— Позвольте с вами не согласиться. Не думаю что у ваших людей есть такие связи в Европе как у меня. Да и даже если кто-то из ваших приближённых и организует этот банк, то всё равно он будет ассоциироваться с вами. А я хоть и вынужден был покинуть Португалию, но в нужных нам кругах по-прежнему известен, мои клиенты как в Британии, так и на континенте никуда не делись.

— Континентальная Европа сейчас практически вся под Наполеоном. Или вы считаете что это не препятствие?

— О нет, это проблема, и еще какая. Но думаю, всё это временно. Французы начнут губительную для себя войну на востоке и на этом их гегемония закончится, вернее может закончиться, — поправился он.

— Вы думаете?

— Конечно. То, что вы помогаете русским подготовиться к войне ни для кого не секрет. А что такое ваша артиллерия я знаю. То, что случилось с армией Морелоса, я видел собственными глазами. Вряд ли французы понимают, что их ждёт в России.

— Хорошо, мне понятно то, о чём вы говорите. У меня будет ряд условий, только выполнив которые ваше предприятие станет возможным.

— Я внимательно вас слушаю, господин президент.

— Первое, вашим секретарем, и работниками нового банка станут мои люди. Я не собираюсь допустить ситуацию. в которой у вас появится хоть малая толика независимости. Я был министром финансов США и очень хорошо понимаю, к чему может всё может привести. Или будет жесткий контроль или вашего банка не будет.

— Согласен, господин президент, — Сориано дал ответ практически сразу, наверняка он предполагал что это условие будет поставлено.

— Хорошо, второе. Банк и страховая компания сразу становятся акционерными обществами. Участия государственного банка Калифорнии в нем не будет, но вот частные лица, граждане республики смогут купить акции этого общества. Их деньги и составят первоначальный капитал. Участие в делах компании и прибыль будет пропорциональна долям акционеров

— Вы позволите узнать, кто будут этими акционерами?

— Вы задали правильный вопрос, думаю, что ответ вы и сами знаете.

— Простите, господин президент, это называется непотизм, коррупция.

— Такова жизнь сеньор, без меня у вас всё равно ничего не получится, так зачем противиться очевидному.

— Ваша взяла, я согласен, — настроение у Сориано ухудшилось, но тут уж ничего не поделаешь.

— Не расстраивайтесь, хоть ваш голос и не будет решающим, у меня и остальных будущих акционеров значительно больше денег чем ваши двести тысяч, но председателем совета акционеров будете вы.

— Я буду ширмой в собственном банке?

— Нет, отчего же? Вы будете руководить делами, просто отчёт держать будете передо мной и остальными акционерами, в число которых войдут и мои сыновья. Один из которых со временем получит мою долю в бизнесе и станет основным акционером.

— То есть от меня вам будет нужно только имя и связи?

— Совершенно верно. Но и на счёт имени и связей еще надо выяснить, может быть вы простая пустышка распушающая передо мной перья. Поэтому окончательное решение будет принято, только когда я наведу о вас справки в Европе. Так что подготовьте как можно более подробные записи о ваших клиентах в старом Свете. Мои агенты проработают эти записи, и если всё подтвердится, мы ударим по рукам. Идёт?

— Чувствую, что я еще пожалею о своих словах, но да, я согласен.

— Отлично сеньор Сориано. И к чему ваш пессимизм? Думаю, у нас всё получится. Полгода, максимум год и мы начнём работу над вашим банком. А вы пока подумаете над тем, как будет работать будущая Калифорнийская Биржа. У меня на неё большие планы, золото это не всё, я хочу чтобы под контролем Калифорнии были и активы в Европе.

— Да, господин президент, я займусь этим.

Вот и хорошо. Возможно, что этот разговор был частью подготовки к послевоенному переустройству Европы. Когда дым сражений окончательно рассеется, начнётся намного более серьезная война, финансово-экономическая. И в этой войне у меня будет два мощных инструмента, государственная кредитная программа Калифорнии и банковско-инвестиционная компания "Сориано и партнёры"

Если этот сефард не врёт, и он действительно влиятельное лицо в европейском бизнесе, то через него я зайду туда, куда по-другому не попасть. А потом, когда "Сориано и партнёры" станут главным частным банком в мире, отец-основатель компании может отойти от дел — просто на пенсию, или в уютную камеру Алькатраса, не думаю что он будет всё время белым и пушистым.

Секретарём Сориано пусть станет Стефан Милкович, этот серб доказал свою личную преданность мне, да и с моими сыновьями он в отличных отношениях, все они считают его своим лучшим другом.

А вот со спец. службами надо что-то делать. Это не правильно, что какой-то беженец из Мексики с ходу узнаёт о моих переговорах с русскими. Хорошо хоть я получил этот щелчок по носу сейчас и от него, а не тогда когда от секретности будет зависеть намного больше.

Надо будет поговорить с отцом Кончиты, интересно с чего он разоткровенничался и этим Сориано. Должны же быть у него причины.

— Мистер Гамильтон, зачем вам вообще понадобилась в России сводная бригада союзных нам индейцев. На самом деле, они ничем не лучше ни калифорнийских регулярных частей, ни, я на это надеюсь, русских.

— Хороший вопрос, сеньор де Карраско. С военной точки зрения они нам, действительно не очень-то и нужны. Как и мексиканцы, на самом деле, их легкая пехота вообще будет, чуть ли не худшей с обеих сторон конфликта. Но это вопрос политический. Для будущего Калифорнии и её союзников важно чтобы мы как можно чаще помогали друг другу по-настоящему. Поэтому индейцы отправятся в Россию, а мы, если они попросят, не раздумывая, придём им на помощь здесь.

— Даже команчи? Я знаю ваше отношение к индейцам, вы считаете их такими же людьми как мы, но уж команчи-то, точно дикари.

— Родриго, олони, когда мы прибыли в Калифорнию были такими же, если не худшими дикарями, единственное отличие что они были христианами. Правда многие из них христиане только по названию, ты наверняка сам видел что у того же Билли рядом с крестом на цепочке висят обереги. Да и генерал Текумсе тоже не отличается ревностью в истинной вере. Он и католиком стал, чтобы жениться на матери моего сына.

— Вы думаете, что и команчи со временем станут такими же как олони?

— Я в этом уверен.

Наш разговор с де Карраско не случаен. Дело в том, что весь списочный состав нашей "туземной бригады" собрался в большом тренировочном лагере возле Лос-Анджелеса. В этом качестве весь следующий год будет выступать бывший лагерь мексиканских беженцев, тот самый, где я провёл, пожалуй, худший месяц в моей жизни.

Тысяча отобранных их вождями семинолов, шауни и команчей будут учиться цивилизованно убивать своих ближних, постигать военную науку под руководством моих лучших инструкторов: Билли Игла, Джонни Фиста и полковника Есикавы с его офицерами.

Японцы вообще принимают самое деятельное участие в подготовке не только этой бригады, но и других. И в качестве инструкторов, и в качестве условного противника на учениях.

Кроме того что я сказал де Карраско команчи мне интересны еще по одной причине. Хоть их и уделали японцы, но всё равно они одни из лучших специалистов по ведению войны ночью. Если всё пойдёт гладко, то эта бригада станет одной из первых которую, я отправлю в Россию. Это нужно для того чтобы команчи успели ознакомиться с театром боевых действий.

Совсем скоро к нам прибудет и бригада мексиканской легкой пехоты. Усилия Семена Игнатова не прошли даром, она уже практически сформирована, а обучать ей будем уже мы.

Всего я планирую отправить за океан восемнадцати тысячный экспедиционный корпус. Из них двенадцать тысяч будут наши, а шесть союзники.

При условии насыщенности наших пехотных полков артиллерией и активном применении дирижаблей для разведки это очень большая сила. Думаю, что мы сможем серьезно повлиять на ход боевых действий.