— Я ударил его по голове, — пробубнил профессор, — и оттащил в подвал. Потом перерезал ему горло.

К этому моменту его рассказа я твердо знал две вещи.

Первое — профессор врал. Его слова звучали заученно, в них не было и тени искренних эмоций, не было попытки оправдаться.

Никого он не убивал.

И второе — он боялся за внучку.

Но я не мог понять — почему?

Если Трубецкого убила Маша, а профессор взял вину на себя, то теперь-то чего бояться? Следствие поверило, со дня на день будет суд. Главное — не менять показания и все брать на себя.

Похоже, причина острого страха была в чем-то другом.

— К вам кто-то приходил в тюрьму? — наудачу спросил я.

Не самый логичный вопрос. Тюрьма Петропавловской крепости меньше всего похожа на проходной двор.

Но я попал в точку.

— Нет! — почти крикнул профессор.

Это было так внезапно, что Кира вздрогнула.

— Что вам от меня нужно? — не унимался Лабуаль. — Я убил Трубецкого, я! И отправил его душу в ад!

Вот теперь эмоции били из него через край.

— Уведите меня! — кричал профессор. — Я не хочу говорить с этими людьми!

Он дергал цепь, как будто пытался оторвать ее от стола.

Лязгнула дверь, и вбежал охранник.

— Посещение окончено!

— Я отказываюсь от защиты, слышите! — бесновался Лабуаль. — Я убийца! Только оставьте меня в покое!

— Стоять! — жестко сказал я охраннику.

Так жестко, что он сразу послушался. А я повернулся к Илье.

— Вызови сюда начальника тюрьмы. Как хочешь, но я должен знать, кто приходил к профессору. Может быть, не посетитель. Письмо или записка. Другое сообщение.

— Да ты что, Барон! — попытался образумить меня Илья. — Такого не может быть.

— Ищи. Или я прямо отсюда иду к императору. Так или иначе, я своего добьюсь, ты меня знаешь.

И я добился. Правда, для этого мне пришлось окончательно наплевать на осторожность и использовать ментальную магию на всю катушку. А еще шантаж и угрозы.

Через полчаса все в той же комнате без окон передо мной стояли навытяжку шесть человек.

Все, кто имел доступ к камере профессора.

Я впивался взглядом в лицо каждого из них. Умник без всякого стеснения копался в их памяти. Я видел в их глазах страх и непонимание происходящего, но мне было наплевать. Я снова стал ликтором, который ведет расследование.

Но не узнал ничего.

Ни-че-го.

Никто не приходил к профессору Лабуалю. Никто не передавал ему записку. Никому на магофон не приходило сообщение, адресованное профессору. Никто ничего не передавал на словах. Никто не оказывал на охрану магическое воздействие.

Все мимо.

— Приношу свои извинения, — официальным тоном сказал Илья начальнику тюрьмы.

Начальник почти не слушал его, он смотрел только на меня, и его слегка потряхивало от пережитого.

Сразу видно, что он еще не сталкивался с ликторами.

— Я доложу начальству… — неуверенно начал начальник тюрьмы.

Но я нетерпеливо оборвал его.

— Плевать. Покажи мне камеру профессора.

— Что? — не понял начальник.

Я сделал шаг к нему.

— Покажи мне камеру!

— Барон! — снова попытался остановить меня Илья.

Но я просто отмахнулся от него.

— Не сейчас. Возмущаться будешь потом, дай мне довести дело до конца.

И меня отвели в камеру. Как и все помещения тюрьмы, она была надежно изолирована от магии.

Начальник сам открыл маленькое квадратное окошко в железной двери. Стальные петли звучно лязгнули.

Я заглянул в камеру — она была одиночной. Крохотное помещение, пять на пять шагов. Кровать и привинченный к стене стол. Под потолком небольшое окно, выходящее во внутренний двор тюрьмы. Окно забрано толстой решеткой.

Профессор лежал на кровати. Он не пошевелился, даже когда я заглянул в камеру.

— Я что-то чувствую, Ник! — неожиданно сказал Убийца. — Холод!

Я тоже его почувствовал. Как будто из камеры профессора потянуло ледяным сквозняком.

— Открой, — коротко приказал я начальнику тюрьмы.

Он без споров повернул ключ в замке, и я вошел в камеру.

— Здесь кто-то был, — снова сказал Убийца. — Кто-то мертвый. Но живой.

— Как это? — нахмурился я, оглядывая каждый угол.

Пусто. И нулевой магический фон.

— Как я, — непонятно сказал Убийца.

Но я его понял.

— Ты хочешь сказать, что здесь побывала сущность демона?

— Нет, не демона. Это был человек. Мертвый, но живой. Сущность человека.

— Призрак? — догадался я.

— Да, — подтвердил демон Смерти.

— Призрак? — недоуменно повторил за мной Илья.

Краем глаза я заметил, как дернулся Лабуаль.

— Умник, успокой его! — велел я демону-менталисту.

Чего теперь церемониться? Вся охрана уже в курсе, что на меня их знаменитые сдерживающие артефакты не действуют.

— Призрак? — эхом откликнулся начальник тюрьмы.

В его глазах отражалась крохотная тусклая лампочка, висевшая под самым потолком камеры.

— Да, призрак, — зло подтвердил я. — Что бы это не означало. А теперь быстро выкладывайте — что вы вообще знаете о призраках?

— Ну… они есть, — неуверенно сказал Илья.

— Отлично, — кивнул я. — Еще.

В следующие десять минут я узнал много нового для себя.

Призраки существовали. Хотя большинство людей никогда не видели и не слышали их. Даже очень сильные маги стихий, даже менталисты.

Призраков могли видеть только маги очень редкой направленности Дара.

Видящие. Так они называли сами себя. Они могли видеть призраков, могли разговаривать с ними. И даже иногда подтверждали свои способности. Например, с помощью призраков находили давно забытые клады. Или потерянный еще дедушкой важный документ.

Но все это сейчас было неважно.

— Защита от призраков есть? — спросил я Илью.

— Кажется, есть какие-то артефакты, — неуверенно ответил он. — Барон, ты в самом деле думаешь, что тут замешан призрак?

Но я так не думал. Я это знал. Мне было достаточно почувствовать ледяной холод в камере Лабуаля. Чутье подсказывало мне, что моя догадка верна. А своему чутью я привык доверять, оно меня никогда не подводило.

— Неважно, что я думаю, — сказал я Илье. — Важно принять все меры безопасности. В камере профессора надо установить защитные артефакты, которые не позволят призраку проникнуть сюда.

Я бросил взгляд на профессора. Он сидел, скорчившись на кровати, поджав ноги и обхватив их худыми руками.

— Не положено так сидеть, — сказал ему очнувшийся от ступора охранник.

Лабуаль поспешно опустил ноги на каменный пол.

— Оставь старика в покое, — зло бросил я охраннику.

— Никита… — слабо заговорил профессор, впиваясь в меня умоляющим взглядом. — Как вас по батюшке, я не знаю!

Я изумленно покачал головой.

Речь шла о жизни профессора, а он не мог обратиться ко мне, не узнав моего отчества! Вот оно, воспитание.

— Васильевич, — ответил я.

— Никита Васильевич! Спасите мою внучку, прошу вас! Она ни в чем не виновата!

Он буквально умолял о помощи.

— Я сделаю все, что смогу, Николай Степанович, — кивнул я. — Где я могу ее найти?

— Не знаю, — растерялся профессор. — Дома, наверное. Маша!

Он прикусил губу и уставился в потолок, как будто увидел там свою внучку.

Я машинально поднял взгляд, но увидел только серый бетон с темными пятнами плесени.

Вот демоны!

— Я найду вашу внучку, — пообещал я. — Как только она будет в безопасности, я вам сообщу.

— Да кто тебя снова пустит сюда, Барон? — возразил Илья. — После того, что ты устроил, ворота крепости для тебя закрыты.

— Надо будет — открою, — пригрозил я.

И, поймав испуганный взгляд начальника тюрьмы, понял, что он мне верит.

— Идем, — решил я. — Времени мало. Ты с нами!

Это слова я адресовал начальнику тюрьмы, подкрепив свой приказ коротким кивком.

В коридоре я прижал его к стене и громко, так чтобы до него дошло, сказал: