Надо же, он учился в университете, подумала Кьяра. Наверное, собирался продолжать семейное дело — хранить сокровища. А может быть, и другое семейное дело тоже — что-то было там с продажей дорогих тканей и предметов роскоши. Молодой человек показался ей симпатичным — интересно, каким он был? Чем увлекался? Какие планы строил? Какие девушки ему нравились, и рассказывал ли он им про картины? Или наоборот, он был человеком своего времени и не оглядывался на прошлое, каким бы ценным оно не было?

Часы на стене громко пробили два раза. Кьяра аж подскочила — что это и где она? Тьфу ты, она же принесла книги в библиотеку и села почитать статью в журнале! И уснула над этой статьёй! Вот что значит почти не спать на неделе, скоро уже и на лекциях засыпать будет!

Прежде чем закрыть журнал, она ещё раз глянула на фото Донателло Донати. Во сне ей примерещилось, что они вдвоём стояли на набережной Тибра в хмурый и промозглый осенний день, и считали сорванные с деревьев листья, которые ветер гнал мимо них по асфальту.

В комнатке рядом с кухней горел свет. Это неудивительно — ночью во дворце вечно бродят и едят. Даже если к тому нет никакого повода.

Внутри оказался Гаэтано, совсем один. Он гонял вилкой по тарелке какой-то кусок и смотрел в телефон. Рядом стоял пустой бокал и бутылка с коньяком.

— Кьяра, привет, — увидел её, тут же отложил и телефон и вилку, поднялся, придержал дверь. — Чего полуночничаешь?

— Учусь, — пожала она плечами. — А ты чего опять пьёшь в одиночку?

— Хочу и пью, — пожал он плечами.

Ну вот ещё, хочет он. Что-то он после лета частенько хочет напиться в одиночку, ещё только не хватало, сопьётся к чёрту!

— Может, позвонить Гвидо, и он тоже будет вместе с тобой хотеть и пить? — Кьяра положила на стол телефон и пошла к холодильнику.

— Нет, не может. У Гвидо кот.

— И что? — не поняла она. — Впервые слышу, чтобы коты пить мешали. Посмотри на дона Лодовико или отца Варфоломея.

В холодильнике нашёлся салат и кусок запечённого мяса. И пирожное.

— Всё равно, — Гаэтано снова плеснул в бокал коньяка. — Если хочешь, могу и тебе налить.

— Наливай, только немного, — кивнула она, и включила чайник. — И рассказывай. Ты знаешь, мне можно рассказывать.

— Ну да, тебе можно, — согласился он, налил ей, они выпили. — Знаешь, я хочу выпить, чтобы потом пойти спать и не видеть дурацких снов.

— Приплыли. А поговорить с доном Бруно про дурацкие сны ты не хочешь? Так-то у него в семье, говорят, сплошные психотерапевты.

— Да это вообще не о том, и психотерапевты тут не помогут ни хрена. Скорее уж отцу Варфоломею надо рассказывать, он всю эту кашу заварил и по нечистой силе у нас тоже он.

— Дьявол искушает тебя во сне? — она с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться.

— Да если б дьявол, то и хрен бы с ним, — пожал плечами Гаэтано. — Представь, мне снится та девушка с картины. Ну, сумасшедшая с осьминогами.

— Которая падала и ползала по полу? — хихикнула Кьяра.

Дон Лодовико рассказывал ей эту убойную историю. Если честно, она подумала, что ничего особенного в ней нет, и на самом деле все причины случившегося самые обычные — подставка упала или ещё что там может быть.

— Да. Только во сне это не картина, это настоящая девушка. Она внимательно смотрит на меня, улыбается, касается моей руки. И молчит. Ладно бы говорила, ну или там ещё что, а она молчит! Я уже и на портрет ходил смотреть, специально подгадал, когда никто не видит, думал — вдруг с ним что не так. Да нет, всё так. Реставраторы, правда, что-то там с ней делают — светят лампами, пихают в свои мудрёные приборы, всё пытаются понять, подлинник она или копия. Мне кажется, копия не могла быть такой, ну, живой. И вся эта чертовщина как раз доказывает, что не копия. Но я не специалист, понимаешь — ни по копиям, ни по чертовщине.

Кьяра улыбнулась и взяла его за руку.

— Знаешь, мне кажется, об этом обязательно нужно рассказать отцу Варфоломею. И он что-нибудь придумает. И про картину, и про чертовщину. А сейчас завязывай уже на сегодня пить, ладно? И иди спать.

— Только если ты пойдёшь со мной, и будешь держать меня за руку, — он лукаво подмигнул ей, прямо как раньше. — Она увидит, что я не один, устыдится и не будет ко мне приставать.

— А утром к тебе притащится кто-нибудь из твоих, и увидит меня. Нет уж!

Не то, чтобы ей было дело до того, что о ней говорят, а дон Лодовико так или иначе всё узнает — но чем меньше информации, тем лучше.

— Да-да, я помню, ты теперь приличная, — усмехнулся он. — Тогда пойдём к тебе. Напугаем Франческу.

— Франческа ушла к Октавио, её нет, у нас сейчас вообще никого нет. Пошли. Только прямо сейчас — я ещё поспать сегодня хочу.

Когда перед Гаэтано маячила перспектива свидания, он становился прямо как до тех событий летом — лёгким, искрящимся и заводным. Его желание было заразительным, его прикосновения обжигали, а поцелуи сводили с ума. Как и раньше.

А потом он обнял её, и уже было задремал, но ей было жарковато, и она попыталась выбраться из его рук.

— Ты куда?

— Не знаю, как тебе, а мне жарко. И вообще, с чего это ты?

— Услышал кое-что, не предназначавшееся исходно для моих ушей, — усмехнулся он. — Что если обнимать девушку во сне, то будет хорошо. Для всех. Вот я и пробую. А тебе жарко. Может, ты повернёшься спиной, а я тебя сзади обниму?

Надо же, хорошо для всех. Прямо философия. Кьяра поцеловала его в кончик носа и повернулась к нему спиной. Попробуем.

Барбарелла ликовала. Господь и Силы морских глубин помогли, её услышали. Эта непонятная женщина, которая смотрит так, будто всё знает, а на самом деле ничего не видит и не слышит. И её мужчина. Ох, какие же они горячие, всё её нутро прямо затрепетало от непрошенных воспоминаний. Да, это именно то, что она до сих пор любит больше всего, и неужели нынче ей ничего не достанется? Только бы послушались, только бы не усомнились!

Нет, такого не может быть, Господь и Сила моря с ней, она знает. Значит, всё будет хорошо.

А вторая пара, молодая — какие же они забавные! Мужчина искушён и изобретателен, и девушка не уступает ему нисколько, но они не влюблены, как те, старшие, искры от них не летят. Но им очень хорошо вместе.

Правда, ни в чьи сны уже больше пробраться не удалось. Ну и ладно. Если не будет результата — придётся с господней и прочей помощью завтра начинать всё сначала.

Элоиза собиралась на совещание в «сигму» — в традиционном формате неформальных посиделок собирались обсудить и привести к общему знаменателю всё, что известно о флорентийских Донати и их музее.

Выспаться в итоге удалось, она успела сделать кое-какие нужные дела, да ещё и комнаты нагрели — жизнь определённо шла, как надо.

Проснувшись, она обнаружила записку на тумбочке, и кроме обычных нежных слов там был постскриптум — «позвоните в службу эксплуатации здания, они включат ваши батареи». Ну конечно же, кто-то из инженеров и техников службы всегда на месте, они вообще круглосуточно работают, а не просто без выходных. Элоиза прямо сразу позвонила и договорилась на через полчаса.

Через полчаса пришёл техник Луиджи Капита, знакомый ей по летним танцклассам. Хмуро поздоровался, быстро всё включил, проверил и испарился. Процесс занял минут пятнадцать, не больше.

И правда, как ей всё это вчера в голову не пришло?

В «сигме» уже расположились отец Варфоломей, Лодовико и, как ни странно, Карло. Молодые сотрудники службы безопасности накрывали на стол.

— Добрый вечер, господа. Дон Карло, вы уже вернулись из Флоренции?

— Я подумал, что кое-какие вещи нужно обсудить лично, а не в переписке и не по телефону.

— Это значит, что вы нашли какие-то интересные моменты?

— Конечно, — подмигнул он. — Там столько этих, как вы сказали, интересных моментов, что всем нам по уши хватит и ещё останется.