— Стой, — спохватился Арт, — она же просто боится воды. Не привыкла лошадка ходить по мосту.

— Что же делать? Может, завязать ей глаза?

— Пожалуй, это лишнее, неси кусок холста.

Охотник порылся в санях и достал требуемое. Саша проделал в холстине две дыры для конских ушей и накинул ее лошади на голову. Та недовольно затрясла головой, и лирок поспешил ее успокоить.

— Закрепи накидку, а то лошадь ее стряхнет. Вот так, теперь она будет видеть лишь то, что находится впереди, и не станет отвлекаться на то, что по сторонам.

Вскоре лошадь перестала пытаться стряхнуть накидку и на настил плавучего моста ступила гораздо спокойнее, чем вначале.

Двигаться с обозом по плавучему мосту — то еще удовольствие. Под весом саней мост проседает, кажется, вот-вот совсем уйдет под воду. Если не перегружать сооружение сверх меры, то оно держится, но ощущения все равно незабываемые.

Сани двигались одиночным порядком, тем не менее переправа шла довольно быстро. Сколько надо времени, чтобы пройти пятьдесят метров? Минута экстрима — и вот уже следующий охотник ступает на настил моста, ведя в поводу коня. Тот, который переправился через реку, вздыхает с облегчением и пытается сделать вид как можно более беспечный и независимый. Чтобы никто не подумал, что для храброго лирока форсирование плавучего моста является проблемой.

Верховых коней тоже вели в поводу. К обеду племя переправилось на другой берег в полном составе.

— Хороший мост, жаль, простоит недолго, — заметил Тилой.

— Да, вряд ли он переживет весну, — согласился Арт. — Вязать бревна приходилось в основном лианами, зимой они вмерзнут в лед, связи ослабнут. Весенний паводок подхватит мост и унесет его вниз по течению, ломая на части.

— Жаль, — повторил Тилой.

— Что поделать, строить что-то более прочное нет времени. Итая ко мне.

— Слушаю, эр командир, — отозвался подоспевший разведчик.

— Дорогу выбрали?

— Да. Поработать придется, хорошей-то дороги нет.

— Значит, будем работать.

Впереди был еще немалый путь.

Караван продолжал упорно продвигаться к намеченной цели.

— После нас остается вполне приличная дорога, — заметил Тилой.

— Дорога — это хорошо, — отозвался Арт. — Кто знает, может, ею еще придется воспользоваться.

— Не пригодится ли она нашим врагам? — вздохнул Лирок.

— Мапри? Им тут совсем не по пути. Да и отсутствие дороги не большая помеха для клыкастых воинов, они продвигаются пешком, а значит, пройдут там, где даже верховая лошадь застрянет. Нет, дорога может быть полезна лирокам больше, чем кому-либо.

— Эр командир, там такое! — прискакавший Итай развел руками.

— Что случилось? Враги?

— Нет. Не знаю. Врагов нет.

— Так нет или не знаешь? — уточнил Арт.

— Врагов нет, но я не знаю, как назвать то, что мы нашли.

— Что ж, пожалуй, стоит посмотреть, что тебя так удивило.

Арт пришпорил коня и направился вслед за разведчиками. Что они могли найти в этой глуши такого, что не смогли описать словами?

Это был скальный уступ, поросший лесом. Горы, отделяющие места обитания мапри от земель лироков, были недалеко, так что отдельный скальный уступ посреди леса не был чем-то странным.

— И что здесь не так?

— Сюда, эр командир. — Лирок соскочил с коня и направился к скале.

В ее тени стояла полуразрушенная от времени каменная плита. Судя по всему, она была когда-то гладкой, но время частично разрушило покрывавший ее рисунок. Несмотря на это, общие контуры изображения просматривались. Это был круг с четырьмя стрелками, направленными… Арт удивленно хмыкнул: так и есть, они сориентированы по сторонам света. Непонятные знаки были выбиты напротив каждой стрелки и в середине круга. Непонятные, но смутно знакомые. Где-то Саше уже доводилось видеть что-то похожее.

«Плита из твердого камня. Это не известняк, скорее похоже на гранит, — подумал он. — Судя по тому, в каком она состоянии, знаку сотни, а может, и тысячи лет».

Сверху плита была чуть припорошена снегом.

— Ты когда-нибудь видел что-нибудь подобное? — поинтересовался Арт у разведчика.

— Нет, никогда. И другие тоже не видели, лироки не знают, что это такое.

Саша достал из походного мешка несколько листов бумаги и кусок графита — то немногое, что осталось от его прошлой жизни. Той, в которой он был генералом и командовал легионом. Не торопясь, принялся тщательно перерисовывать знаки с камня.

— Внимательно осмотрите все вокруг. Если найдете еще надписи, дайте знать.

Охотники рассредоточились по округе, один из них даже взобрался на скалу и смел с нее снег, но больше ничего примечательного не нашлось.

Судя по всему, это был указатель. Вот только кто и когда его здесь поставил и на что он указывает? Любопытно было бы расшифровать надпись, но текст слишком короткий. Саша вздохнул и отложил на время эту загадку, пообещав себе, что вернется к ней, когда будет больше информации.

Эта находка стала наиболее примечательным событием после форсирования реки. Что еще? Были трудные переходы и ночевки в лесу, дорога выдалась непростой. На семнадцатый день с начала похода племя подошло к деревне лироков. За все время путешествия о мапри не было слышно ни звука. Оставили ли они свою затею с набегами на земли лесных людей или лишь на время забыли о ней из-за начинающейся зимы?

Вопреки ожиданиям Арта, деревня лироков оказалась вовсе не стойбищем кочевников. Рубленые дома были выстроены довольно искусно. Проживая среди леса, лироки научились отлично обрабатывать дерево. Вот только отсутствие хозяев пережили далеко не все постройки, некоторые были разрушены. По-видимому, постарались незваные гости.

Для Арта это было новое место, одно из многих. Для лесных людей это был дом, возвращение в который вызывало сложные чувства. Здесь смешались и радость, и горечь, и надежда.

По прибытии Арт смог наблюдать довольно любопытную картину — водружение символической шкуры рыси на ветвь огромного дуба, который стоял прямо посреди деревни. Дерево росло здесь не одну сотню лет. Было ли оно посажено, или его семена в стародавние времена сюда принес ветер? Так или иначе, оно возвышалось здесь в гордом одиночестве — деревня лироков располагалась на большой поляне, до ближайшего леса было более километра.

Водружал шкуру на ветвь старейшина, причем делал он это чрезвычайно осторожно. По его знаку была принесена лестница, по которой Тилой и взобрался наверх. Там он обмотал шкуру вокруг толстой, почти горизонтальной ветви и тщательно привязал. Затем наклонился к самому дереву и что-то зашептал. Арту было чрезвычайно интересно, что именно говорил старейшина, но спрашивать об этом окружающих было неудобно. Уже потом, поздно вечером, он расспросил самого Тилоя и узнал некоторые интересные подробности.

Шкуру на дерево повесили не насовсем, как он было подумал, а лишь на три дня. «Чтобы привыкла к месту», — заявил Тилой. Странно, ничего похожего в Тивании лироки не проделывали. Впрочем, там и дерева такого не было. По прошествии трех дней шкуре пестрой рыси предстояло занять место в доме вождя. Раньше она хранилась у самого старейшины, но поскольку теперь у лироков есть вождь, в его доме символической шкуре самое место. Тилой был в этом просто уверен.

— А что ты говорил, когда был на дереве? — поинтересовался Арт.

— Просил его сохранить шкуру, уберечь от дождя и ветра, защитить от лесных птиц.

Тема была скользкой, поскольку касалась верований, поэтому Арт постарался уточнить как можно деликатнее:

— Дерево действительно может защитить шкуру от птиц?

— У него нет рук, чтобы согнать птиц, и нет ног, чтобы уйти от них, но птицы на него не садятся, когда там висит наша шкура. Дерево живое, птицы живые, одно живое чувствует недовольство другого живого. Если птица не совсем глупая, она не сядет на дерево, которое этим недовольно.

Арт удивленно покачал головой, но спорить не стал. Оспаривать чужие верования — дело неблагодарное. И вот что удивительно: за все три дня, пока шкура висела на дереве, Саша и в самом деле ни разу не видел на нем птиц. Было ли это совпадением? Или действительно птиц отгоняло само дерево? А может, вера лироков в неприступность дерева для пернатых заставляла птиц облетать его стороной? Коллективная вера — немалая сила. Так или иначе, но факт остался фактом.