– Я должен быть уверен в том, что услышу правду. Ваша семья ближе и более нам доступна. Последствия обмана были бы чрезвычайно болезненны для вас.

Все это было произнесено бесцветным монотонным голосом, и внутри у Хаппа зашевелился страх. «Жанин! Мальчики!» Он слишком хорошо знал, насколько сомнительна их безопасность в Дордон-Резерве.

– Чего вы уже достигли? – спросил Стонар.

– Мы приближаемся к точному биохимическому описанию чумы, – угрюмо ответил Хапп.

– Вы можете в этом поклясться?

– Да. – Хапп внимательно посмотрел на Стонара, размышляя, как точно его прозвали: «Стоуни», то есть «каменный». Глаза его были, словно осколки сапфира.

– Означает ли это, что в настоящее время вы имеете возможность репродуцировать чуму?

– Или… противоядие.

– Вы должны убедить меня в этом.

Хапп осмотрел свою большую захламленную лабораторию. Поблизости нет ни одного стула. Это было место, где он не стал бы давать интервью: слишком много свидетельств его собственного непостоянства.

– Это очень сложно, – промямлил Хапп.

– Тогда упростите.

Хапп нащупал в своем халате футляр для очков, ища себе хоть какую-то поддержку. Ройял Марин не дал ему даже одеться, и теперь он вспомнил, что очки остались там же, где и часы, – на прикроватной тумбочке. Ноги у Хаппа замерзли, от холодного пола они были защищены только тапочками.

– Двойная спираль изгибается сама по себе, – объяснял Хапп. – Вы можете увидеть это, например, в генах для ботулического или холерного токсина, и даже для обычных энтерических или кишечных организмов.

– Кишечных? – переспросил Стонар.

– Микробов, которые могут жить в прямой кишке.

– Вы имеете в виду, что О'Нейл мог изменить обычный организм в нечто подобное холере?

– Мог изменить… да. Но не сделал этого. Чума – это неординарный вирусный геном. Суть ее такова, что природа не может этого проделать без вмешательства человека. Вы понимаете в целом процедуру рекомбинации ДНК?

– Считайте, что я ничего не знаю.

Хапп был озадачен. Стонар к этому времени должен был быть уже достаточно наслышан о рекомбинантном процессе. Он пожал плечами, затем произнес:

– Это своего рода процедура резки и склейки с использованием преимущественно энзимов. Вы отрезаете плазмид ДНК и вводите инородную ДНК перед повторной вставкой плазмид к «хозяину». Плазмид – это миниатюрная хромосома, присутствующая в бактериях в дополнение к основной. Плазмид копируется каждый раз при делении клетки.

– Продолжайте.

Хапп начал говорить, но был прерван каким-то шумом в холле. Он узнал голос Викомб-Финча и еще кого-то, угрожавшего:

– Пустите, а не то я применю силу.

Стонар, казалось, ничего не заметил. Он спросил:

– Как относится новый генетический материал к «хозяину»?

– Он несет новую информацию, заставляя клетку выполнять новые задания, но это несущественно для жизни клетки, если нет каких-то чрезвычайных обстоятельств.

– Как в случае с чумой.

– Точно. О'Нейл создал прекрасно сбалансированный комплект генов, входящих в экологическую нишу, никогда не занимаемую ранее болезнетворным организмом.

– Вы не закончили ваше биохимическое описание, а уже знаете это?

– Мы получили это решение обратным методом. Чума не только связывает защитные механизмы тела, могущие бороться с нежелательным вторжением, но также блокирует жизненно важные ферменты, создавая очень быстрый процесс псевдостарения. И что самое ужасное, она сама закрепляет себя на одном месте.

– Это идея застежки-молнии.

– Да, нечто подобное.

Стонар оглядел лабораторию. «Чертова дыра!» – подумал он. Именно из такого же беспорядка, как ему казалось, произошла и чума. Затем внимание Стонара снова вернулось к Хаппу, который виделся ему хитрой маленькой лягушкой. «Все они лжецы!»

– Можно ли растормозить чуму, если она заблокирована? – спросил Стонар.

– Мы сможем ответить на этот вопрос только тогда, когда узнаем ее точную форму. А мы еще не совсем уверены в том, какая она на самом деле.

– В действительности, вы ничуть не уверены, – жестко произнес Стонар.

– Господин Стонар, подобные вещи представляют собой обычно нити аминокислот. Каждая нить заканчивается одинарной цепочкой – явление, обычно не наблюдаемое в природе, потому что процесс воспроизводства имел бы тенденцию к их удалению.

– Почему же чума не устраняется?

Дыхание Хаппа участилось. Ему внезапно захотелось, чтобы пришел Бекетт. Билл бы смог выпутаться из подобной ситуации.

– О'Нейл создал фабрику жизнедеятельности, – сказал Хапп. – Она воспроизводит свой патогенный микроорганизм и зависит от такого воспроизводства для своего длительного существования.

– Вы хотите сказать, что не можете ответить на вопрос до того момента, когда сумеете воспроизвести чуму?

– Я предупреждал вас, что это сложный процесс!

– А я предупреждал, чтобы вы его упростили. – В голосе Стонара смертельная ненависть.

У Хаппа пересохло в горле. Он сказал:

– Генетическая информация для протеинов, могущих производиться в одном типе клеток, должна передаваться другому типу клеток. До О'Нейла мы считали, что можем менять только несколько характеристик рекомбинантных процедур, никогда не приближаясь вплотную к получению новой страшной болезни в ином обличье. Патогенный организм О'Нейла – это не обычный процесс расщепления простой цепочки аминокислот. Ферментативные и другие процессы расщепления экстраординарны. Мы много замечательного узнали от этого ученого. Замечательного.

Хапп помолчал несколько секунд, размышляя. Потом сказал, будто самому себе:

– Я не думаю, что он понял.

– Что он мог не понять?

– Наши открытия могут быть гораздо более весомыми, чем… они могут значительно превзойти эффект чумы.

Стонар посмотрел на Хаппа недобрым взглядом, потом сказал:

– Конечно, ваша семья все еще жива.

Хапп будто проснулся, поняв, как много, должно быть, потерял Стонар из-за чумы. Он заговорил быстро и сбивчиво.

– Я не пытаюсь преуменьшить опасность этой болезни. Просто хочу заглянуть в будущее. Человечество сейчас агонизирует. Я имею в виду, что гигантского значения этого открытия мы пока не в состоянии осознать.

– Быть может, вы считаете, что Безумец войдет в историю как герой?

– Нет! Но он привел нас к новому пониманию генетики.

– Уф! – вздохнул Стонар.

Хапп, углубившись в размышления, ничего не услышал.

– Мы видим новые горизонты. Я благоговею перед тем, что нам открылось.

– Когда я говорю с подобными вам типами от науки, то перед моими глазами предстает только кромешный ад! – гневно рявкнул Стонар.

Хапп, услышав эту фразу, внезапно вспомнил о той власти, что находится в руках Стонара. Он сказал:

– Я должен уточнить, сэр, что совсем не ученые свели О'Нейла с ума. Насильственное распространение политики, к несчастью, поразило человека КОМПЕТЕНТНОГО… Матерь Божья! Какое неадекватное английское слово! Не компетентного, а необычайно одаренного в своей области.

– Вы дадите мне знать, когда соберетесь принять О'Нейла в свои августейшие ряды?

Хапп, теперь уже внимательно прислушивающийся к голосу Стонара, почувствовал насмешку.

– Ящик Пандоры был открыт в течение длительного времени, – сказал Хапп.

– Нет путей для предотвращения таких явлений, как эта чума, пока мы не найдем способов устранения политического безумия – включая сумасшедший терроризм и несправедливость полиции.

– У вас нет даже смутного представления о том, до какой степени правительство может дойти в карательных акциях, – хмыкнул Стонар. – Но я пришел сюда не для того, чтобы дискутировать по вопросам политической философии. Я считаю, что это вне вашей компетенции.

– Вы верите, что могли бы предотвратить появление О'Нейла чем-то… чем-то вроде… наблюдения или слежки?

– Вернемся к нашему разговору, – прервал его Стонар. – Каково ваше описание чумы? Чего вы уже достигли?

– Она базируется на ряде доказательств, полученных и предоставленных как ирландцами, так и другими…