— Схизматики! Их только не хватало! — пренебрежительно передергивает плечами Жерсон.

— Вот именно!

Д’Альи молчит, глядя в огонь, и думает, думает поневоле, хотя старается об этом совершенно не загадывать: «Быть может, папою выберут меня?».

В конце февраля — начале марта д’Альи и представители Венского университета являются на прием к Сигизмунду. Разговор идет о Богемии, о Яне Гусе, о чехах.

Однако все это время список грехов, Иоанна XXIII ходит по рукам, порождая волнения и слухи. Слухи о якобы возможном прибытии Бенедикта XIII, слухи о так и не состоявшемся прибытии Григория XII…

Прибыл Кошон, тот самый прелат, что позже судил Жанну д’Арк, и, естественно, объединился с Доменичи и прочими «нетерпимыми».

В самом начале марта Иоанн ХХШ, до которого, с запозданием, тоже дошла поносная грамота с исчислением его грехов, решается на отчаянный шаг: стоя на коленях перед собором, торжественно обещает, ежели так решит собрание, отречься (вместе с Григорием и Бенедиктом!) от папской тиары, с тем, чтобы передать ее достойнейшему. Венгерские войска Сигизмунда, тем часом, уже окружили Констанц, и «ров для лисиц» захлопнулся.

Сигизмунд требует избрать собором нового папу за Иоанном XXIII. Но Косса не был бы сам собой, ежели бы смирился с этим без боя.

На соборе его сторонник, архиепископ и курфюрст Иоанн Майнцский гневно возражает Сигизмунду, призывая князей церкви, ежели Иоанн будет низложен, покинуть собор, дабы не допустить беззакония. Сам Косса ведет переговоры с Фридрихом Тирольским (Австрийским), решая покинуть собор и тем прервать его работу. Но как выбраться из города?

20 марта 1415-го года Фридрих устраивает в Констанце грандиозный турнир: «большую карусель» — турнир с употреблением тупого оружия. Пиры и приемы и так следовали друг за другом, но турнир — нечто исключительное. Собравшаяся в Констанце знать, рыцари, прелаты, стража — все устремляются туда. И, пользуясь этим, по заранее сговоренному плану, Косса, переодетый конюхом, бежит из окруженной Констанцы в принадлежащий Фридриху Шаффхаузен.

Из Шаффхаузена Косса пишет Сигизмунду: «Император Сигизмунд! Я снова свободен и независим от Вас, примкнувшего к моим злейшим врагам. Я чувствую себя здесь прекрасно. Но, несмотря на все, я не отказываюсь от своего обещания отречься от престола. Я сделаю это ради установления мира в церкви. Но я сам решу, когда это сделать».

Ежели это письмо не вымысел Парадисиса, то оно означает, что Косса все еще верил Сигизмунду и надеялся вернуть его покровительство.

Скажем еще. А что произошло между 1 и 20 марта? Кто приходил к Иоанну XXIII и о чем беседовал с ним? Какие гарантии получил (и от кого?) Косса, решившись на это отчаянное бегство, ибо иначе должен же он был понимать это! Бегство ставило его сразу в бесправное положение, отторгая от законного течения соборных дел. За папою, свидетельствуют источники, бежавшим тайно, переодетым в крестьянское платье, последовали в Шаффхаузен многие, был момент, когда на соборе из кардиналов вместе с д’Альи остался едва ли не один Петр Филастр. Просто так все это случиться не могло. Были некие тайные силы, и о силах этих нам придется еще говорить.

Бегство папы смутило многие умы. Спорили. Некоторые кардиналы, во главе с Оддоне Колонной, как сказано, поехали вслед за Иоанном XXIII в Шаффхаузен. Другие попрятались, ожидая исхода событий. По-видимому, в этот момент Косса уверовал в свою победу и ожидал Сигизмундова покаяния, как некогда Гильдебранд ожидал покаяния императора Генриха IV в Коноссе.

Однако убежденные сторонники собора, под руководством д’Альи и Жерсона собрались вместе и выработали то самое знаменитое решение 6 апреля 1415-го года о том, что собор осенен именем Святого Духа, и бегство папы не может помешать его работе. Остался тверд и император Сигизмунд. Он спас собор и обещал заставить Иоанна XXIII вернуться.

К Иоанну XXIII была отправлена делегация. Косса, по словам Парадисиса, потребовал обещать ему кардинальское звание, власть над Болоньей и тридцать тысяч золотых дукатов годового дохода, а сверх того — индульгенцию на все его прошлые и будущие грехи. (Вот это требование, ежели оно было, опять заставляет нас думать, что без служения силам ада тут не обошлось.)

«Повернувшись спиной к послам, Косса демонстративно и цинично начал почесывать зад», — пишет Дитрих фон Ним, бывший, по-видимому, в составе делегации.

Разумеется, не один фон Ним приезжал к Коссе! В Шаффхаузен перебралось большинство кардиналов, значительное число обслуги самого Иоанна XXIII, разными путями последовавшей за ним. Порою Коссе, после многолюдных сборищ начинало казаться, что он уже выиграл, что еще немного и к нему перебежит весь собор, и тогда уже о том, чтобы его низложить, речи не будет. Приезжали и малознакомые, и совсем незнакомые люди, поглядеть, выразить сочувствие, а то и «присоединиться». Единожды прибыл неведомый рыцарь в белом плаще с красным лотарингским крестом на груди. Приблизившись к Коссе, он, сложив руки, попросил благословить его, а принимая благословение, пробормотал: «Дозвольте, ваше святейшество, сказать вам несколько слов наедине!».

Несколько слов превратились в довольно длинную речь, где поминались и Бенедикт XIII, сидящий ныне в Пенисколе, и возможность посадить Иоанна XXIII вместо римского на авиньонский папский престол.

— То есть возродить схизму?

— И так и не так! — живо возразил рыцарь. — Новый папа еще не избран, а без присутствия Иоанна XXIII любое решение собора по выбору нового папы будет незаконным! Вы же сможете тогда возвести в королевское достоинство Бургундского герцога Жана, на что имеет право только папа, и, — тут рыцарь добавил совсем уже непонятное: — ибо в ваших жилах через де Бо также присутствует древняя кровь Меровингов, священных королей, род которых не угас, но продолжает жить в потомках Бургундской династии, а также династии Анжу.

Вечером того же дня в своем спальном покое Косса от молчаливого слуги получил послание, запечатанное перстнем кардинала де Бара. Развернув свиток, он прочел, что де Бар предлагает ему бежать из Шаффхаузена в Бургундию или в Лотарингию, где его примут и предоставят убежище на время военных действий и смуты.

Держа медленно сгорающую грамоту над огнем свечи, Косса несколько долгих мгновений думал о том, что надобно согласиться с де Баром, пока не поздно! Но… слишком много и сил и средств было им вложено во Фридриха Тирольского, и, к тому же, его еще могли позвать назад. Непостоянный Сигизмунд мог еще и передумать. А потому Косса решил все-таки, высыпая размельченный пепел в камин, не торопиться. Ибо бегство в ту же Бургундию окончательно оттолкнет от него всех, и, прежде всего, итальянских кардиналов. А тогда уже вернуться в Рим на престол Святого Петра он не сможет совсем!

Надежды Коссы, впрочем, рассыпались очень скоро. В ответ на его бегство собор отлучил от церкви и предал анафеме Фридриха Австрийского, а 7 апреля Сигизмунд поднял на ноги всю империю и бросил войско на Фридриха, потерявшего сразу три четверти своих владений. Шаффхаузен был взят, взяты и другие города и земли.

Видя посрамление папы и его покровителя, члены собора — точнее, враги Коссы и обыватели, всегда стремящиеся поддержать сильного, — создали целую комиссию, обвинившую Коссу во всех смертных грехах: кровосмесительство, похищение женщин, убийства, распутство, совращение девушек, в том числе трехсот монахинь. «Многих девушек он лишил невинности, а некоторые из них, более слабые, даже умерли». Отравление, взяточничество и прочее.

Вот тут-то Доменичи и встал во главе комиссии, осудившей Гуса. Дитрих фон Ним торжествовал. Именно тогда он начал писать свои разоблачительные очерки, обливавшие грязью многих пап, начиная с Урбана VI, а Бальтазара Коссу в особицу. Доставал документы, выискивал свидетелей среди прелатов, приехавших на собор, толкался то к кардиналам, то к Жерсону, то к самому императору, проявив энергию, о которой ранее и сам не догадывался. Многие, ежели не большинство обвинений были сфабрикованы именно им.