Утром пришёл ответ. Сообщалось, что аресты произведены, но при проведении обысков ни у Курносой, ни у «бондаря» ничего предосудительного не найдено. Вся операция повисла на волоске: тайник с бомбами так и остался необнаруженным, а они могли быть взорваны в любой момент и где угодно. Вот тогда-то и вспомнили о Трефе. Заварзин включил собаку-сыщика и его проводника в специальную группу, которую возглавил ротмистр Курдюмов. Кроме того, в группу вошли два опытных агента. В этой командировке в Брянск Треф превзошёл самого себя.
Начав обследование дома «бондаря», Треф, нигде не задерживаясь, походил по комнатам и сел. Дмитриеву стало ясно, что никаких тайников в доме пёс не нашёл. Его вывели во двор, но и там картина повторилась. Оставалось поискать ещё в большом огороде. Привезли из участ-ка жену Малива и дали собаке её обнюхать. После этого дело вроде бы пошло веселее: Треф побежал в огород, куда Дмитриев никого не пускал, чтобы не путать следы. Пробегав более часу по всему огороду, обнюхав едва ли не все растения, Треф, так нигде и не задержавшись, опять сел. Что делать теперь, было совершенно не понятно! Дмитриев уже понял, что случилось: супруга Малива каждый день работала в огороде и пёс просто бегал по её следам.
В этот момент к месту событий прибыл Теленов, уже вышедший из обличья дезертира, шляющегося по подозрительным брянским трактирам. Когда жена Малива увидела его, она разразилась по его адресу ужасной бранью и попыталась ударить филёра, после чего её увели. Узнав в чем дело, Теленов сказал Курдюмову, руководившему розыском в Брянске: «Господин ротмистр, в последний раз Малива пришёл в трактир с руками чистыми, но под ногтями у него была „траурная каёмка“, не иначе, шельма, в земле рылся! Вы распорядились бы, чтоб его самого привезли. Может, у собачки дело бойчее пойдёт?!» Ухватившись за этот шанс, ротмистр распорядился привезти из тюрьмы «бондаря», и когда его доставили, история повторилась снова: Треф обнюхал Маливу и побежал в огород. Там побегав вдоль забора… снова вернулся и сел возле Дмитриева! Но понимая, что сейчас все зависит от него и Трефа, Дмитриев снова повёл собаку в дом и заставил заново обнюхать все вещи хозяев, затем снова повёл его на улицу. И тут свершилось! Треф, видимо, «зацепился» наконец за какой-то едва ощутимый запашок и пошёл за ним, пошёл… Вот он снова побежал вдоль забора… Повернул обратно… Покрутился на одном месте… залаял и начал рыть лапами землю. Курдюмов хотел было сунуться в огород, посмотреть, что там происходит, но Треф, грозно рявкнув, едва не бросился на него. «Нельзя, нельзя, господин ротмистр! — закричал на офицера Дмитриев и, уже как бы извиняясь, пояснил мягче: — Он же работает». Издалека ротмистр распорядился отвести в сторону собаку, а когда Дмитриев выполнил команду, в дело вступили городовые с лопатами. Люди выкопали довольно глубокую яму, прежде чем нашли то, что учуяла под землёй собака. Это был смолёный бочонок, в котором был запас взрывчатки для нескольких бомб, крупная дробь «для начинки», пробирки для кислотных детонаторов, корпуса для бомб. Кроме того, свёрток, завёрнутый в синий платок, тот самый, который передала в трактире Курносая. В нем обнаружили 200 экземпляров журнала анархистов «Буревестник». На самом дне бочонка нашли свёрток с документами и фотографиями. На одной из них был изображён Малива в матросской форме, рядом с ним стояла женщина, в которой можно было узнать его жену. На фотографии была надпись: «Владивосток. Фотография „Экспресс“. В том же свёртке лежали паспорта и другие бумаги, выписанные на имена Купченко и Шестовой.
Как оказалось, «бондарь Малива» был членом банды Филиппова, беглым матросом Купченко. Дезертировав с военного корабля, он стал уголовником и при попытке ограбления церкви убил священника. На этом и «засыпался». Сидя во владивостокской тюрьме, он не стал дожидаться, когда его повесят, сбежал и примкнул к бандитам Филиппова. Шестова, его сожительница, а не жена, была известная во Владивостоке воровка. Курносая, действительно оказалась Таней, сожительницей Филиппова, в полиции Брянска она была зарегистрирована как проститутка.
Обыск в её доме делали тоже с Трефом. Пёс облазил весь дом, чердак, сараи и не нашёл ничего. Тогда был обследован подвал, и там, возле здоровенной лохани с замоченным грязным бельём, Треф залаял. Лохань едва сдвинули с места двое городовых, под нею обнаружился люк, ведший в тайник, в котором нашли много краденого, в том числе и вещи, взятые грабителями во время налёта в калужской губернии, когда были убиты трое обитателей усадьбы.
Этот розыск в Брянске позволил потом обнаружить по всей России несколько законспирированных групп террора, арестовать руководителей «безмотивников». Всего по делу было арестовано 35 человек, в разных местах изъяли много оружия, взрывчатки, готовых бомб. Одному только Богу известно, сколько человеческих жизней спасла собака Треф, найдя в Брянске закопанный бочонок с запасами террористов.
Всех «безмотивников» судили, и они получили большие сроки каторжных работ. Филиппову, на совести которого, как выяснило следствие, вместе с казнёнными им на «Потёмкине» офицерами было в общей сложности одиннадцать трупов, но за помощь следствию, как и было ему обещано, жизнь этому монстру сохранили. На суде его приговорили к бессрочной каторге. После революции, в почётном звании «жертвы царизма», Филиппов вернулся с каторги в Брянск, где стал… председателем брянской ЧК!
Судьбы остальных участников этой истории сложились куда более печально. Заварзин вынужден был бежать за границу и, живя во Франции, чтобы прокормить жену, на старости лет пошёл работать к конвейеру автомобильного завода «Ситроен». Дрессировщик, вырастивший Трефа и живший как бы «в тени славы» своего четвероногого напарника и питомца, околоточный надзиратель Владимир Дмитриев был расстрелян в первые годы революции. Ему не простили успехов розысков охранного отделения, а особенно того, что уже после февральской революции Дмитриев и его Треф были включены в группу контрразведки, по приказу Временного правительства искавшую Ленина, скрывавшегося после попытки переворота, предпринятой большевиками летом 1917-го в Питере. Такая же судьба постигла многих специалистов-кинологов, служивших в полицейских и жандармских подразделениях. В совершеннейшем забвении окончил свои дни главный энтузиаст служебного собаководства, фактически создавший его в России, бывший начальник петербургского сыскного отделения Лебедев. О том, как сложилась судьба Трефа «при новой власти», доподлинно неизвестно, но, судя по его преданности Дмитриеву, остаётся предположить самое худшее: ведь собаки — они же не люди, они не умеют «подстраиваться к обстоятельствам» и служить убийцам друзей и хозяев, вряд ли Трефу удалось пережить годы гражданской войны и разрухи. Правда, по сведениям кинологов, занимающихся служебным собаководством, после Трефа осталось многочисленное потомство: в более счастливые для него «звёздные годы» он был активным производителем, и потому первые служебные собаки советской милиции были доберман-пинчеры, его прямые потомки. Потом, сочтя эту породу слишком «изнеженной», перешли на разведение менее прихотливых овчарок, сделав их основной «розыскной собакой».
