка надвинута на лоб, лицо нельзя рассмотреть.

Мужчина запирает дверь на ключ.

Стоп. Что происходит?

Его фигура. То, как он двигается. Все кажется, настолько знакомым.

Мираж. Иллюзия. Гребаная иллюзия и точка.

Я отступаю и упираюсь в край стола. Он надвигается, точно голодный хищник. Тяжелая аура накрывает с головой, обрушивается на плечи, вдавливает в пол.

— Кто вы? — бормочу сдавленно, начинаю задыхаться. — Кто?