Задумавшись, Аракчеев и не заметил, как Гурьев продолжил.

— Помимо предложения о сокращении расходов на производства пороха и других военных припасов, мы подготовили проект увеличения части налогов, в частности на соль, питейные и окладные сборы. Кроме того мы планируем дальнейшее увеличение стоимости гербовой бумаги. Бумаги у вас на столе, ваше Величество.

Император Александр взял лежащие перед ним бумаги и погрузился в чтение. По этим планам выходило, что даже с уменьшением военного производства дефицит всё равно составлял порядка пятидесяти миллионов.

— Это не всё, — продолжил Гурьев, — для покрытия оставшихся издержек предполагается выпуск краткосрочных, на пять лет, облигаций с размером дохода в шесть процентов плюс один процент грация. Это не только покроет всё еще имеющуюся разницу, но и принесёт доход в пятьдесят миллионов.

— Дмитрий Алексеевич, голубчик, потрудитесь рассказать подробнее о выпуске облигаций, — спросил председателей совета министров Салтыков, — цифра уж больно благостная.

— Видите ли, Николай Иванович, — сказал Гурьев, — вступая в должность министра, я и от государя, и от вас, получил карт-бланш на приведение в порядок финансов и поиск дополнительных источников дохода. Я их нашёл.

— И что же это за источники, кто готов кредитовать империю на такую большую сумму? — это был уже Аракчеев.

— У меня есть предложения о покупке государственных облигаций от нескольких банковских домов Европы. Как континентальных, так и британских. Предложения эти хоть и сопровождаются некоторыми условиями, но вполне конкретны и выгодны.

"Воистину простота хуже воровства" — подумал Аракчеев, — "этого дурака купили с потрохами, а он не понимает и сейчас тут соловьем разливается. Надо спросить у него кое-что".

— Я правильно понимаю, что одним из этих условий как раз и является сокращение расходов на производство военных припасов?

— Всё верно, господин генерал, вы правы. Эти признано чрезмерным, даже воюя с Наполеоном, казна не несла таких убытков. А сейчас у нас мир.

— Мне всё понятно, спасибо, — сказал император. Господа, — обратился он к собравшимся, — оставьте меня с Алексеем Андреевичем.

Дождавшись пока он останется наедине со своим фаворитом, Александр спросил:

— И какое у тебя соображение насчёт Гурьева и его прожекта?

— Он дурак, ваше Величество. Дурак, которого купили и он не придумал ничего лучшего кроме как в лоб об этом сказать. Облигации, о которых он говорит, наверняка купят Ротшильды и прочие банкиры, связанные с британским и французским дворами. Ни те, ни другие не являются нашими друзьями.

— И сократить военные расходы они требуют, потому что это выгодно и французам с англичанами, — продолжил Александр.

— Я тоже так думаю. Гурьева надо арестовать.

— А не ты ли сам говорил, что кандидатуры лучше него сейчас просто нет.

— Я, ваше Величество, это была ошибка.

— Хорошо, раз это была твоя ошибка, то тебе её и исправлять. Арестуй Гурьева и мне нужен новый министр финансов. Сроку тебе неделя.

— Возможно, мне не нужна эта неделя, ваше Величество.

— У тебя есть кандидатура?

— Да, Канкрин, его сочинения по экономике показались мне здравыми.

— Очередной немец, нашим патриотам это не понравится, — усмехнулся Александр, — особенно Ермолову.

— С Барклаем они нашли общий язык, а Егор Францевич, если станет министром финансов армию, покинет и одним немцем среди генералов станет меньше.

— Хорошо, с этим решено. Но что делать с бюджетом, совершенно не понятно.

— Маркиз де Кампо Аллегри прибыл вчера, — как будто невпопад сказал Аракчеев.

— Да, я знаю. Чёртовы калифорнийцы, если бы не они расходов было бы меньше, — невесело усмехнулся император.

— Без них нас сомнут. Да и золота от них мы получили больше чем на сто миллионов.

— Да, что верно, то верно…

Спустя четверть часа господин Гурьев был арестован, а наследующий день Егор Францевич Канкрин был представлен кабинету в качестве исполняющего обязанности министра финансов.

Первую встречу в этом, новом для себя качестве, он провёл с с маркизом де Кампо Аллегри. И встреча эта была посвящена предложениям президента Гамильтона по поводу бюджета Российской Империи на следующий год.

— Тысяча шестьсот килограммов золота, которые были мной доставлены из Калифорнии являются последними, которые Республика передаёт на текущих условиях, — начал министр иностранных дел Калифорнии, когда взял слово, — президент Гамильтон считает что дальнейшая безвозмездная помощь не возможна. Вместе с тем, я еще вчера, как только мне сообщили о назначении господина Канкрина, я передал ему предложения господина президента.

— Если позволите, ваше Величество, — обратился новый министр финансов к Александру, я озвучу эти предложения.

— Слушаю вас, генерал, — ответил император.

— Суть предложений такова, что Калифорнийская республика предлагает комплексную программу кредитования. Она состоит из двух частей. Первая часть состоит в том, что вооружение, военные припасы и оборудование необходимое для военной промышленности и перевооружения армии, поставляемые Калифорнией, поставляются по специальной схеме. Президент Гамильтон назвал эту схему Ленд-лизом.

— Потрудитесь разъяснить, господин министр, — сказал Аракчеев.

— Президент Гамильтон, как и все присутствующие исходит из того что война с Бонапартом неизбежна, это не секрет. Суть Ленд-лиза состоит в том что переданное в рамках ленд-лиза имущество, оставшееся после окончания войны и пригодное для гражданских целей, будет оплачено полностью или частично на основе предоставленных Калифорнией долгосрочных беспроцентных займов. Займы эти предполагаются на срок пятьдесят лет, с отсрочкой начала платежей в пять лет после окончания войны.

Услышав это все и император, Аракчеев с Салтыковым потрясенно замолчали. Егор Францевич Канкрин их хорошо понимал.

Озвученные им предложения калифорнийского президента были немыслимы с точки зрения современных экономических теорий, стоимость калифорнийской помощи оценивалась в десятки миллионов и в течении следующих двух лет поставки обещали стать регулярными.

Но это было еще не всё:

— Кроме того, есть и вторая часть. Она касается подготовленных предыдущим министром Гурьевом предложений о выпуске государственных облигаций. Маркиз де Кампо Аллегри предложил мне, чтобы Калифорнийская республика выступила единственным покупателем этих облигаций. Но на других, отличных от первоначальных условиях.

— И какие условия? — спросил Салтыков.

— Выпуск облигация должен быть не разовым а постоянным в течении следующих десяти лет, на сумму сто миллионов рублей ежегодно. Как и в случае с Ленд-лизом предлагается отсрочка платежей, пять лет с момента покупки облигаций. Срок и проценты также предлагаются другие. Пятьдесят лет и три процента готовых.

— Это всё? — Салтыков не верил своим ушам. Предложенные условия были слишком хороши, чтобы быть правдой.

— Нет. Для обслуживания кредитов предлагается открытие специально Русско-Калифорнийского Банка. Кроме того есть и политические требования. Российская Империя должна обязаться заключить военный союз с Калифорнией на весь срок кредитования и предоставить для калифорнийских купцов право беспошлинной торговли на всей территории, включая возможные территориальные приобретения в будущем.

Господин Канкрин был хорошим экономистом и понимал что это самое главное. Калифорнийская промышленность, несмотря на кажущуюся ничтожность этого государства, по потенциалу на порядок превосходила Российскую. Когда война с Наполеоном закончится, рынок империи может быть буквально захвачен товарами из-за океана. Даже не смотря на издержки, на доставку эти товары будут дешевле, чем местные, и в их отношении нужно будет вести протекционистскую политику. Но по условиям договора это будет невозможно.