Им я смогу помочь, ладно. В сущности, я им уже помог, остались мелочи, объяснить, как жить так, чтобы никогда больше не подходить «к краю» своего существования. Но кто поможет нам, нашему миру, нашей цивилизации, откуда пришел я? — вот, что так сильно угнетало меня сейчас, в данный момент, и от чего я не стал летать в облаках вместе с Лирой, а остался сидеть на песке у озера.

Мы ведь тоже уже дошли до обрыва, а за ним нас ждет, как и Атлантиду, только один вариант — гибель. Мы все кичимся своими технологиями, исследуем глубины океанов, морей, земли, вышли в космос, побывали на луне. А у самих повсюду войны, бардак, экологические катастрофы. Залезли в биоинженерию, генетику. Клонируем и изменяем, что ни попадя. А познали ли мы, что такое доброта, любовь, взаимопомощь, щедрость, отвага, радость, ответственность, честность, порядочность? Познали ли мы свой внутренний мир, знакомы ли мы со своей душой, своим духом, знаем ли свою истинную суть, свое истинное существо, свое внутреннее Я?

В этом я уверен не был.

И это очень печально для меня, для нас, для нашего мира, планеты. Да, есть и у нас те немногие, к сожалению, немногие, кто только встает на путь познания себя, истинного себя, а не своего тела–механизма. Есть и те, кто уже вовсю идет по этому пути самопознания. Но таких людей в нашем мире еще меньше. Может быть, менее процента от всего человечества, может процент, может несколько процентов. Мне это неизвестно. Но я точно знаю, что их немного. Достаточно ли их для того, чтобы мы продолжали жить, чтобы мы смогли протянуть еще некоторое время и опомниться, наконец? Или же нас ждет смерть, гибель, что была уготована Атлантиде?

За всем этим я задумался, обхватив голову руками, и совсем не заметил, как стих веселый смех Лиры, парящей все это время в небе. Не заметил, как она подошла ко мне и тихо присела рядом, стараясь не отвлекать меня от анализа мыслей, текших в моем сознании.

Присев, она, оказывается, слушала и слушала мои размышления, все не прерывая меня и не пытаясь успокоить и ободрить.

Ведь она теперь тоже при желании могла узнавать мысли других людей, в том числе и мои. Я сам ее этому научил, все объяснил.

— Все это очень грустно, Виталий. Печально узнать, что и твоя цивилизация, твой мир тоже стоит на грани гибели, как было и у нас до твоего прихода, — с этими словами она положила свою руку мне на плечо. Я взглянул на Лиру, и ее лик расплылся в моих глазах. Виной всему были слезы, все появляющиеся и скатывающиеся по лицу.

Я снова молча уткнулся головой в свои руки, а песок, под моим лицом постепенно все больше увлажнялся.

Не знаю, что это со мной было. Минутная слабость или что еще, но я совсем не представлял, как еще можно было освободиться от той печали и тоски, что скопились у меня на сердце и в душе.

Спустя некоторое время, позволив мне выпустить вовне все то, что накопилось у меня внутри, Лира обхватила своими руками мою голову, и посмотрела, просто молча посмотрела в мои влажные глаза. Затем спокойно и мягко произнесла слова, которые нашли свое место в моем сердце, и запомнились на всю жизнь.

— Виталий, твой мир выживет. Вы очнетесь, поймете свои ошибки и изменитесь. Если в вашей цивилизации найдется хотя бы еще несколько десятков человек, таких же, как и ты, ваш мир уцелеет. Я знаю это. Ибо я увидела тебя, поняла, кто ты есть и на что способен, почувствовала ту силу, что раскрывается тебе.

Ты, и подобные тебе люди из вашего мира, спасете себя, свой мир, землю. Так, что у тебя будет еще много работы, потом. Знай, что не все так безнадежно, как ты полагаешь. И более не печалься. Этого совсем не стоит делать, — вроде бы она не повышала голос, не делала каких–либо акцентов на определенные фразы, и говорила в целом тихо, но все же чувствовалась некая добрая и могущественная сила в ее словах, будто Лира вещала устами многих и многих поколений правителей этого славного города — Атлантиды. Эти слова вселяли надежду, успокоение и умиротворение в меня, в мою душу, в мое сердце.

Я вроде как начал успокаиваться, и переключив внимание с мыслей, которые были сейчас в моем сознании, на себя в целом, почувствовал, что сильно устал. Становилось очевидным, что такие состояния и переживания сильно выматывают, но и без них было никак не обойтись, ведь они помогают обнаружить, что еще скрыто внутри, в душе, в сердце, и что еще необходимо выпустить наружу, и, в итоге, отпустить вовсе.

— Лира, я, наверное, посплю немного прямо здесь у озера. Чувствую, что сильно устал. Так, что если у тебя какие дела, можешь идти. Мне не хотелось бы тебя больше отвлекать. Если понадобишься, то я знаю, где тебя найти, или, по крайней мере, в любой момент смогу обратиться к тебе, послав свои мысли.

— Хорошо, я поняла тебя, но позволь мне побыть еще немного рядом с тобой, я не потревожу тебя. Позволь побыть рядом, хотя бы пока ты не уснешь. — попросила Лира, взглянув на меня таким взглядом, что, отказать ей было просто невозможно.

— Ну, что ж, хорошо. Будь по твоему. — ответил я ей, улегся на спину, заложив руки за голову, и некоторое время смотрел на переливающееся голубовато–фиолетовое сияние Духа, пока глаза не закрылись сами собой, и я не погрузился в сон.

Пробираясь через лес, я обходил пни, коряги, перешагивал через поваленные деревья. Где–то впереди послышался шум воды. Правда, он был очень тихим. Наверное, это был ручей или источник. Я решил пойти на этот звук и посмотреть, куда он меня приведет. Плеск воды все приближался, становясь отчетливей и громче. Наконец лес начал редеть, а впереди появился яркий свет. Что–то тут было не так. Для поляны в лесу, если это, конечно, была поляна, свет был слишком ярким. Создавалось впечатление, что он исходил от фар множества автомобилей, направленных прямо на меня, а не лился сверху, как обычно бывает в погожий солнечный день, который, собственно, и наблюдался в данный момент. Я сбавил темп, стал пробираться более осторожно, стараясь производить как можно меньше шума. Ручей был уже практически рядом.

Впереди располагались последние стволы деревьев. За ними, действительно, была небольшая поляна. Ее примерно посередине пересекал ручеек.

Почти сразу же я почувствовал уже знакомые ощущения тепла, начавшего разливаться по всему моему телу. Ситуация показалась мне знакомой, но я все никак не мог вспомнить, где и когда мне уже довелось испытывать эти ощущения.

Наконец, я совсем вышел из леса, обойдя последние редко стоящие деревья, и увидел его….

Это был все тот же древний атлантиец, которого я уже раньше встречал, во сне, перед тем, как мы с Максом и Лирой занялись исследованием комнат–хранилищ в старых развалинах дома знаний.

На этот раз он появился в образе молодого парня, а не старика, как раньше, но я почему–то был твердо уверен, что это был все тот же атлантиец. Его тело, как и тогда, состояло из света и излучало его в пространство вокруг.

Выйдя на поляну, я увидел его разглядывающим ручей. Затем он повернулся ко мне, и улыбка засияла на его лице.

— Я ждал тебя, Виталий, — почти сразу же в моем сознании с необыкновенной силой и добротой отозвались его мысли. Как и всегда он использовал телепатию для общения.

— Ждал меня? Что–нибудь случилось? — только и смог я подумать в ответ. Во мне быстро нарастало удивление. Неужели опять что произошло или должно было случиться вскоре.

— О нет, нет, не переживай, все хорошо. Ты все поправил и более ничего не случится, — успокоил меня атлантиец.

— Я пришел напомнить тебе об истинной сути, о душе, как ты тогда сказал мне. Для тебя теперь тоже настало время увидеть свою душу, самого себя, истинного себя. Подойди же и посмотри. — его мысли прозвучали тверже, но были по–прежнему очень добрыми.

Я подошел к ручью, слегка наклонился…, и обомлел…, увидев нечто. Это действительно было НЕЧТО. Из ручья на меня смотрело существо света, такое же, каким был и древний атлантиец. Но теперь это был я. Лицо было мое: глаза, рот, нос, уши — все. Да и по законам физики эта суть была мной, так как отражение в ручье располагалось прямо напротив меня. Отражение же атлантийца находилось сбоку, слева от меня, где он и стоял на траве перед ручьем. Так что сомнений не оставалось, этим существом света был я.