— Рейн, я сказал прекратить! — прикрикнул Соренгил.

— Да плевать я на него хотел, — парировал Алек. — Если пение моего тайан’джила прикончило кого-то из твоей родни, вини в этом только себя. Не мы крались за вами под прикрытием метели, скажешь не так?

Прежде, чем кто-либо успел среагировать, парень очутился возле Алека, выхватив из-за пояса нож.

Рейн был очень быстр, но Алек ещё быстрее. Он резко откатился и, и используя взмах руки в его сторону, поймал мальчишку за запястье и опрокинул на спину, выкрутив у него из руки ножик. Схватив выпавшее оружие, он оседлал его грудь и приставил клинок к шее прежде, чем другой хазадриельфейе успел его оттолкнуть. Вроде бы более дружелюбный, он, тем не менее едва не сломал Алеку пальцы, отбирая нож.

Только теперь Алек заметил, что и Микам и Серегил тоже на ногах. Серегил удерживал за руку вырывающегося Себранна и, зажав ему рот, что-то отчаянно шептал на ухо рекаро.

Кальен обнял Рейна за шею, пытаясь его утихомирить.

— Сядь на место, я’шел, твоих приятелей тоже касается, иначе всё это не закончится добром для всех нас.

— У меня был отец, — пытаясь вырваться, прохрипел Рейн. — Его звали Сьял — и — Контус. Он погиб, охотясь за грязным тирфейским ублюдком, обрюхатившим твою мать! А твой мерзкий тайн’джил убил моего брата!

— Мой отец был достойным человеком! — крикнул в ответ Алек, тоже рванувшись из державших его рук. — И это ваши люди убили мою мать!

— Пусть подерутся, — стали подначивать некоторые, освобождая для них круг. — Никаких ножей, только на кулаках.

Алек оглянулся на Себранна, немного утихомирившегося в крепких тисках рук Серегила, затем на Серегила, не спускавшего с него тревожных глаз.  Если отпущу его, совершенно отчётливо говорил этот его взгляд, ты знаешь, что будет. Хочешь, чтобы я сделал это?

Каково бы ни было искушение, Алек не мог на это пойти. Не мог — против мальчишки, потерявшего своего отца, хоть в том и не было никакой вины Алека.

Он опустил руки.

— Я ел вашу пищу. Я не обесчещу себя и моего тали, — ответил он. Но не удержался и добавил:

— И память моих родителей.

— Что скажешь, Рейн? — строго спросил Соренгил. — Не сильнее ли атуи я’шела?

Парень вырвался.

— А как же атуи Ризера? Честь Эбрадос? Почему эти ублюдки всё ещё живы? — выкрикнул он и кинулся в лес.

Молодая женщина плюнула в сторону Алека.

— Не сильно же ты чтишь родительскую честь, отказываясь от кровной мести.

— Я твоей родне объявлю кровную месть, Алиа, если ты не станешь следить за своим языком, — рявкнул Соренгил.

Алек высвободился из рук удерживавшего его мужчины и одёрнул одежду.

— Мой отец был хорошим человеком и не убивал своей родни.

— Если бы твоя мать позволила нам забрать вас с отцом, она была жива до сих пор, хотя позор, который она на себя навлекла ушёл бы только с нею в могилу, — ответил Соренгил.

— Алек, может быть ты сумеешь успокоить Себранна? — попросил Серегил, а его взгляд говорил: оставь их пока что.

Никто даже не попытался воспрепятсвовать Алеку, когда он взял Себранна на руки.

— Всё хорошо, Себранн. Не трогай никого, понял?

— Троооогай, — прошипел рекаро, глаза его всё ещё были угрожающе темны.

Кальен и остальные уставились на них. Кажется, даже взрослый рекаро заинтересовался.

— Оно разговаривает? — изумлённо выдохнул один из рейдеров.

— Он не такой, как ваш, — рыкнул Алек. — И для вас же лучше никогда это не забывать. Если вы ещё раз поднимете руку на меня или кого-то из моих друзей, я не стану его сдерживать.

Конечно, угроза не заставила их относиться к нему с большим почтением, но после этого никто уже никто не позволял себе над ним смеяться.

На то, чтобы убрать с пути поваленные рета’ноями деревья, понадобились усилия четырех лошадей. Ризер заметил нескольких из этих маленьких горцев, пристально наблюдавших за ними с высоты. И то, что он не представлял, сколько их там может быть на самом деле, здорово его беспокоило.

Когда все стволы оказались стащены на обочину, Ризер присел на один из них и отёр рукавом влажный лоб. Хотя он и скинул свою волчью накидку, работа заставила его взмокнуть.

То же самое сделала Новен, присевшая возле него.

— Наши послали меня поговорить с тобой, — сказала она безо всяких предисловий. Новен, как всегда, шла напрямик. — Нам не нравится, что ты уезжаешь с этими людьми.

— Полагаешь, тебе удастся убедить я’шела поехать с нами и прихватить с собой тайан’джила?

— Нет.

— И что, по-твоему, сделает тайн’джил, попробуй мы взять их силой? Хочешь ещё разок убедиться в его мощи?

— Конечно же, нет.

— Тогда что ты предлагаешь мне сделать?

— Они же убьют тебя при первой возможности!

— Для них это будет равносильно потере своего тайан’джила. Я’шел ни за что не пойдёт на это. Он до сих пор слепо считает его ребенком. Тем, кто может любить и чувствовать.

— Может быть, оно действительно способно на это. Оно так не похоже на Хазадриена.

— Да, и именно поэтому мы просто обязаны вернуть его в нашу долину.

— Да, — подтвердил Турмай, который подслушивал их разговор. — Ты должен вернуть его обратно. Просто обязан! Быть может, тебе стоит позволить своим людям увезти его, как только вы с я’шелом уедете прочь? Ты же сможешь найти обратную дорогу? Или я мог бы подождать тебя и проводить.

— Это выведет я’шела из себя.

— Пока вы далеко от их тайан’джила, ты сможешь запросто его прикончить.

Ризер снова промокнул брови.

— Я думал об этом, но ты и сам сказал, он тоже — нечто новенькое. Он умер, но снова вернулся к жизни. Думаю, наша кирнари предпочла бы заполучить его, а не прикончить. К тому же, не исключена вероятность, что этот Себранн так же привязан к тому, от кого произошёл, как и Хазадриен и остальные к своим ’фейе. Стоит мне убить Алека, он может почувствовать это и напасть на вас. Одного из нас он убил, находясь на расстоянии. Как ты думаешь, что случится, когда он будет прямо среди вас?

— Значит, ты собираешься девериться им? — спросила Новен.

— Нет, но я всё равно еду с ними. Если на меня нападут, я смогу за себя постоять. Но они этого не сделают.

— Веришь боктерсийцу?

— Да, верю.

— Но почему? Ведь всё, что тебе известно, это то, что они возвращаются за книгами, а стало быть, они смогут создать собственного тайан’джила!

— Я видел, как Серегил смотрит на малыша. Другого он делать не станет. И он не поступит так со своим тали.

Новен посмотрела на него с отчаяньем.

— Все эти годы я была с тобой, и не помню, чтобы ты был глупцом. Молю Ауру, чтобы это не оказался первый раз.

Ризер усмехнулся.

— Я тоже. Но я сдержу данное им слово, а вы останетесь здесь. Когда же придёт время, мы придумаем, как вернуть этих двоих в долину.

— Полагаю, для этого потребуется убить двух других.

— Посмотрим. По отношению к Тирфейе у нас нет никаких обязательств. А вот со вторым — проблема.

— Интересно, как кирнари Сенет-а-Матриель отнесется к появлению в долине чужака?

Ризер немного подумал.

— Пусть только окажется там, мы сумеем с ним договориться.

РИЗЕР своё слово держал. Едва расчистили путь, он вернул им лошадей. Не без труда, но Серегил всё же уговорил Алека отдать Себранна Хазадриену, чтобы тот ехал с ним, а не тащить его на руках во время предстоящего однодневного пешего перехода. Если вдруг появится шанс сбежать, он хотел, чтобы Микам и Алек были свободны и смогли бы без труда запрыгнуть в седло. Их оружие оставалось привязанным к вьюку одной из лошадей, шедших позади. И если бы они захотели завладеть им снова, они могли бы попытаться прорваться к нему и безоружными. В самом лучшем случае, им это бы удалось.

Кто-то снова наложил чары на Хазадриена, изменив его внешность. Серегил не заметил, чтобы этим занимался колдун, и он не слышал пения у’лу. Это ознчало, что среди рейдеров есть не только колдун, но и свой маг. Впрочем, даже изменив расцветку, Хаздриен оставался довольно приметным — из-за своего лица, не выражающего никаких эмоций. С таким же успехом он мог бы и не снимать свою звериную маску.