— Я уверена, — раздраженно повторила я. Я что, похожа на идиотку?
— Вы проверяли постель перед тем, как лечь спать?
— Нет, офицер, я не проверяла постель! Я, знаете ли, не имею привычки выискивать в кровати перед сном опасные артефакты. Как Рэй не имеет привычки их там прятать. А для того, чтобы разнообразить сексуальную жизнь, мы используем другие игрушки.
Мужчина в форме с его идиотскими вопросами бесил неимоверно, и я даже не думала скрывать, что срываю на нем свое отвратительное настроение.
Мой выпад был с достоинством проигнорирован.
— Благодарю за ответы, мисс Келли. Отдыхайте.
Он кивнул мне, поднялся, а в дверях как раз разминулся с доктором.
— Ну вот, мисс Келли, — ворковал он надо мной, как над младенцем. — Сейчас введем, и уже через четверть часа вы уснете, а проснетесь бодрой и отдохнувшей. А мы к тому времени будем иметь на руках результаты всех обследований.
Пожелав мне того же, что и до него офицер, доктор меня тоже покинул, оставляя наедине с «рыжим ежиком», который незаметно присутствовал рядом на протяжении всего этого времени. И, признаться, это присутствие меня на удивление не напрягало, не раздражало, а вовсе даже наоборот, немного успокаивало и помогало держать себя в руках. И если бы не это присутствие, я бы почти наверняка закатила бы всем тут такую истерику…
Правда теперь, когда все наконец свалили, я вдруг задалась вопросом, а чем, собственно, я обязана такому сопровождению?
— Саманта Треворс, — поймав мой взгляд она представилась и стало окончательно ясно, что это она. — Я просто хотела убедиться, что с тобой все в порядке. Для Рэя. Могу уйти.
— Нет, подожди…
Я смотрела на нее — высокую, с совершенно неженской фигурой, но приятным лицом — и пыталась осмыслить.
— Ты что — ард?
Саманта-Сэм дернула углом рта в подобие улыбки. Наверняка, этот дурацкий вопрос ей задавали не раз. Но ведь все знают, что арды — мужчины! В союзе арда и человека рождаются в равной степени и мальчики, и девочки, но мальчики всегда рождаются ардами, а девочки — обычными людьми.
— Ард. Так бывает. Крайне редко — но бывает.
— Вау… — протянула я, не зная, что и сказать, и растерянно разглядывая собеседницу.
Она была симпатичной, эта Саманта-Сэм, несмотря на комплекцию и стрижку. Мне никогда не нравились короткие волосы у женщин, а ей это даже шло — идеальная форма черепа позволяла. А еще, волосы у нее росли красиво, от темени ложась идеальным спиральным завитком, и свет от потолочной лампы медблока рождал в переливах медного ежика зеленоватые искры, и и черты лица у нее пусть не тонкие, но правильные, гармоничные и… и чем внимательнее я рассматривала лицо этой странной девушки, тем больше привлекательности в нем находила.
— Ты красивая, — брякнула я бездумно.
Девушка только хмыкнула в ответ на мои слова — беззлобно, но я поняла, что она мне не верит, и почему-то ужасно обиделась.
Я к ней со всей душой, а она…
— Как ты себя чувствуешь, Линетт?
— Нормально, — буркнула я в ответ, отворачиваясь к стенке и смаргивая неожиданно навернувшиеся слезы.
И так все плохо — меня чуть не сожрали, Рэя забрали, успокоительное никак не подействует, а еще и эта! Она мне ужасно нравилась, она такая же рыжая, как и я, и вообще! А она мне не ве-е-ерит!
Я отчаянно хлюпнула носом.
— Ладно, извини, что я тебя обидела, правда, не знаю, чем. Я не хотела.
Миролюбивое и спокойное извинение почему-то сделало только хуже.
— Ладно, извиню! — всхлипнула я, краем сознания понимая, что мое поведение ненормально. — За котенка!
— Котенка? — растерялась от моей наглости девица-ард, но спорить с сумасшедшей не рискнула и только потерянно уточнила: — Да где я тебе котенка возьму?!
— У меня есть, — щедро сообщила ей я, вытирая глаза ладонью. — Я тебе подарю.
— Спасибо… — кажется, нецензурное слово в конце она удержала с некоторым трудом.
— Ты что-то хотела узнать? — я финально шмыгнула носом, изгоняя плаксивость, — Спрашивай!
— Да ничего я не хотела узнать, — отозвалась Сэм, рассматривая меня как диво дивное, и я в ответ уставилась на нее.
— Так для чего ж ты осталась?
— Так за тобой присмотреть! Тебя срубит минут через пять, и я пойду, отчитаюсь командиру о выполненном задании.
— А! — понятливо протянула я.
Лекарство и правда уже начинало действовать, и я чувствовала подступающую сонливость, пока еще легкую, и апатию. Я бы, пожалуй, закрыла глаза и расслабилась, торопя приход медикаментозного сна, если бы не вопросы, крутящиеся в голове, ответить на которые было некому. Хотя…
— Сэм, а ты не знаешь, куда Рэя повели?
— Знаю, — отозвалась она. — На допрос. Будут выяснять, каким образом гражданское лицо, находящееся в квартире арда, оказалось выброшено на Грань, и кто несет за это ответственность…
Слово «ответственность» в контексте упомянутого служебного разбирательства, мне не нравилось.
— Сэм, — я сонно потерла глаза кулачками. — Сэм, ну Рэй же не виноват…
— Если не виноват — наши разберутся, — меланхолично отозвалась Саманта. — Если виноват… Странно, вообще. Рэй не из тех, кто может бросить опасную вещь не там, где ей положено лежать по уставу. Особенно — вот так, перед отъездом.
— Ясно, — вздохнула я. На самом деле, мне ничего ясно не было, но тут уж ничего не попишешь. — Слушай, а почему меня на Грани сразу не сожрали? Эти, с зубами. Или тот, который еще раньше мимо прополз.
— Защитные свойства граневика, — вздохнула Сэм. — Пока ты молчишь, и ведешь себя тихо — местный бестиарий тебя не видит и не слышит, за исключением пары-тройки совсем уж редких тварей, но наши умники сейчас над эти работают.
— Выходит, если бы я не подала голос, то все закончилось бы благополучно?
— Все и так закончилось благополучно, — серьезно поправила меня Сэм. — А вот если бы ты промолчала, то кто его знает, куда бы ту ушла, куда бы ушли мы, и большой вопрос — успели бы мы оттуда к тебе. Потому что, пока человек под защитой граневика, наше чутье по нему тоже не срабатывает. А так — Рэй тебя моментально ощутил, и помчался, как по струнке… Так что, все хорошо, что хорошо кончается.
Я сонно повозилась, устраиваясь на жесткой кушетке удобнее, и вернулась мыслями к вопросу, что волновал меня больше всего:
— А может, он как раз и забыл его там, когда собирался? Ну, знаешь там… Сборы, то, се, достал, положил на кровать, и отвлекся…
Хоть мне и не верилось, что Рэй, так трогательно опекавший меня с самой первой встречи, способен так безалаберно подставить кого-то под удар.
— Да нет, — досадливо поморщилась Саманта. — Не может такого быть. Тут понимаешь, какое дело? У него этой штуки вообще не должно было быть. Граневики — артефакты строгой отчетности, они хранятся в спецхране и выдаются под роспись. А тут на тебе!
Верить в то, что Рэй мог притащить домой запрещенную и опасную вещь, и не подумать обо мне, категорически не хотелось.
Толковых мыслей, объясняющих необъяснимое, у меня не было, а была вата в голове.
Я сонно вздохнула, и смежила веки, погружаясь в ласковую дрему. Я тонула в ней, как в облаках, и в их ласковой глубине таились тени, мелькали силуэты, и кто-то снова шевелил волосы мне на затылке своим дыханием…Я дернулась и распахнула глаза.
— Ну, тише, тише, ты чего… — ласковый, сочувственный голос Саманты утешал, навевал покой, и я снова проваливалась в сон. — Испугалась, да? Досталось тебе, бедолага… Ну ничего, не бойся, все прошло — спи и ничего не бойся, а я с тобой посижу еще…
— Сэм, поговори со мной, — пробормотала я, чувствуя, как тают от этого голоса тени хищных сновидений, готовые выпустить на меня зубастых тварей.
Сильная, не по-женски крепкая рука взяла мою ладонь, и я вцепилась в нее, держась за это прикосновение и за голос.
— Спи, не бойся. Грань не место для гражданских, она бьет по психике, пока там — вроде и не чувствуют, а как вернутся — тут и начинается. Тех, кто туда ходит, сначала долго готовят, да и то, им потом плохо бывает. Даже нашим поначалу нелегко приходится, хотя нашим проще — тамошнее излучение на нас не давит, и измененные условия мы переносим легко, до смешного доходит — бывает, вернемся с Грани, и никак не привыкнем, что здесь все чуть-чуть иначе, особенно, если надо силу приложить. Не физическую, а нашу, ардовскую, — я слушала мягкий, монотонный речитатив, и мне не было страшно, хоть и рассказывала Сэм о том, что меня испугало.
