— Но это чудовищно! Отвратительно! — воскликнул Жак Обри.

— А ну-ка, дружок, платите штраф и убирайтесь подобру-поздорову! — сказал судья.

— Никакого штрафа я платить не буду и никуда отсюда не уйду!

— Тогда придется позвать стражников и отправить вас в тюрьму, где вы будете сидеть, пока не уплатите штраф.

— Только этого мне и надо!

Судья вызвал стражников:

— Отведите этого бездельника в тюрьму Отцов-кармелитов.

— Отцов-кармелитов?! — воскликнул Жак. — А почему не в Шатле?

— Потому что Шатле не долговая тюрьма, а королевская крепость. Поняли, дружок? И, чтобы туда попасть, надо совершить что-нибудь поважнее. Вам угодно в Шатле? Как бы не так!

— Постойте, постойте… — запротестовал Жак. — Да постойте же, говорят вам!

— В чем дело?

— Если меня отправят не в Шатле, я согласен уплатить штраф.

— Ну вот и хорошо; значит, не о чем больше толковать, — сказал судья и, обращаясь к стражникам, добавил: — Можете идти, молодой человек согласен уплатить.

Стражники ушли, а Жак вынул из кошелька и положил перед судьей двадцать парижских су.

— Сосчитайте, — велел судья секретарю.

Секретарь опять изогнулся дугой, как мрачная, черная радуга, над заваленным бумагами столом и, не сходя с места, достал лежащие на нем деньги; казалось, он обладает способностью безгранично вытягиваться в длину.

— Сумма верна, — сказал он, пересчитав.

— В таком случае, отправляйтесь домой, бездельник, и освободите место для других: правосудие не может заниматься только вами. Идите, идите!

Жак Обри и сам видел, что ему нечего больше здесь делать, и удалился в полном отчаянии.

«А любопытно знать… — размышлял школяр, выйдя из дворца Правосудия и машинально направляясь по Мельничному мосту в Шатле, — любопытно знать, как отнесется Жервеза к тому, что ее честь оценена в двадцать парижских су? Она скажет, что я разоткровенничался, сболтнул лишнее, и выцарапает мне глаза».

— Ба! Кого я вижу!

Последний возглас относился к пажу того самого учтивого вельможи, которому Жак Обри поверял, как лучшему другу, свои сокровенные тайны. Мальчик стоял, прислонясь к парапету набережной, и забавлялся, подбрасывая в воздух камешки.

— Вот так удача, черт возьми! — воскликнул школяр. — Мой безымянный друг пользуется, насколько я понимаю, достаточным влиянием при дворе, чтобы отправить меня в тюрьму. Само провидение посылает мне его пажа; мальчик скажет, где я могу отыскать своего друга. Ведь ни имени его, ни адреса я не знаю!

И, желая поскорей воспользоваться тем, что он рассматривал как особую милость провидения, Жак Обри направился к пажу.

Мальчик тоже узнал его; он сразу поймал все три камешка, заложил ногу за ногу и стал ждать Жака Обри с насмешливым видом, присущим всем членам корпорации, к которой он имел честь принадлежать.

— Здравствуйте, господин паж! — еще издали крикнул Жак Обри.

— Здравствуйте, господин школяр, — ответил мальчик. — Что поделываете в этих местах?

— Как вам сказать… Я кое-что искал и, кажется, нашел, ибо встретил вас. Видите ли, мне нужен адрес моего превосходного друга, графа… нет, барона… то бишь виконта… одним словом, адрес вашего господина.

— Вы желали бы с ним повидаться? — спросил паж.

— Да, и как можно скорей.

— Ну, вам повезло: он сейчас у прево.

— В Шатле?

— Да, и с минуты на минуту должен оттуда выйти.

— Счастливчик, он может входить в Шатле, когда ему вздумается! Наверное, мессер Робер д'Эстурвиль связан с моим достойным другом, виконтом… графом… нет, кажется, бароном…

— Виконтом, — поправил паж.

— С моим другом виконтом… Да подскажите же мне! — продолжал Обри, желая воспользоваться представившимся случаем, чтобы узнать наконец имя своего друга. — Виконтом де…

— Виконтом де Мар… — начал было паж. Но Жак не дал ему докончить.

— А-а, дорогой виконт! Вот я и нашел вас! — воскликнул он, увидев показавшегося в дверях Марманя. — Вы мне так нужны! Я повсюду искал вас.

— Здравствуйте, здравствуйте, милейший, — отвечал Мармань, явно раздосадованный этой встречей. — Я с удовольствием поболтал бы с вами, но, к сожалению, очень спешу. А посему прощайте!

— Постойте, постойте! — закричал Жак Обри, хватая собеседника за руку. — Не собираетесь же вы уйти, черт возьми! Я хочу попросить вас об одной огромной услуге.

— Вы?

— Да. Вы же знаете: святая обязанность друзей — во всем помогать друг другу.

— Друзей?

— Разумеется. Разве мы с вами не друзья? В конце концов, что такое дружба? Это полное доверие друг другу. А я всегда доверял вам и потому рассказывал не только свои, но даже чужие тайны.

— И никогда не раскаивались в этом?

— Никогда! По крайней мере, в отношении вас; к сожалению, не могу сказать того же обо всех своих друзьях: есть в Париже один человек, которого я напрасно разыскиваю, но когда-нибудь, с божьей помощью, мы с ним встретимся на узенькой дорожке…

— Слушайте, милейший, повторяю вам: я очень спешу, — прервал его Мармань, прекрасно понимавший, кого именно ищет Жак Обри.

— Но подождите хоть немного — я же сказал: вы можете оказать мне услугу…

— Ну хорошо, говорите, только поскорей.

— Скажите, вас ценят при дворе?

— Так, по крайней мере, говорят мои друзья.

— И вы пользуетесь доверием короля?

— Да, и в этом вполне могли убедиться мои враги.

— Прекрасно! Милый граф… то бишь барон… мой дорогой…

— Виконт, — подсказал Мармань.

— Дорогой виконт, отправьте меня в Шатле!

— Но в качестве кого же?

— Разумеется, в качестве заключенного.

— Заключенного? Что за странное желание!

— Желания бывают разные.

— Но зачем вам непременно в Шатле? — спросил Мармань. Он подозревал, что в этом желании кроется какая-то новая тайна и хотел ее выпытать.

— Кому-нибудь другому я ни за что не доверился бы, любезный друг, ведь я на собственном горьком опыте, вернее — на опыте Асканио, убедился, к чему ведет болтовня, — отвечал Жак. — Но вы — другое дело. Вы же знаете, от вас у меня нет секретов.

— Ну, коли так, говорите скорей.

— А вы отправите меня в Шатле, если я скажу?

— Сию же минуту.

— Отлично! Представьте себе, я был так неосторожен, что рассказал еще кое-кому, кроме вас, об увиденной мной в голове Марса прелестной девушке.

— Ну и что же?

— Эти вертопрахи, эти лоботрясы разболтали о моем открытии, и история дошла до самого прево; а так как у прево несколько дней назад пропала дочь, он подумал, что не она ли избрала себе это убежище. Д'Эстурвиль поспешил предупредить графа д'Орбека и герцогиню д'Этамп, и вот, пока Челлини был в Фонтенбло, они устроили в Большом Нельском замке обыск. Коломбу увезли, а Асканио посадили в Шатле.

— Неужели?!

— Истинная правда, дорогой друг! И, как вы думаете, кто это подстроил? Некий виконт де Мармань.

— Но вы мне так и не сказали, что вам понадобилось в Шатле, — поспешно проговорил Мармань, с беспокойством замечая, что Жак то и дело повторяет его имя.

— А вы не догадываетесь?

— Нет.

— Асканио-то арестовали?

— Да.

— И посадили в Шатле?

— Верно.

— Так теперь я открою вам то, чего никто не знает, кроме герцогини д'Этамп, Бенвенуто и меня: у Асканио есть какое-то письмо, тайна какая-то, которая может погубить герцогиню. Ну, поняли теперь?

— Да-да, начинаю понимать. Но помогите мне, дорогой друг!

— Видите ли, виконт, — впадая в аристократический тон, продолжал Жак Обри, — я хочу попасть в Шатле, увидеть там Асканио, взять у него письмо или узнать тайну. По выходе из тюрьмы я все расскажу Бенвенуто, и мы с ним найдем средство увенчать любовь Асканио и Коломбы назло всем этим де Марманям, д'Орбекам, прево и герцогиням!

— Неплохо придумано, — сказал Мармань. — Благодарю вас за доверие. Вы не раскаетесь в нем.