– Мне нужна одежда на младшего брата, – обратился Финдли к одному торговцу, – меньше меня на полголовы, худой.

Перед ним тут же разложили кучу всего, от исподнего до бриджей и кожаных колетов. Лиам вытянул было шею, но быстро понял, что его мнение в данном вопросе учитываться не будет, и заскучал. На соседнем прилавке лежали обереги, амулеты и простые украшения. Что-то предполагалось для ношения на шее, что-то было изготовлено в виде колец или совсем непонятных штучек, которые только в карман и положить. Продавец, скучавший за прилавком, заметил интерес и стал как будто просто так перебирать товар, незаметно приглядываясь к реакции Лиама, и четко уловил тот момент, когда в руках оказалось то, что понравилось возможному клиенту. К сожалению, самому купить приглянувшуюся безделицу было невозможно. Пришлось тихонько пнуть Финдли, обращая на себя внимание. Тот нахмурился, но Лиам выпятил подбородок и кивнул в сторону торговца оберегами. Как бы там ни было, но теперь он оказался владельцем аж трех комплектов одежды, пары сапог и вожделенной безделки, чтобы надежно спрятать кольцо. День определенно задался, и Лиам был готов любить весь мир и даже простил Финдли все язвительные высказывания. Вернее, просто пропустил их мимо ушей.

 Финдли торопился покинуть город, и Лиам был полностью с ним согласен, понукая свою лошадку. Но в той толпе, которая заполняла улицы в ярмарочный день, двигаться быстрее не получалось. Они так все еще не могли выехать за пределы площади, когда белеющее на столбе объявление привлекло внимание Лиама и он дернул за рукав Финдли:

– Смотри!

Тот недовольно повернулся – омегам не пристало так себя вести на людях, но увидев весьма приблизительный и, тем не менее, узнаваемый портрет, поморщился:

– Вот суки!

Лиам пробежался глазами по строчкам: «Разыскивается опасный для короны заговорщик Гиллиан Гэлбрейт. Вознаграждение любому за сведения о местопребывании вышеозначенного преступника. Также разыскивается родственниками Лиам Бэрроу, вознаграждение за возвращение его в лоно семьи гарантируется. Особая примета – светлые волосы».

– Угу, – согласился Лиам и поплотнее замотался в накидку, хотя его портрета и не было и расческой от мага он пользоваться не забывал, но страх быть разоблаченным не оставлял.

– Надо убираться быстрее, – Финдли свернул на узкий проход между домами, где народа было поменьше.

Лиам едва поспевал за более резвым конем Финдли, которого никто не осаживал, и тот рвался вперед, не сдерживаемый уздой. Кобылка устала и начала отставать, когда Финдли все-таки натянул поводья и свернул в кусты.

– Надеюсь, нас не видно с городских стен, – буркнул он и спешился. – Переодевайся!

В сторону Лиама полетел узел с купленной одеждой.

– Нам нужно поговорить, – Финдли, то есть теперь уже Гиллиан Гэлбрейт, смотрел на Лиама и явно не знал, как начать разговор.

– Говори, – Лиам неспешно снял накидку и стал стягивать с себя тунику.

– Тебе теперь опасно со мной путешествовать.

– Да? – Лиам надел рубашку из домотканого полотна, которая показалась более практичной для дороги, нежели другая, из тонкого хлопка, и начал стягивать шнурок на груди.

– Что «да»? – Передразнил Гиллиан. – Меня разыскивают. Ехать с тобой до границы я теперь не могу. Опять же, тебя тоже могут схватить за связь с преступником, – он невесело усмехнулся.

– И куда ты подашься?

– В Эйсем теперь нельзя, как и в любой крупный город.

– Даже альфейский?

– Свои не выдадут, тут ты прав, но наверняка везде будет полно стражи и солдат… Забьюсь в какую-нибудь дыру. Пересижу…

– А правда, что если кто-то попросит покровительства у главы клана, то ему обязательно помогут?

– Правда, – поморщился Гиллиан, – я так понимаю, что ты хочешь просить защиты? Если у меня, то не надо, я и так тебе должен. Только хотелось бы знать, от кого ты бежишь?

– От любящих родственников. Объявление же видел.

– Ты?! Лиам Бэрроу?!

– Угу, прости, что без поклона, без штанов несподручно.

– Какая же ты язва. Хотя теперь понятно… Да, теперь понятно, – Гилилан все-таки отвернулся, и Лиам, посмеиваясь, смог зашнуровать бриджи.

– Но ты не блондин!

Лиам подавил желание похвалить альфейскую наблюдательность и вместо этого сказал:

– Маг был очень любезен и подарил вот эту чудесную расческу, – он демонстративно несколько раз провел ею по волосам.

– Хм, это действительно было очень мило с его стороны, – Гиллан внимательно смотрел на Лиама, как будто силясь что-то прочесть на его лице. – Хорошо, мы поедем вместе к дальней родне. Думаю, там вряд ли кто-то будет нас искать. Но предупреждаю честно: местечко – жуткая глушь. Небольшая крепость, пара десятков домов. Ближайший город в полусотне миль.

– Меня устраивает все, кроме возвращения к дяде. Я собирался жить среди людей до совершеннолетия, но теперь это невозможно. Портрет хоть и не вывесили на всеобщее обозрение, но вполне могут это сделать чуть позже.

– Ты бы все равно не смог покинуть альфейские земли, – тихо произнес Гиллиан, – я слышал, что со дня на день закроют границы под предлогом моей поимки.

Лиам присвистнул, дело принимало совсем скверный оборот. Только деваться ему было все равно некуда. От гостеприимства чужого народа зависела его жизнь и свобода, а дома… Дома пока лучше не показываться.

Теперь они оставляли далеко в стороне любое жилье. Привлекать излишнее внимание не хотелось. Гиллиан оказался неплохим охотником, и смерть от голода им не грозила, хотя Лиам и читал где-то, что от недоедания умереть не так просто. Человек, например, мог обходиться без пищи недели три, а то и четыре, главное, чтобы вода была. Относилось ли это к альфам, Лиам не знал, а спрашивать замкнувшегося в себе Гиллиана опасался – тот выглядел и без дурацких вопросов не слишком довольным. О чем думал альфа, угадать было несложно – скорее всего, его тревожило будущее, а на досадную помеху в виде человека, случайного своего попутчика, внимания он почти не обращал. Скорее его взор был обращен внутрь себя. Лиаму это не нравилось. Невнимание могло дорого обойтись им обоим, и он старался смотреть в оба. Правда, в лесу смотреть было особенно не на что, а про разбойников Гилилан как-то обронил, что они здесь не водятся.

Обустраивая в очередной раз место для ночлега, Лиам признался себе, что все-таки не понимает альф. Он помнил, что запах человеческого тела кажется Гиллиану отвратительным, потому и старался отсесть подальше, лечь с другой стороны от костра, не пытался вести вежливые беседы и выяснять, сколько еще осталось до конца пути и где, дьявол бы побрал альфейскую скрытность, находится этот конец. Но альфа все равно выглядел то ли недовольным, то ли раздраженным. Лиам пытался списать его состояние на волнение по поводу дальнейшей судьбы, но выходило плохо. Гиллиан не подтрунивал над ним, как тогда, когда еще не знал настоящего имени, не спорил и не возмущался, когда Лиам возражал, как будто бы даже признавал некое равенство между ними, но… Это проклятое «но» не давало покоя. Что было не так? Быть может, он не хочет, чтобы человек появлялся в той крепости, куда они едут?

Лиам все-таки набрался решимости и задал вопрос. Гиллиан выглядел искренне удивленным и заверил, что все в порядке, что волноваться совершенно не о чем. Лиаму оставалось только сделать вид, что поверил, и продолжать исподволь наблюдать за альфой.

– А что ты собираешься делать потом, когда выйдешь из-под опеки дяди? – вопрос был весьма неожиданным, особенно после пары дней почти полного молчания.

Лиам задумчиво сорвал травинку, прикусил ее зубами и уставился на пламя костра. А и правда, что?

– Женюсь, наверное. Я же последний в роду, наследник нужен. Найму знающего управляющего – наверняка к тому времени дела придут в полный упадок. Что еще?

– Тебе лучше знать, что еще. На ком жениться думаешь?

Лиам хотел было возмутиться, что не думает он на эту тему, да и вообще не его, Гиллиана, это дело, но сдержался, ответил вежливо и обтекаемо, как подобает лорду: