Она сидела на полу бледная, как статуя, и такая же неподвижная. Рыжие волосы тяжелым водопадом спускались вдоль ее идеально прямой спины. Плечи были расправлены, руки сложены на коленях, ноги поджаты под себя — она могла сидеть так часами без единой жалобы или неловкого движения в медленно затекающих конечностях. Даже когда становилась особенно тяжело. Некоторые вещи просто невозможны.

Она молчала и смотрела вниз. Она не склонила голову — опущен был только взгляд темно-зеленых глаз. В этом доме, в этом маленьком мире, который каждый раз становился всей ее вселенной и за границами которого реальность превращалась в пустоту, ей запрещено было поднимать глаза. До тех пока ей не прикажут обратного.

По всему ее телу были шрамы. Крохотные и большие, как трещины на поверхности мрамора, которые превращали безлико-совершенный камень в нечто по-настоящему красивое и интересное. В нечто, у чего есть история.

На ее шее был ошейник. Полоска черной кожи с заклепками и стальным кольцом, за который так удобно было цеплять поводок, тянуть и вести в ее личную Страну Чудес.

Ее мир… Он был темным и холодным. Холодный свет из огромных окон, холодные прикосновения жесткого металла и мертвого дерева к озябшей коже. Холодное отношение, холодные приказы. Ее маленький огромный мир был царством льда и стали, в котором нежность и мягкость не выживали. В окружение его совершенства она виделась одновременно маленькой уродливой чужеродной искоркой и идеальной незаменимой деталью. Она была его гостьей и в тоже время тем элементом, который его порождал. Она была его, сердцем и душой.

И он это знал.

Несмотря на всю свою внешнюю отстраненность и безжизненность, его шаги всякий раз отдавались в ее сердце тяжелым гулом. Когда он подходил к ней, она замирала и на короткий миг переставала дышать. Он, черный и белый, огненный и холодный. Такой же мраморно-белый, как и она. Такой же прекрасный в своем несовершенстве, как и она. С той лишь разницей, что здесь и сейчас она была никем, а он — всем.

Он остановился напротив нее. Высокий и статный. Закатанные до локтя рукава, черные брюки, черная кожа блестящих ботинок… Черные перчатки и стек в руках. Один только их вид был способен заставить ее сердце биться быстрее и пролить на белизну кожи ярко-розовую краску. Они манили ее, она жаждала их. Она вовсе не хотела до них дотронуться, но отчаянно желала, чтобы ими прикоснулись к ней. И знала, что ее тайное желание не исполнится, пока она не заслужит. А для этого нужно постараться. Для него.

— Зачем ты здесь?

Вопрос с подвохом, но она ответила без заминок.

— Чтобы служить вам, мой Господин.

Да, ответ был правильный. И, может быть, в любой другой раз достаточный, но только не сегодня.

— И как далеко ты готова зайти в своем служении мне?

Казалось бы, тоже ничего сложного.

— Так далеко, как вы того захотите, мой Господин.

— Независимо от того, хочется тебе или нет?

— Да, мой Господин.

Последующая пауза дала ясно понять, что она допустила ошибку, которую, увы, слишком поздно осознала. Она прекрасно знала, что с ней сделают за ее провинность, но вовсе не ясно возникшее перед глазами будущее посеяло в ее сердце страх, а сам факт, что она оступилась перед тем, кто бы для нее богом. И его молчание для ее ушей звучало, как скрип ногтей по стеклу.

— Ты ведь понимаешь свою ошибку?

— Да, мой Господин.

— Распиши.

— Чего бы вы ни захотели, мой Господин, я обязана не забывать о своем благе. Как бы ни была безгранична моя преданность вам. Неважно, чего я хочу, но важно то, чего я не хочу.

Маленькая подачка — его одобрительная улыбка. Но даже ее она не могла увидеть, потому что вне зависимости от правил ей было стыдно поднимать на него глаза.

— Хорошо. Но ты знаешь, я обычно не делаю поблажек. Ты понимаешь, что это значит?

— Да, мой Господин.

И как обычно, когда ситуация принимала подобный оборот, он не спешил. Он медлил, позволяя ей считать про себя падающие с оглушающим звоном секунды и запрещать себе гадать, что именно ее ждет. В любом случае она получит по заслугам, а догадки лишь разрушают камень, позволяя страху проникать наружу из разрастающихся трещин.

Она терпела, ждала и была готова принять все. Но за миг до того, как его ладонь в звонкой пощечине коснулась ее щеки, чуть не сшибив на пол и надолго оставив алеющий болезненный след на ее лице, она все-таки крепко зажмурила глаза.

Ава с трудом подавила зевок и, посмотрев на свое отражение в зеркальной стене лифта, поправила выбившуюся из прически медно-рыжую прядь. Глубоко вдохнула, закрыв глаза, и изо всех сил попыталась наконец-то проснуться окончательно.

На самом деле Ава Хейз очень любила свою работу. А вот вставать по будильнику, ходить в офис, где по ее меркам было слишком много людей, и, самое ужасное, общаться с этими самыми людьми, ее раздражало. К счастью, страсть к собственному делу и возможность прятаться от офисной рутины на стройке все-таки перевешивали, а от всего остального можно было отгородиться и перетерпеть. Так Ава и поступала изо дня в день, много лет, привыкнув ко всему настолько, что ей было вполне комфортно и спокойно даже в собственном раздражении.

Лифт почти неощутимо остановился, и зеркальные двери разъехались в стороны. Поправив сумку на плече, Ава привычной дорогой отправилась в сторону своего офиса. «Форд и партнеры».

Строительная компания "Форд и партнеры" занималась возведением и реконструкцией зданий уже почти три десятилетия. Ее нельзя было назвать крупной конторой, но и к мелким предприятиям она тоже не относилась. За время своего существования она успела заработать себе хорошую репутацию и базу верных клиентов, чьи рекомендации подчас работали лучше, чем любая другая реклама. В свои двадцать семь лет Ава Хейз числилась в стенах "Форд и партнеры" одним из ведущих специалистов, что в условиях безумной и жесткой конкуренции среди архитекторов Чикаго для ее возраста было весьма достойным достижением. Даже учитывая то, что карьеру она начала строить еще в студенческие годы. Не то чтобы Ава была ярой и идейной карьеристкой, а вот независимость ценила высоко. Правда, не во всех сферах своей жизни…

Откуда-то сбоку, из глубин офисных коридоров, навстречу Аве вышла невысокая чернокожая девушка с солнечной улыбкой на миловидном лице. Выглядела она как иллюстрация идеального офисного работника: выпрямленные и безупречно уложенные шелковые локоны, дорогой и элегантный темный костюм, дополненный жемчужно-белой блузкой и черными туфлями на высоком каблуке, и ниточка жемчуга на изящной шее. На ее фоне Ава в своих ботинках, прямых черных брюках с дубовым мужским ремнем, заправленной за пояс белой рубашке и кожаной куртке смотрелась намного грубее, жестче и брутальнее, чем была на самом деле. Хотя ни Аву, ни ее подругу подобный диссонанс никогда не волновал.

— Привет, рыжик! — бодро поздоровалась Ребекка, поравнявшись с Хейз. — Что, выходные выдались бурными?