— Ничего себе, — восхитился Себастьен. — Очаровательно. Лодовико, ты знакомился с документами про этого пропавшего хранителя?

— Немного. Там отдельная странная история. И если искать концы, то нужно ехать и вести долгие разговоры с теми сотрудниками, которые работают давно и могли что-то знать, замечать или помнить.

— Они готовы официально обратиться к нам?

— Уже практически да. Заключение нашего учёного друга повергло их в неконтролируемую истерику, как только придут в себя — так и обратятся.

— Я прямо уже хочу посмотреть на этот музей, — сказала Элоиза.

— Почему бы не посмотреть? — подмигнул Варфоломей. — Коллекция хорошая, семейную историю я вам могу рассказать. Долго, конечно, но местами любопытно.

— Я люблю долгие любопытные истории, — улыбнулась она.

— Кстати да, иногда в тех историях отчетливо проглядывает что-то потустороннее, вам должно понравиться, — кивнул священник.

— Отчётливая чертовщина, — подтвердил Лодовико.

— И эта чертовщина видна прямо невооружённым глазом? — удивилась Элоиза.

— Знаешь, я не приглядывался, но смотрители, особенно те, что постарше годами, очень выразительно крестятся, глядя в некоторые углы и на некоторые экспонаты. А такое не на пустом месте растёт, сама понимаешь.

— Тогда хорошо бы сравнить. Запустить туда человека с незамутнённым глазом, а потом уже меня.

— Угу, и незамутнённым сознанием, — хмыкнул Лодовико.

— А что? Неплохая идея, — откликнулся Варфоломей. — Вот сидит с нами юная барышня, которая что-то там изучает в университете по истории искусства, по крайней мере, она регулярно задаёт мне разные вопросы из этой области. Заслать её, пусть поглядит, а потом поделится с нами впечатлениями.

— Я? — затрепетала Кьяра. — А я смогу?

— В музей сходить любой дурак сможет, не только ты. И кстати, о незамутнённом сознании. Перспективной в этом плане молодёжи у нас тут, извините, пруд пруди. В каждом коридоре по экземпляру. Взять каких-нибудь, которые не так нужны вам в повседневности, как прочие, и заслать во Флоренцию, пусть тоже посмотрят. Заодно и в музей сходят, может быть и не в один — для сравнения и для общего развития. Есть у вас такие? — Варфоломей грозно оглядел Себастьена и Лодовико.

— Да наверное есть, — согласился Лодовико.

— Что же, отче, ты так плохо думаешь о моей молодёжи? Они тут, можно сказать, с младых ногтей впитывают уважение к искусству, а ты говоришь — незамутнённое сознание, — улыбнулся Себастьен.

— Да им наше здешнее искусство вместо мебели, не веришь? Картину от телевизора не сразу отличат, да и то сочтут, что телевизор полезнее, — усмехнулся Варфоломей. — Нужно найти пару-тройку в целом приличных, но в теме не разбирающихся. Будут такие?

— Будут, — кивнул Лодовико.

— Вот и славно, и на следующей неделе уже пусть отправляются. А там, глядишь, и госпожу Элоизу привлечём к поискам потустороннего.

— Ну вот, как Элоиза, так сразу потустороннее, — усмехнулся Себастьен. — А как я, так найди ему незамутнённых!

— Судьба такая, сын мой, — важно кивнул Варфоломей. — Тебе — разбираться в истории с исчезновением уважаемой дамы, а Элоизе — в более тонких материях. И никто не в обиде.

— Мы можем разузнать о чертовщине вместе, — серьезно сказала Элоиза.

— Непременно, — он взглянул на неё своим особым, только ей адресованным взглядом, и вся чертовщина разом стала неактуальна.

— Франческа, ты поедешь со мной во Флоренцию?

Узнав о предстоящей командировке, Октавио воодушевился — круто же, съездить и проветриться! И тут же выговорил возможность взять с собой девушку — исключительно для маскировки, конечно же. Он один — это обычный парень, не слишком разбирающийся в искусстве, тут отец Варфоломей кругом прав. Что такому делать в музее? Только охранять, а он вроде не за этим едет. А если с девушкой — так это он не просто так не пойми почему, а девушку прогуливает.

Дон Лодовико глянул хмуро и разрешил. Правда, посоветовал сначала договориться с девушкой.

— Когда и зачем? — спросила Франческа.

Деловая девушка. Никаких сантиментов, всегда всё чётко. Но зато она улыбается ему, довольно часто. И готова проводить с ним довольно много времени. И вообще у них всё хорошо.

— В четверг после обеда, а обратно — в воскресенье.

— Кто ж меня с работы отпустит в четверг после обеда?

— Донна Эла, — с готовностью ответил Октавио. — Она в курсе вопроса, дон Лодовико при мне с ней связался и всё согласовал.

— А твой университет?

— Обойдётся пару дней без меня.

— И что мы там будем делать?

— Не поверишь — ходить в музеи. Это какая-то новая фишка у начальства — посылать всех в музеи. Вот ты была в Уффици?

— Нет, — покачала она головой. — Почему-то я была равнодушна к живописи и скульптуре, и даже когда в школе все ездили, я заболела и не попала на ту экскурсию.

— Вот и я не был. Нам нужно сходить в галерею Уффици и на виллу Донати. А потом вернуться домой и поделиться впечатлениями с доном Лодовико и отцом Варфоломеем. Если честно, то я не знаю, зачем им сдались чужие музеи. Но если нас отправляют в такую командировку — то почему бы не съездить?

Франческа улыбнулась.

— Действительно. Я и во Флоренции-то была однажды, мельком и давно, на первом курсе. Если всё так складывается — поехали. Завтра в обед я почитаю что-нибудь про эти музеи.

— Вот и отлично, — он обнял её и усадил к себе на колени.

Она уже не вздрагивает от его прикосновений, это здорово. И даже целует в ответ. Чудесная девушка, с какой стороны ни посмотри.

Кьяра подошла к предстоящей музейной командировке серьёзно — договорилась в университете о том, что её не будет неделю, и с донной Анной договорилась тоже, чтобы её подменили Джованна или Марта, а ей дали бы неделю отпуска. Отец Варфоломей предложил ей сходить в палаццо Питти и на виллу Донати, а она сказала, что хочет, кроме того, в Уффици, в галерею Академии и куда-нибудь ещё. Он обрадовался такому рвению и отправил её в интернет — бронировать жильё и покупать билеты в музеи. И спросил — с кем она поедет? А то Октавио, говорят, зазвал с собой госпожу Виньоле из отдела донны Элы, Эмилио тоже пригласил какую-то девушку.

Кьяра задумалась и поняла — она хочет поехать одна. Совсем одна, и никого-никого с собой не звать. Одна, и целый город её — и музеи, и улицы, и кафе, и что-то ещё, наверное. Никто ей в таком деле не нужен!

Последние месяцы она жила словно по инерции. Нужно было поступать — она поступила. Она хотела любви с доном Лодовико — ну, она это даже некоторым боком получила, у них очень тёплые отношения, но какая же глупая она была тогда, весной! Она иногда встречается с Гаэтано — но это не любовь, нет, это просто у них хорошие отношения. Она уже несколько месяцев не общается с родителями — но и они с ней тоже не общаются, ведь так?

Что во дворце, что в университете вокруг постоянно кипела жизнь. Ей было очень приятно время от времени оказываться в эпицентре каких-нибудь событий, но когда событийное и информационное напряжение спадало, то откуда-то начинали появляться мысли — а что дальше-то? А как вообще дальше? Куда и зачем?

И почему-то ей подумалось, что одинокие прогулки по Флоренции помогут это понять.

Октавио спросил, не забронировать ли ей номер в той же гостинице, что он нашёл для них с Франческой. Она поблагодарила и сказала, что уже нашла себе жильё.

Ну разве что домой можно вернуться с ними вместе в воскресенье после обеда.

Галерея Уффици утомила Октавио уже через час. Ему очень захотелось сбежать, но дело же, дело!

Огромный вытянутый зал, наполненный портретами и статуями, просто подавлял. Все статуи были похожи одна на другую, только подписи разные. И ещё какие-то белые, а какие-то как будто одетые — в мрамор другого цвета.