Пилот убрал газ, маленький “физелер-шторьх” послушно скользнул к земле, пронесся над соснами, столпившимися на гребне желтого песчаного обрыва, и побежал по взлетно-посадочной полосе. В конце полосы возникла фигура человека с флажками в руках. Повинуясь его сигналам, самолет взял в сторону и вскоре скрылся под маскировочными сетями просторного капонира. Мотор выключили. Наступила тишина.

— Когда будем возвращаться, обергруппенфюрер[1]? — спросил пилот, стаскивая с головы шлем.

Герман Фегелейн взглянул на часы. Было одиннадцать утра. До начала совещания у Гитлера времени достаточно, чтобы доехать до места и успеть перекусить.

По-спортивному легко Фегелейн спрыгнул на землю, взял поданные ему фуражку и плащ:

— В Берлин возвращаемся сегодня. Поэтому сразу же заправить самолет. Потом нажраться самому. У вас в запасе полдня. Можете как следует погреть задницу на солнцепеке.

Пилот усмехнулся. Шеф не скупился на крепкие выражения, но надо ли удивляться его лексикону. Обергруппенфюрер Фегелейн выбился в люди из самых низов. В молодости выносил навоз из конюшен, чистил лошадей для жокеев и лишь спустя годы получил право самому сесть в седло, чтобы в цветном камзоле под рев трибун ипподрома скакать к полосатому финишному столбу…

В воздухе возник рокот. К аэродрому шел еще один самолет.

— Машина командующего армией резерва, — сказал пилот, разглядев опознавательные знаки снижающегося транспортного “юнкерса”.

Совершив посадку, самолет зарулил в соседний капонир. Из кабины вышли двое. Один был стройный оберст[2] с овальной нашлепкой на глазу. Правая рука оберста, безжизненно согнутая в локте, пряталась в черной перчатке. Приветствуя Фегелейна, он поднес к козырьку фуражки здоровую руку, и тогда стало видно, что на ней недостает двух пальцев.

Оберст — Кляус Шенк фон Штауффенберг — был кадровый военный, проделавший в войсках фельдмаршала Роммеля весь его африканский поход. Там же, в Африке, фон Штауффенберг лишился глаза и получил другие свои увечья. Однако, став инвалидом, он не покинул службу в вермахте. Пресса третьего рейха раструбила об этом решении ветерана. Имя его стало известно каждому немцу. Ко дню описываемых событий фон Штауффенберг получил повышение и занимал весьма ответственный пост начальника штаба армии резерва.

На уставное армейское приветствие оберста Герман Фегелейн ответил “приветствием Гитлера”, выполнив его подчеркнуто небрежно. Популярность фон Штауффенберга раздражала высокопоставленного эсэсовского функционера.

— Такая жара! — он снял фуражку, вытер платком влажный лоб. — Но почему вы один, оберст? Где Фромм?

Назвав командующего армией резерва генерала от инфантерии Фромма просто так, по фамилии, Фегелейн как бы подчеркивал свое видное место на иерархической лестнице рейха, где он, представитель штаба Гиммлера в главной квартире Гитлера, занимал ту же ступеньку, что и титулованный шеф оберста фон Штауффенберга.

Собеседник все понял.

— Генерал нездоров, — сухо ответил он. — Доклад поручен мне.

— Ну что же, вам так вам. Лишь бы было о чем доложить рейхсфюреру[3].

— Да, он должен присутствовать на совещании. Я знаю, что его вызывал фюрер. А ваш шеф не приедет?

— Болеть могут не только армейские генералы. Вчера рейхсфюрер вызвал меня: “Фегелейн, что-то я занемог. Летите в “Вольфшанце”[4]. Фюрер будет оповещен”. Ага, вот и мой автомобиль!

Оберст молча глядел, как Фегелейн усаживается в просторный “мерседес”, принадлежащий службе безопасности в ставке Гитлера. Машина отъехала, и он в сердцах топнул ногой:

— Гиммлера снова не будет!

— Не догадался ли он? — пробормотал адъютант лейтенант фон Гофтен.

Фон Штауффенберг не ответил.

Подъехал заблаговременно вызванный автомобиль. Оберст уселся на задний диван. Адъютант занял место рядом с шофером, спросил разрешения закурить и вытащил сигареты. Все это время он не выпускал из рук большой и, видимо, тяжелый портфель желтой свиной кожи. Сейчас портфель мешал зажечь спичку.

— Дайте!

Оберст взял у адъютанта портфель, привычно отщелкнул замки. Трехпалая кисть фон Штауффенберга скользнула под папки с деловыми бумагами и уткнулась в массивный округлый предмет на самом дне портфеля. То была бомба большой разрушительной силы. В двенадцать часов тридцать минут, когда начнется совещание верховного командования вермахта, этой бомбой предстояло убить Гитлера и его ближайших коллег — в первую очередь Гиммлера и Геринга.

Девять дней назад, одиннадцатого июля 1944 года, фон Штауффенберг, так же как и сегодня, с миной в портфеле явился к Гитлеру в его баварскую резиденцию Берхтесгаден. Пронести адскую машину в апартаменты фюрера, на пути к которым каждый посетитель едва ли не ощупывался, — само по себе было труднейшей операцией. Фон Штауффенберг сумел преодолеть все препятствия. Однако, оказавшись в зале, на заседании, которое вел Гитлер, на акцию не решился. Отсутствовали Геринг и Гиммлер. А оберст обязательно хотел покончить с этими тремя одновременно.

В тот день он унес неиспользованный снаряд, утешая себя мыслью, что в следующий раз ему повезет больше.

Теперь выяснилось, что Гиммлера на совещании снова не будет.

Как поступить? Опять отложить акцию? Но тогда надо освободиться от мины, пока автомобиль не въехал в особую зону охраны ставки.

Адъютант будто прочитал мысли шефа. Обернувшись, зашептал:

— Нет Гиммлера, зато на месте Герман Геринг!

— Откуда сведения?

Кивком адъютант показал на шофера:

— Водитель видел Геринга утром. Он прогуливался неподалеку от бункера фюрера.

Вздохнув, фон Штауффенберг откинулся на спинку дивана, закрыл здоровый глаз. Мысленно он проигрывал все то, что в ближайший час произойдет в ставке Гитлера, именуемой “Вольфшанце”.

Итак, “Вольфшанце”.

Обращаясь к истории создания этого подземного города в Восточной Пруссии, следует назвать имя Альберта Шпеера. В двадцатых годах берлинский архитектор Шпеер поручал копировать чертежи построек своему дружку чертежнику Адольфу Гитлеру, благодаря чему последний мог сводить концы с концами.

Через несколько лет роли переменились: в начале тридцатых годов Альберт Шпеер получил выгодный заказ на модернизацию “коричневого дома” НСДАП. Контракт был подписан фюрером нацистов Адольфом Гитлером. А с 1933 года, когда нацисты пришли к власти в стране, в мастерскую архитектора Шпеера контракты посыпались как из рога изобилия. И самым выгодным был заказ на возведение в центре столицы здания новой имперской канцелярии. Строительство ее было в стадии завершения, когда Шпеера вызвали к Гитлеру. Фюрер подвел архитектора к висящей на стене большой карте Восточной Пруссии, нашел город Растенбург и ткнул в него пальцем:

— Вокруг девственные леса и множество озер.

— Мазурские озера и болота, — уточнил Геринг, тоже присутствовавший при разговоре. — Многие болота непроходимы.

Зодчему подробно рассказали, какой мыслится новая ставка фюрера на востоке страны, для каких целей предназначается…

Пока возглавляемая Шпеером группа архитекторов готовила проект новой подземной квартиры Гитлера, зашифрованной как мыловаренная фабрика, с намеченных под зону ставки земель сгоняли население. Затем конвои дивизии СС “Мертвая голова” доставили в окрестности Растенбурга первые партии лагерников-антифашистов. Со всех концов страны потянулись на строительство эшелоны с цементом, лесом, мрамором, металлом, позже — с машинами, механизмами и мебелью для подземного города.