Русские имеют также некоторое туманное представление об английской цивилизации (вроде Диккенса), а также некоторое недоверие к «романтическим» новшествам, привнесенным во французскую культуру немцами (включая Гегеля и Маркса). Русская элита, которая до Первой мировой войны частично освоила эволюцию французской культуры за период 1890–1912 гг. (символизм, танго, кубизм и т. п.), была ликвидирована по ходу революционных потрясений и исчезла, не оставив заметных следов.
Напротив, с точки зрения поведения советские люди находятся на крайнем Западе европейской цивилизации. Иначе говоря, чтобы найти эквивалент СССР, нужно достичь примерно Оклахомы в США, пропустив всю остальную Америку (Нью- Йорк со всеми следами Гринвич Виллэдж).
Правда, такое перемещение сразу позволяет уяснить радикальное (вероятно, неустранимое) различие между СССР и США. Как и обитатель Оклахомы, советский человек пребывает в неведении относительно почти всего происходящего за пределами его провинции. Но если оклахомец глубочайшим образом убежден, что Париж и Лондон (и все в них происходящее) далеко отстали от любого американского городка, русский с тоской и печалью признает, что даже Тараскон является идеалом для Ленинграда и Москвы, и приблизиться к нему удастся лишь в отдаленном будущем, да еще при том условии, что слишком русские русские не будут этому препятствовать.
Это представляет известный интерес для оценки шансов и опасностей «русификации» Европы (скорее, речь должна была бы идти о шансах офранцуживания России).
[N. B. Православная религия сводится к исполнению культа, ее в этом контексте можно не принимать во внимание; но с ней следует считаться, если речь заходит о размахе советского шовинизма].
1. Правительство
Общим между СССР и США является то, что правительства в них на 1957 г. могут действовать, не принимая во внимание политические партии в собственном (европейском) смысле слова по простой, но достаточной причине — таковых здесь не существует. В частности, СССР и США характеризуются и отсутствием коммунистической партии, причем абсолютно невозможно, чтобы таковая возникла в сколько угодно далеком будущем.
Что касается СССР, то окончательное исчезновение коммунистической партии имеет своей причиной исполнение основного требования этой партии (а именно, национализации средств производства и распределения). Теперь это требование стало фак — том в итоге процесса, который можно считать необратимым в силу как длительности существования режима — 40 лет, так и его насильственности. [Нечто аналогичное следовало бы добавить по поводу США, но обоснование этого выходит за пределы данной заметки].
Иными словами, консолидация социалистического (или коммунистического) общества трудами Сталина сопоставима с подобной консолидацией созданного Робеспьером национального буржуазного государства, осуществленной Наполеоном. Поэтому коммунистическая партия ныне «не существует» в СССР, подобно тому, как в Западной Европе после войны не существуют как политические объединения sui generis «социалистические» партии. В обоих случаях все заявленные цели были осуществлены, а потому уже невозможно найти, политически обособить и предложить какую‑то специфическую цель.
В нынешнем СССР члены коммунистической партии напоминают французских выпускников Ecole Politechnique[68] и инспекторов финансов, либо британских выпускников Оксфорда и Кембриджа (на базе Итона). В рамках существующей экономико — политической системы им открыт путь к карьере и высшим постам, они быстрее продвигаются, чем сравнимые с ними по личным достоинствам некоммунисты. В обоих случаях буржуазное происхождение дает изначальные преимущества, которые трудно наверстать в дальнейшем.
[N. B. Во времена Сталина риск внезапного прерывания карьеры был несравненно большим, чем в сходных европейских странах; но ситуация быстро меняется и вскорости это отличие сойдет на нет].
2. Армия
В августе 1957 г. СССР не был накануне 18 Брюмера. Хотя бы потому, что вся реальная сила и без того находится в руках армии. Разница в возрасте между военными в советском и французском случаях может не приниматься во внимание, поскольку консолидация российского коммунистического общества (достигнутая благодаря победе над Германией) достигла такой степени, что это общество уже не нуждается в завоевательных войнах, что делает маловероятным и неспровоцированное нападение извне. В любом случае, вероятность переворота невелика, если не сказать, что она равна нулю.
3. Так называемый «политический» персонал
Так как цели (а именно в том, что касается крестьянства, наилучшего использования национализированных средств производства и распределения с учетом императива достижения господства или, во всяком случае, равенства военных сил с США) уже заданы Армией (или ее полномочным представителем), выбор представительной «политической» фигуры, которая должна подбирать оптимальные средства для достижения этой цели (как можно быстрее и с наименьшими расходами) имеет не столь уж большое значение с точки зрения внешней политики. Однако с точки зрения того, что именуется «внутренней политикой», этот выбор сохраняет свое значение.
Фактом остается то, что на 1957 г. правящий слои в СССР почти полностью рекрутируется из Редставителей довоенной буржуазии: отцы передают свое положение сыновьям и внукам. С точки зрения этого правящего буржуазного слоя единственным политически и человечески приемлемым кандидатом является г — н Маленков (буржуазное «поведение», политико — административный опыт, обретенный рядом с великим Сталиным; возраст, личный шарм). Но на деле этот кандидат выступает и как представитель коммунистов старого стиля в рамках партии (группа Молотова — Кагановича).
Поэтому существует риск того, что этот человек направит СССР на политику систематического экспорта коммунизма (в первую очередь, в страны Юго — Восточной Азии — через быстро индустриализирующийся Китай, рассматривая его и как приоритетный для русского экономического потенциала). Но эта политика имела бы своим следствием серьезное замедление роста жизненного уровня в СССР. Это неприемлемо для руководящего буржуазного слоя применительно к городскому населению (по крайней мере, пока речь идет о самом этом слое); это неприемлемо для Армии, когда речь идет о деревне.
В этих условиях советская буржуазия не могла и не должна была поддерживать г — на Маленкова и его сторонников в тот момент, когда глава Армии посчитал необходимым убрать его из советской политической и административной жизни и помог придать все внешние атрибуты власти (символизируемые так называемой «коммунистической» партией) единственному ее представителю — генеральному[69] секретарю КПСС Хрущеву.
Однако, как человеческий тип, эта явно не буржуазная личность (даже более пролетарская, чем крестьянская) была и останется неприемлемой для нынешнего правящего слоя. Поэтому от него можно ожидать сравнительно скорого свержения Хрущева или его более или менее отдаленной замены на политического руководителя буржуазного происхождения, но без склонности к экспорту коммунизма, либо квалифицированными представителями Армии (если и не буржуа, то хотя бы более крестьянами, чем пролетариями), вроде Жукова, опирающегося на Конева, Соколовского, Антонова. Второй из этих маршалов куда более популярен у младшего и среднего офицерства, чем первый.
Конечно, можно усомниться в обоснованности таких прогнозов. С одной стороны, пока не видно гражданского лица, которое было бы приемлемо для буржуазии и способно заменить Хрущева во главе коммунистической партии в нынешнем раскладе сил. С другой стороны, внешние и внутренние неудобства прямого захвата власти Армией таковы, что он выглядит крайне маловероятным; скорее, она предпочтет существующий порядок, когда контроль над государством осуществляется ею через традиционный аппарат коммунистической партии, а он должен внимательно относиться к нуждам крестьянства (политически представляемыми высшими военными) и заботиться о сохранении внешнего и внутреннего господства Красной Армии, предоставляя в ее распоряжение весь экономический потенциал страны.
