Однако отец, постояв с минуту и почесав большим пальцем подбородок, указывал на зеленую стену леса перед ними и говорил:

— Дорога там, сынок.

— А не лучше ли нам сегодня обойти лес, папа?

— Может, и лучше, но я ничего не люблю откладывать. Если нужно срубить дерево, руби его, пока зелено. Достань-ка топоры, Бадж. И лучше надень опять рубаху — вон у тебя на плече уже сидит пиявка и хочет напиться крови.

Казалось, дороге не будет конца. Но через некоторое время они увидели перед собой самую большую из здешних рек — Гордон. В эту пору года ей полагалось бы так обмелеть, чтобы можно было переходить ее вброд, на самом же деле она превратилась в бушующий поток, и посреди него, как соломинки, неслись упавшие деревья.

— Видно, тут прошли сильные ливни! — крикнул отец, стараясь перекричать оглушительный шум воды. — Хоть бы проволока оказалась цела!

Они привязали лошадей, как обычно, к дикой вишне и побежали туда, где лес расступался и можно было увидеть переправу. Обе проволоки были на месте, но плывшие по реке большие деревья почти задевали нижнюю.

Да, река превратилась в мощный поток! Посредине вода была покрыта большими коричневыми пузырями, и они неслись так быстро, что Бадж не успевал уследить за ними. На берегах от зеленых зарослей теперь ничего не осталось, везде валялись обломки деревьев, бревна и всякий мусор, повсюду царило опустошение. Но отец Баджа смотрел только на проволоку, этот свой мост, дорогу к ферме брата, во внешний мир.

— Здорово наша речка разлилась! — заметил он с гордым удовлетворением, когда убедился, что проволока на месте.

— А дяди Линка и Сэма нет на том берегу, — сказал Бадж.

— Ну что ж, зато проволока цела, — отозвался отец.

Да, проволока была цела и невредима, так что отец совершенно успокоился, но Бадж посматривал на нее боязливо: она казалась непрочной, как паутина, низко повисшая над стремительными бурлящими волнами. При мысли, что придется перебираться с кладью на спине по этой проволоке, у Баджа вдруг перехватило горло и он посмотрел на гребни блестящей желто-бурой пены.

— Ишь ты, похоже на жженый сахар, из которого мама делает тянучки! — сказал он вслух (говорить сейчас можно было что угодно, шум воды заглушил бы даже крики).

Это сравнение придумала как-то Игги. Будь она здесь, они вдвоем непременно стали бы с риском для жизни подгонять длинными палками к берегу островки пены. Может, Сэм заменит Игги? Но Сэма на берегу не было.

— Гляди, какой затор! — крикнул ему отец в самое ухо, указывая на скопившуюся выше по течению груду бревен. — Ну-ка, сними с Принца веревку и неси ее сюда, сынок, сейчас я его расчищу.

Отец завязал веревку на конце петлей, превратив ее таким образом в лассо, и принялся за дело. Он велел Баджу не ждать, а перебраться по проволоке на другой берег, на просеку, где дядя Линк всегда ставил свой грузовичок, и сказать дяде, что он сейчас придет.

Бадж дошел до проволоки, но остановился и взбираться на нее не спешил. Он устал, его страшила предстоящая переправа. Кроме того, было интересно смотреть, что делает отец… В первый раз веревку не удалось накинуть на бревно, во второй — тоже, и притом отец, чуть не упав, очутился до колен в воде.

Бадж внимательно смотрел на его усилия, а у самого лицо расплылось в улыбке. К несчастью, отец это увидел.

— Марш на тот берег! — заорал он на Баджа. — Не то я тебе сейчас покажу!

Бадж торопливо ухватился за верхнюю проволоку и ступил на нижнюю. Затем, передвигая руки и ноги, стал перебираться бочком, стараясь не думать о яростно бурлившей под ним мутной воде.

Добравшись до середины реки, он почувствовал, как под тяжестью его тела и груза на его спине обе проволоки провисают всё ниже. Под ним бурлил головокружительный водоворот… Но он вовремя подтянулся, отогнал мучительный страх и миновал самое опасное место. Он надеялся, что Сэм не наблюдает за ним.

Крепко зажмурив глаза, он одолел остальную часть пути и сошел у дерева на другом берегу.

Повернувшись спиной к реке, шум которой оглушал его, он стоял среди папоротников и боролся с тошнотой. Он не знал, что отец уже здесь, пока не услышал его голос:

— Молодец, сынок! Несладкое это дело — переправа в такое время.

В устах отца это была величайшая похвала, и Бадж, невольно выпрямив плечи, пошел за ним по извилистой тропинке, почти заросшей и скрытой папоротниками. Тропинка упиралась в просеку, где дядя Линк грузил на свою машину срубленные стволы.

— Здорово, дядя! — крикнул Бадж. — А где же Сэм?

Дядя перестал работать и стоял, ожидая, пока они подойдут: он всем своим видом показывал, что не намерен напрягать голос, чтобы перекричать рев реки. На нем была такая же серая фланелевая рубашка, как на отце, застегнутая у ворота запонкой, и позеленевшие от ветхости штаны, стянутые в поясе тонким ремнем, а за ремень была заткнута, как кинжал, его старая трубка. Худое лицо дяди, сморщенное, как сухой лист, часто улыбалось. И даже когда он был серьезен, в глазах его мелькали веселые огоньки. Не отвечая на вопрос Баджа, он приветствовал его дружеским кивком.

— Ну, Линк, как дела? — спросил отец, сняв с плеч свою ношу.

— Неважно, Дэйв. Флорри опять расклеилась.

Бадж знал, что сейчас начнется бесконечный, скучный разговор о слабом здоровье тети Флорри и, как выражалась Игги, „о последних новостях прошлого года“.

— А Сэм разве не приехал с тобой? — снова спросил он у дяди.

— Сэмми нет на ферме, он вот уже несколько недель в городе. Должен вернуться к началу занятий. Ну что, нравится тебе переправа через старушку Гордон во время паводка, а, Бадж? — сказал дядя, лукаво подмигивая.

Бадж подумал о Сэме — как тот ответил бы на его месте? Наверно, самоуверенно вскинул бы кудрявую голову, как тогда, когда хвастал своим уменьем перетаскивать по проволокам тяжелый груз. Бросив на землю узел, Бадж враскачку подошел к дяде и сказал, подражая Сэму:

— Ну, не так уж это страшно, дядя. Могло быть хуже. Все сошло отлично.

— Ага! Очень рад, что тебе это доставило удовольствие, племянничек. Можешь теперь вернуться назад той же дорогой.

— Как это — вернуться? — ахнул Бадж, но тут же решил, что дядя, по своему обыкновению, шутит, и на этот раз очень неудачно. При одном упоминании о проволоке он живо вспомнил, как ужасно она качалась и погружалась в воду, и снова почувствовал тошноту и головокружение.

— Да, да. Везет же некоторым мальчикам! Можешь вернуться домой, конечно после того, как отдохнешь немного.

— Что это значит, Линк? — спросил отец, кроша табак.

— Занятия в понедельник не начнутся: эпидемия коклюша. Школа закрыта, и мы не пускаем наших ребят к другим детям. Жаль, что Сэма нельзя пока оставить в городе, но не могу же я держать его там вечно… Да, трудно придется Флорри, когда все дети будут не в школе, а дома…

— Значит, мне не нужно пока ходить в школу, папа? — перебил его Бадж.

— Ты же слышал, что сказал дядя.

Отец сосредоточенно набивал трубку. Наступило долгое молчание: отец думал. Но вот он закурил, затоптал брошенную спичку и повернулся к брату.

— Раз так, — сказал он, — мы могли бы забрать Сэма к себе на недельку-другую. И у Флорри было бы меньше забот. Но поскольку Сэма нет…

Дядя Линк шлепнул себя по ляжке.

— А может, возьмешь его в конце месяца, Дэйв, когда мы привезем к реке припасы для вас? Согласен? Конечно, только в том случае, если у нас никто из ребят не заболеет коклюшем. А к концу месяца это выяснится. Честное слово, ты нам очень поможешь. И я уверен, что Бадж будет рад товарищу.

Бадж промолчал. Как он уже сказал матери, ему не нравился Сэм. Но… хорошо бы все-таки пойти сейчас с ним к реке и проверить, кто из них сможет пригнать к берегу больше „жженого сахара“. И потом — авось в гостях Сэм не будет таким хвастуном и задирой, как здесь, у реки. Но решится ли отец взять Сэма? Он ведь не хочет, чтобы кто-нибудь знал, где они живут.