«Спектакль окончен, дамы и господа»

«Занавес!»

«— Да не таким уж и плохим парнем он был в молодости. Это сейчас, грозный безжалостный Император, а тогда… Двадцать шестой ребенок от седьмой жены. Ему даже ни каких привилегий от венценосного папеньки не перепало, все мама за своего единственного сыночка хлопотала. Да и то смогла добиться лишь протекции к хорошему столичному учителю магии, а после обучения, кое-как пропихнула его в младший гвардейский полк. Хилый физически, но очень сильный в ментальном плане — его туда и согласились взять лишь как второго помощника военного дознавателя».

«— Даааа, ментальный дар у него был с рождения просто невероятный. Только демоны знают, в кого он такой уродился. Матушка его хоть и была красивой без меры, словно морской закат в ясный день, в магии не стоила и медного сильта. Да и папенька-император менталистом, как говорят в вашем мире, был нуувааащее ни о чем. Но вот зато как целитель! До сих пор его сила в памяти людей и на устах бардов. Да и сам Квельт рассказывал мне как его отец прямо с какого-то светского приема переместился в городок из которого пришел магический клич о помощи. Там народ начал помирать от прорыва каких-то подземных газов. Прибыв туда, он сразу же ускорил эвакуацию и сходу вступил в гонку со смертью. Возвращал к жизни и исцелял людей быстрее чем они умирали. Без безвозвратно погибших в том инциденте тогда не обошлось, но в любом случае, без участия Горатуна, так звали старого императора, жертв было бы стократ больше».

«— Хмммдаа. Ну так о чем это я? Что-то как-то… Ах да! Непонятно в кого он такой уродился. Лицом не красавец, да и целитель из него, как из меня кот… Хаммм… Какое-то неоднозначное сравнение… Да ну и ладно! Опять я отвлекся».

«— В общем дааа. По натуре своей Квельт был неуживчив авантюрен и нагл… как минимум пытался постоянно цеплять на себя эту маску. На самом же деле он был ушибленным наголову чудаком, плохо понимающим людей и постоянно витающим в облаках, особенно если рядом никого нет. Наверное, это было какой-то проблемой его дара. Он никому не признался но, по-моему, ему было сложно находить собственные мысли в бесконечном потоке чужих. Приходилось серьезно сосредотачиваться для оценки или обдумывания каких-то важных вещей. Но заниматься аналитикой он предпочитал в одиночестве. А вот в группе людей он всегда надевал свою “маску” и становился тем еще наглецом… ну это я уже вроде бы говорил…».

«— Познакомились же мы с ним случайно. И если честно, не очень удачно. Тогда тоже в младшей гвардии состоял. Маг универсал с очень сильной волей, да и тело довольно сильное — таких как я брали туда охотно».

«— Мы — будущие офицеры и элита имперской армии. Одаренные, загорелые, красивые, подтянутые… и пьяные в дымину. Понятия не имею как, в тот выходной день, к моему боевому отряду прибилась эта бледная штабная крыса. Судя по всему, у него кончились деньги и этот наглец, решив покутить за чужой счет, влился в первую попавшуюся подвыпившую группу вояк. В подпитие мы бы наверное даже и не заметили, наверняка заморочившего наши разумы парня, но этот чудак, захмелев, начал задираться с другими посетителями таверны, едва не развязав пару массовых драк. А потом еще и усомнился в том, что я в свои тридцать три года уже являюсь мастером воли и потребовал доказательств. Предложил мне перетащить стоящую за углом груженую телегу на десять шагов в сторону. Все были пьяные, всем хотелось веселья, поэтому и товарищи по отряду поддержали эту идею. Ну и мы пошли. И не важно что на телеге сидел хозяин, а в нее был запряжен буйвол. Ну а кто будет пробовать остановливать десяток подвыпивших боевых магов? Даже стоящие неподалеку стражники, на просьбу кучера спасти его, сказали что пока ущерба нет они даже пальцем не пошевелят. Ну а какой будет ущерб, я же аккуратненько. Наполнив щуп силой, обхватил телегу волей и приподнял ее над землей. Кучер верещит, буйвол ревет от страха, а повысыпавшему из домов народу весело. Где они еще такой бесплатный цирк увидят?»

«— Толи телега была гружена чем-то очень тяжелым, толи я себя спьяну переоценил, но перетащить этот груз мне удалось лишь шагов на пять-шесть, после чего я вернул ношу обратно на землю. Но на этом зрелище для народа не закончилось. По факту, озвученных условий я не выполнил и из-за этого, видимо почувствовав себя, в каком-то смысле, победителем, Квельт во всеуслышание назвал меня слабаком. Такого хамства я не стерпел и ударом кулака вырубил наглеца. А потом по лишенному сознания телу еще и ногами добавил».

«— Маг универсал из меня тогда был такой себе и в целительстве я был практически полным нулем, поэтому помятую тушку наглого менталиста мне пришлось тащить к полковому целителю и самому платить за лечение, так как в карманах этого бледного заморыша не нашлось и медного сильта. Оставив лекарю деньги и тело, я пошел обратно к своим товарищам. И только там они мне рассказали, кому я так крепко намял лицо и ребра. Не то что бы я проникся каким-то пиететом к этой личности, но извиниться за ИЗЛИШНЮЮ грубость мне все же захотелось. Мало ли. Кто знает, как там наша дальнейшая жизнь сложится».

«— Когда же я, на следующий день, пришел к нему извиняться, этот ненормальный с порога своего кабинетика шибанул ментальным ударом, едва не вскипятив мне мозг. А потом долго пинал мое бессознательное тело ногами… до тех пор пока не вывихнул себе ногу. Целитель, как я уже говорил, из него никакой, поэтому и ему пришлось звать полкового лекаря».

«— Прибывший на зов целитель назвал нас больными разумом ишаками, а узнав что все наши деньги благополучно пропиты и вовсе вызвал стражников. Зафиксировав Квельту на прощание ногу первой попавшейся тряпицей и влив в меня отвар который должен был приподнять куда-то упавшие почки, целитель ушел прочь. А пришедшие ему на смену стражники, пристроили двух дебоширов в одиночную камеру столичной тюрьмы. Предварительно конечно заблокировав токи магии в наших телах, что бы не поубивали друг руга, за время совместного недельного проживания в крохоткой каменной комнатушке. Очень сильный мастер воли и мастер менталист — мы и без доступа к своим резервам были способны на многое, но нам, к счастью, удалось отыскать компромиссы, общий язык и в конечном итоге даже подружиться».

«— Хотя, последнее было не сложно. Пообщавшись с ним неделю я смог услышать… Услышать этот его внутренний вой безнадежно одинокого волка. Парень был готов хвататься за любую протянутую с искренним добром руку. И поэтому, когда я предложил ему дружбу, он от радости поклялся, что бы не случилось, глубоко не заглядывать в мой разум, без моего же на то разрешения. Я тогда был лихим парнем и считал что это не к чему, но Квельт, успев за недолгую жизнь прочувствовать все грани людского страха перед своим даром и боясь потерять единственного друга, сказал что так будет проще. Причем нам обоим».

«— Ох и почудили мы тогда на пару, пока служили в младшей гвардии. В основном это были всякие мелкие пакости, но и крупные дела мы тоже изредка проворачивали. Самые запомнившиеся… Нууу наверное, ограбление борделя. Вынесли из дома утех одежду и все что имело хоть какое-то отношение к ткани. Даже с охранников, местных девчонок, посетителей и бордель-маман всю одежду сняли. А потом вывалили эту гору тряпья в бедных столичных кварталах. Так сказать, добавили в серую жизнь нищеты немного ярких красок».

«— Еще мы один раз наслали на столичного префекта хрюкающую чесотку. До сих пор не понимаю, как мы пробились сквозь всю его магическую защиту, а потом еще и не попались. Скорее всего без вмешательства отца Императора, видимо оценившего юмор ситуации, не обошлось».

«— Ну и самым сложным и забавным было то, как мы подкладывали козу в постель к главе столичной службы дознавателей. Трижды! В последний раз, когда нас едва не поймали за руку, пришлось опять немного посидеть в тюрьме. Вот только, к сожалению ищеек, сработали мы чисто и доказательств они не нашли. Резонанс от нашей наглой выходки повторенной трижды пошел сильный и народ уже начал с пренебрежением относиться к столичной страже и всей системе дознания. Поэтому даже пришлось пригласить для допроса всех подозреваемых сильнейшего менталиста Империи. По приезду, этому мозголомному дядечке пришлось вступить в противостояние с одним молодым дарованием, в котором магистр магии разума потерпел поражение. Он долго копался в нашей памяти, но так и не нашел того что искал. Но не потому что был менее умел чем Квельт, а лишь из-за того что время было уже упущено. За ту неделю пока мы сидели в тюрьме, мой преступный товарищ уже успел заменить воспоминания о подкладывании козы на наши обычные попойки. А настоящую память спрятал, в виде закрытого образа, в голове какого-то воришки обитающего в камере поблизости. Нам заблокировали резервы и посадили на разных этажах, но даже эти предосторожности не помогли. В моей памяти Квельт копался через протянутый щуп воли, а ментальные плетения наполнял жизненной силой из посмертного выплеска приманенных мышей. Да, схема действий непростая, но как говорят в вашей стране, ради того что бы прожить следующие двадцать лет не за решеткой и не так раскорячишься».