Периодически меня посещает желание продолжить «Ларена Дорра» и поведать о новых приключениях Шарры, «девушки, путешествующей между мирами». Но я так этого и не сделал... Однако фраза осталась со мной, и я напомню о ней, когда пойдет речь о годах, связанных с кинематографом и телевидением.

«Ледяной дракон» — второй из тройки рассказов, написанных мной во время рождественских праздников зимой 1978— 1979 года, что я и отметил в соответствующем комментарии. Зима в Дубьюке благоприятно сказывается на написании рассказов про лед, снег и ужасный холод. Я нечасто восклицаю: «Рассказ написался сам!» — но именно так произошло в данном случае. Слова сами полились из меня, а когда я закончил, то был убежден, что получился один из лучших коротких рассказов, когда-либо созданных мной. Возможно, даже лучший.

Закончив рассказ, я тут же узнал, что Орсон Скотт Кард собирает антологию под названием «Драконы света и тьмы». Трудно было выбрать более удачный момент; боги явно хотели мне что-то сказать. И я послал «Ледяного дракона» Карду, рассказ был опубликован в «Драконах света», где тут же бесследно исчез, как это часто случается с рассказами в антологиях. Возможно, окружить мой рассказ другими историями о драконах было не самой удачной мыслью.

Ледяные драконы стали часто появляться в фэнтезийных романах и играх примерно через двадцать с лишним лет после того, как я написал «Ледяного дракона», но я верю, что мой дракон был первым. Большинство из других ледяных драконов были белыми существами, живущими в холодном климате, а вот дракон, сделанный изо льда, который выдыхает холод вместо пламени, насколько мне известно, остается уникальным — таков мой личный вклад в фэнтезийный бестиарий.

«В Потерянных землях» первый раз появился в антологии «Амазонки», под редакцией Джессики Аманды Салмонсон, издательство «Доу». («Как она умудрилась получить от вас рассказ?» — раздраженно спросил меня другой редактор после того, как книга вышла. «Что ж,— ответил я,— она меня попросила».) Как и «Одинокие песни Ларена Дорра», он должен был открывать целую серию. Позднее я даже написал несколько страниц продолжения под названием «Сморщенная рука», но, как это часто со мной случается, так его и не закончил. Ну а до тех пор, как я вернусь к нему (если до этого вообще дойдет дело), «В Потерянных землях» будет оставаться еще одним примером моих патентованных серий, состоящих из одного рассказа.

Можно еще упомянуть, что написать «В Потерянных землях» меня вдохновила песня. Какая? Не хочется раскрывать секрет. Впрочем, мне это кажется очевидным. А подсказка заключена в первой строке — это для тех, кто любит разгадывать подобные тайны.

Шарра и Ларен Дорр, Адара и ее ледяной дракон, Серая Элис, Бойс и Синий Джерайс... каждый по отдельности и все вместе являются наследниками Черепашьего замка, предками «Льда и огня». Эта книга была бы без них неполной.

Почему я люблю фэнтези? Разрешите ответить вам отрывком, который я написал в 1996 году, сопровождавшим мой портрет в книге фотографий Пати Перрет «Лица фэнтези».

«Лучшая фэнтези написана на языке снов. Она жива, пока живы сны, она реалънее настоящей жизни — во всяком случае на мгновения. Ее можно сравнить с тем долгим волшебным моментом, который бывает перед пробуждением.

Фэнтези — серебро и багрянец, индиго и лазурь, обсидиан с прожилками золота и лазурита. А реальность — это фанера и пластик, окрашенные в грязно-коричневые и желтовато-зеленые тона. Фэнтези имеет вкус хабанеры и меда, корицы и гвоздики, превосходного красного мяса и вина, сладкого, словно лето. Реальность — это бобы и тофу, а в конечном итоге — прах; это бесконечные магазины Бербанка, дымовые трубы Кливленда, парковки Ньюарка. А фэнтези сравнима с башнями Минас Тирита, древними камнями Горменгаста, залами Каме,гота. Фэнтези летает с помощью крыльев Икара, а реальность воспользуется Юго-Западными авиалиниями. Почему наши мечты оказываются такими маленькими и скромными, когда исполняются?

По-моему, мы читаем фэнтези, чтобы вернуть утраченные краски, ощутить вкус пряностей и услышать песню сирен. Есть нечто древнее и истинное в фэнтези, затрагивающее глубокие струны в наших душах. Фэнтези обращается к спрятанному глубоко в нас ребенку, который мечтает, что будет охотиться в ночных лесах, пировать у подножия гор и найдет любовь, которая будет длиться вечно где-то к югу от Оз и к северу от Шангри-Лa.

 У фэнтези есть их небеса. Когда я умру, то отправлюсь в Средиземье».

Есть девушка, что странствует между мирами.

У нее серые глаза и бледная кожа — так, во всяком случае, гласит легенда,— а в водопаде угольно-черных волос сверкают огненные искорки. Ее лоб украшает диадема из полированного металла, эта темная корона не дает волосам закрывать лоб и иногда бросает тень на глаза. Девушку зовут Шарра; она знает врата.

Начало ее истории для нас потеряно, как и память о том мире, в котором она родилась. Конец? Конец еще не наступил, и когда это произойдет — неведомо. Нам известна лишь середина — всего лишь часть, осколок полузабытого сказания. Это короткая повесть о мире, где остановилась Шарра, об одиноком певце Ларене Дорре и о том, как соприкоснулись их жизни.

Долина, погруженная в сумерки, возникла лишь на мгновение. Над горными кряжами нависло огромное фиолетовое солнце, его косые лучи озаряли густой лес, состоявший из деревьев с гладкими черными стволами и бесцветными призрачными листьями. Тишину нарушали лишь скорбные крики птиц-плакальщиц да журчание ручья. Затем сквозь невидимые врата в мир Ларена Дорра вошла измученная и перепачканная кровью Шарра. На ней было простое платье, когда-то белое, но теперь грязное и рваное, тяжелый меховой плащ едва держался на плечах. Девушка подошла к ручью, быстро оглянулась и только после этого опустилась на колени. Несмотря на стремительное течение, вода показалась ей слишком мутной. Однако Шарра очень устала, ее мучила жажда, и она решила рискнуть. Девушка напилась, ополоснула лицо и промыла и перевязала царапины на руке оторванным от подола куском ткани.

Солнце уже почти скрылось за горами, когда Шарра нашла подходящее место среди деревьев, улеглась и мгновенно заснула. Однако сон не был долгим — неожиданно она почувствовала, как ее обнимают чьи-то сильные руки, а потом резко поднимают в воздух. Девушка принялась отчаянно сопротивляться, сообразив, что ее куда-то несут, однако незнакомец еще крепче прижал ее к себе.

— Тише,— услышала она ласковый голос и в сгущающихся сумерках успела разглядеть худое доброе лицо.— Вы совсем слабы,— продолжал мужчина,— нам следует поспешить в замок, прежде чем окончательно стемнеет.

Шарра перестала сопротивляться, хотя знала, что ей не следовало так поступать. Но она так устала вести эту бесконечную войну...

— Почему? — спросила она и, не дожидаясь ответа, продолжила допытываться:— Кто вы? Куда мы идем?

— Туда, где вы будете в безопасности,— ответил он.

— К вам домой?

— Нет,— проговорил он так тихо, что она едва слышала его голос.— Нет, не домой. Но вам будет там хорошо.

Девушка услышала плеск, словно незнакомец нес ее через ручей, а впереди, среди гор на фоне заходящего солнца, разглядела неровные очертания высокого замка с тремя башнями. Как странно, совсем недавно его там не было. И тут она снова провалилась в сон.

Шарра открыла глаза и увидела, что лежит под теплым мягким одеялом в кровати с балдахином. Впрочем, занавеси были раздвинуты, и незнакомец, устроившись в кресле, располагавшемся в самом темном углу комнаты, пристально наблюдал за ней. В его глазах отражалось мерцающее пламя свечей, подбородок он положил на сцепленные кисти рук.

— Вам лучше? — не меняя позы, спросил он.

Девушка села и тут же обнаружила, что обнажена. Быстрая точно подозрение, стремительная, как мысль, ее рука метнулась к голове. Однако темная корона оставалась на месте, металл приятно холодил лоб. Успокоившись, она откинулась на подушки и натянула одеяло до подбородка.